Прозвучал последний раз рожок. И противники сошлись в ударе.

Встречная скорость превысила семьдесят километров в час. И вот на этой скорости наконечники длинных пик ударили в свои цели, передавая на них всю массу лошади.

Раздался жутковатый треск.

И Ибак-хан, как и многие иные, разразились удивленными возгласами. Ведь пика просто вышвыривала из седла татарских всадников. Высокая посадка не оставляли им никаких шансов. И большинство из них были при этом пробиты пиками насквозь, что торчали своими наконечниками у них из спины, выступая на добрый метр или даже больше. Причем хватало и таких, что пытался прикрываться легким щитом, совершенно не державшим такой удар.

Рассеянная конная лава позволила всадникам Холмского легко избежать столкновения коней с последующей давкой. И, выхватить, кончары продолжить бой. Длинный граненый штык, каковым, по сути и был кончар, не встречал заметного сопротивления ни у легких щитов, ни у кольчуг, ни у стеганных халатов. Так что можно было просто колоть по силуэту не сильно целясь или примеряясь.

А сзади, чуть погодя, с не меньшим эффектом в лаву татар врубилась вторая линия конницы. И вновь полетели красиво выбитые из седла противники.

Десяти секунд не прошло, как от крыла татар, еще совсем недавно превосходящего более чем вдвое отряд Холмского, осталось едва половина. И эта половина стремительно уменьшалась.

Ламеллярная чешуя, в которой были все всадники Даниила, надежно держала саблю и не акцентированные удары легким копьем. Да и собачьей свалки не получилось. Конница Холмского продолжала ломиться вперед сквозь разреженную лаву татар и колоть их на проходе кончарами. Куда более прочными, чем пики. И, учитывая не столь мощные удары, легко извлекаемые. Тела противников сами разворачивались вслед за двигающимся ратником и соскальзывали с клинков. Высокая посадка делала татар очень неустойчивыми в седле.

Сорок секунд. И Холмский провел обе свои линии конницы сквозь татарскую лаву, остатки которой в ужасе разбегались кто куда. Просто прыснули в разные стороны и, пришпорив коней, уходили. Потому что от семи с гаком сотен их осталось едва за две. Потеря более чем половины личного состава выглядело кошмарно и чудовищно давила на мораль. Причем не только этого фланга, но и остальных наблюдателей.

Ахмад тем временем обозначая атаку на другой фланг противника, отвернул. Увлекая за собой неприятеля. А Холмский, не останавливаясь, провел своих всадников на ставку Ибак-хана.

Ту-ту-ту-y-y. Ту-ту-ту-y-y. Ту-ту-ту-ту-ту-ту-ту-у-у.

Вновь затрубил рожок, обозначая новую атаку.

Только в этот раз всадники Даниила держали в руках не длинные пики, а кончары, которые вполне можно было применить и во время сшибки.

У Ибак-хана тоже, как и у Ахмада, имелась своя гвардия. И она стояла при нем, выступая телохранителями. И она была такой же немногочисленной — бойцов сто, не больше. Поэтому она охотно последовала за своим правителем, что предался безудержному бегству. Не вообще с поля боя, а в сторону от надвигающихся красных всадников. Очень уж они его испугали.

И так уж получилось, что маршрут его пролегал вдоль тылов центра собственного войска, которое, увидев разгром фланга, припустилось в бегство. Отчего он сходу влетел в эту мешанину из отступающих всадников и резко замедлился. А потом уже было поздно. Сзади налетели ратники Холмского со своими кончарами. Да и татары хана Ахмада активно подключились к избиванию бегущего противника…

В тоже самое время в Трире происходил довольно интересный эпизод…

Великий князь Запада, как его называли сторонники, сидел за столом и второй раз перечитывал письмо Понтифика. Оно было странным. И Карл Смелый, герцог Бургундии и прочее, прочее, прочее недоумевал от написанных там вещей.

— И зачем все это? — Наконец, не выдержав, спросил у целого кардинала, что привез послание. И явно был облечен властью для компетентных комментариев.

— В Риме обеспокоены успехами Луи, — уклончиво ответил кардинал.

— Не понимаю вас.

— Вы заключили мир с Луи, но он лишь на бумаге.

— Полагаю, вы думаете, будто я этого не понимаю?

— Что вы слышали о Персидской компании?

— Меня она мало интересует.

— Ваша светлость, не делайте таких опрометчивых выводов.

— Вы хотите, чтобы я дал денег на эту … хм… задумку Святого Престола? Как по мне, так она не лучше Крестового похода, который захлебнулся так и не начавшись. Вы не хуже меня понимаете, что в наши дни добрым воинам и в Европе есть чем заняться.

— Все так, — кивнул кардинал. — Им есть чем заняться. Но это никак не отрицает усиление осман, которые ныне думают о захвате королевств Неаполь и Венгрия. От ваших владений это безмерно далеко, но… речь не о том.

— А о чем?

— Графство Артуа и Фландрияя. Это ведь ваши земли, приносящие вас львиную долю доходов. Не так ли?