Сначала Хельга привела меня в главный зал. Судя по спящим прямо на полу, на столах, под столами и на лавках людям, вчера вечером воины отмечали успешно проведенную операцию по захвату. Запах в зале стоял убойный. Мужчины храпели на разные лады и изображали из себя поверженных в неравном бою с зеленым змием.

Тора, кстати, среди них я не заметила.

Посоветовала Хельге позже поручить слугам поднять повыше тех, кто спит на полу, чтобы ничего не отморозили себе на холодном камне. Хельга на это согласно закивала, неодобрительно оглядев пьянчуг.

Я же принялась осматривать само помещение. И то, что видела, мне категорически не нравилось. Грубые, без всякой отделки, камни стен были кое-как прикрыты отвратительного вида гобеленами. Освещался зал чадящими факелами, которые крепились к стенам. Камень в тех местах покрылся бархатной копотью. Впрочем, как и потолок. Поверхность грубо сколоченных столов блестела от жира и въевшихся за длительное время пятен разного происхождения. Впрочем, годами протираемые штанами лавки тоже лоснились темными пятнами. Наверное, когда видишь все это каждый день, то привыкаешь, но мне здешняя откровенная убогость бросалась в глаза очень сильно.

Окон в зале не было. Отапливалось помещение такими же переносными печками, стоящими кое-где у стен. Некоторых из печей были перевернуты, явно еще вчера, отчего уголь разлетелся по всей комнате. Кроме всякого мусора и объедков пол был покрыт грязной соломой. Так что у меня создалось полное впечатление, что я нахожусь в хлеву, не иначе.

Коридоры в замке были двух типов: внутренние и внешние. Внутренние – узкие, освещаемые факелами каменные проходы, соединяющие между собой помещения замка. И внешние – нечто вроде опоясывающих замок открытых балконов. Окна в них были большие, похожие на арки, не застекленные. Вернее, не заслюденные. Отчего во всех этих коридорах-балконах гулял злой ветер.

Последним помещением, на которое я желала полюбоваться, была кухня. Выглядела она так же ужасно, как и зал. Тот же необработанный камень, затоптанный пол, грубые столы и лавки, только в отличие от зала здесь они были еще более старыми. В углу навалены дрова, и рядом ведра с углем. Кое-где можно было увидеть большие деревянные бочки, явно для воды. В стены были вбиты железные колья, на которых развешаны различные деревянные же половники, тазы, котелки, доски и прочая кухонная утварь.

Но больше всего меня поразила печь. Хотя назвать это сооружение печью было весьма сложно. Скорее что-то вроде открытого камина. В общем, одна из стен имела углубление в виде большой аркообразной ниши. Вверху имелся дымоход. А внизу эту область от кухни отделяла невысокая железная решетка. За решеткой можно было увидеть недогоревшие дрова. Другими словами, огонь разводился прямо на полу! Над потухшим очагом возвышалась тренога с круглой плоской вершиной, на которой стоял черный котелок. Думаю, не надо говорить, что стена около этой «печи» была не просто закопченной, а совершенно черной.

– На сегодня достаточно, – сказала я, оторвав взгляд от котелка.

– Вы, наверное, устали, госпожа? – тихо спросила Хельга, явно не понимая, что именно мне не нравится.

– Я бы не отказалась от завтрака, – призналась честно, еще раз с сомнением окинув взглядом кухню.

– Тогда давайте я вас провожу до спальни. Отдохните немного, госпожа, вам еще нельзя так много ходить. А я принесу вам чего-нибудь перекусить.

Кивнув, я покинула кухню, отметив, что работы только в этом замке у меня намечается столько, что хватило бы времени все переделать. Знать бы еще, за что хвататься в первую очередь. Хотя, наверное, все-таки стоит подождать. Вот выйду замуж за Тора, тогда и поглядим, что делать. А пока можно и позавтракать.

С некоторым сомнением поглядев на не слишком аппетитно выглядевшую кашу, в которой можно было увидеть крупные куски мяса, я приступила к своему первому в этом мире завтраку.

Позже из слов Хельги я узнала, что завтраки, обеды и ужины тут не слишком отличаются. Вообще, с разнообразием еды имелись некоторые проблемы. Естественно, я не могла не обратить на это пристального внимания и не заинтересоваться подробностями.

В большинстве своем питались тут, как ни странно, хлебом. На юге от нас, на обширных равнинах, многие выращивали пшеницу, ячмень и овес. Хлеб из пшеницы и ячменя попадал на стол знати; те, кто не мог себе позволить подобного, обходились овсяным, а беднякам оставалось довольствоваться ржаным. Хлеба ели много, запивая его различными отварами, а то и просто водой. Или пивом.

Из зерна также варили каши. Знать могла позволить себе добавлять в нее мясо, остальные слои населения мясо видели редко. Конечно, в горах можно было добыть различную дичь, но простым людям без разрешения охотиться не дозволялось. Хотя никто бы не стал преследовать человека, поймай он, например, змею, которую можно съесть, или же птицу. Да и на охоту на грызунов знать не обращала внимания. Правда, и тут были некоторые ограничения.

Овощи на столах знати появлялись преимущественно летом. Как я поняла, ни о какой заготовке на зиму речи не шло, хотя капусту здесь выращивали. Кроме нее пользовался популярностью лук и горох. Горох сушили, а зимой варили и готовили из него суп. Правда, случалось это довольно редко.

Из фруктов здесь были известны только яблоки. Причем сырыми их не ели, так как по непонятной мне причине считали яблочный сок опасным, зато летом их сушили, а зимой варили компоты.

В горных озерах водилась рыба. Ее тоже подавали к столу, но в домах знати редко. Зато обычные люди рыбу ели часто. Летом ее также сушили, чтобы сохранить до зимы. Добавляли в каши, жарили, варили из нее супы.

Кроме этого, что хорошо, здесь любили всякую зелень. Укроп, петрушка, зеленый лук – все это мелко рубилось, заливалось топленым жиром с солью, ставилось в холод, а потом подавалось к столу. Приготовленную смесь можно было намазывать на хлеб или добавлять к мясу, как своеобразный соус.