— У тебя есть что-нибудь под ним? — спрашиваю я, оглядывая ее с ног до головы. Мой взгляд падает на ее туфли: высокие, ремешки, обернуты вокруг лодыжек, и каблук, который я хочу почувствовать на своей заднице позже вечером.

— Да, но выглядит так, как будто под ним ничего нет.

— Не знаю, стоит ли мне выпускать тебя из дома в таком виде.

— Что?

— Каждый мужчина, который увидит тебя, будет представлять тебя обнаженной под этим платьем.

— Ты единственный, кто получит меня голой, — улыбается Лиз.

— Подойди ко мне.

— Я здесь, — говорит она, вынимая вещи из одной сумочки и перекладывая в другую, даже не глядя на меня.

— А я хочу, чтобы ты была здесь, — перегибаясь через стойку, хватаю ее за руку и притягиваю к себе.

— Что ты делаешь?

— Смотрю, что у тебя под этой штукой, — отвечаю я, оглядывая ее и замечая, что под кружевом действительно есть какая-то сетка, точно такого же оттенка, как и ее кожа.

— Теперь доволен? — смеется она.

— Пока нет, есть еще кое-что. — Я тяну вверх подол ее платья, оголяя бедра и попку.

— Что ты делаешь?

— Я хочу посмотреть, что я получу сегодня вечером. — Я смотрю на кружево цвета ню, которое заканчивается под пупком и демонстрирует ее ягодицы.

— Ты получишь свою руку, приятель. — Она гладит меня по груди. — Сегодня вечером я остаюсь у своей мамы, помнишь?

Черт, я и забыл об этом.

— Кто придумал эту дурацкую традицию?

— Не знаю, — пожимает плечами она, поправляя платье на бедрах.

— Ты не бросишь меня сегодня вечером, пока я не попробую тебя на вкус, так что тебе нужно придумать, как это сделать, иначе твоя мама разозлится, когда я появлюсь в ее доме и скажу ей, что мне нужно съесть киску ее дочери перед сном, иначе я не смогу заснуть. — Я вижу, как ее щеки становятся ярко-розовыми, когда она таращится на меня.

— Ты не посмеешь.

— О, разве? — Я ухмыляюсь. Я бы не стал говорить именно так, но я бы пришел к ее матери, чтобы получить свою ночную закуску.

— Тревор.

— Разберись с этим, детка.

— Я уверена, что одну ночь с тобой все будет в порядке, — говорит она, и румянец на ее щеках темнеет, спускаясь вниз по шее.

— Эта киска моя. У меня нет причин обходиться без нее. — Мы оба смотрим друг на друга, ее глаза темнеют, дыхание учащается, и я знаю, что Лиз возбуждена. — Тебе что-то нужно? — спрашиваю я, мой голос звучит немного грубее, чем обычно. Я наблюдаю, как она оглядывается вокруг, а затем сжимает колени вместе. Движение почти незаметное, но такое выразительное.

— Да, не принесешь ли ты мою дорожную сумку? Она все еще на кровати.

— Не проблема. Почему бы тебе не подождать в машине? Я буду через минуту. Кстати, — говорю я, подхватывая ее на руки и заставляя кричать. — Сначала я отнесу тебя. Я не хочу, чтобы ты ходила по щебенке в этих туфлях. — Лиз проводит пальцем по моей нижней губе, как она всегда делает, прежде чем расслабиться в моих руках, пока я несу ее к машине. Когда мы, наконец, попадаем на репетиционный ужин, мы прекрасно проводим время, окруженные людьми, которые много значат для нас. Мы разговариваем и делимся историями, наши мамы сделали слайд-шоу о том, как мы росли, и хотя я вижу печаль в глазах Лиз на фотографиях, сделанных после смерти ее отца, я могу сказать, что она никогда не позволяла этому удерживать ее. И я пообещал себе, что каждый день буду пытаться заставить ее улыбнуться. И что бы ни случилось, она будет знать, как сильно ее любят.

После ужина я беру Лиз с собой в свой грузовик под предлогом того, что ей что-то нужно. В действительности, это я получу то, что мне нужно. Я сажаю ее на пассажирское сиденье своего грузовика, ее ноги выглядывают из двери. Я приподнимаю подол ее платья и поедаю ее киску, в то время как она кусает свою руку, чтобы люди не услышали, как она кричит мое имя на парковке. Как только я заканчиваю с ней, появляется ее мама и говорит, что пора идти. Лиз выпрыгивает из грузовика, обещая увидеться со мной на свадьбе. Я прижимаю ее к борту, целуя достаточно, чтобы продержаться ночь.

Когда я прихожу домой и, наконец, ложусь, я понимаю, что если Бог будет добр ко мне, ее сторона кровати больше никогда не будет пустой.

***

— Могу я попросить вашего внимания? — Мы все поднимаем глаза, когда мой отец начинает говорить.

После того, как я встал сегодня утром, пришли все мои братья. Я понятия не имел, что будет делать Лиз, но я сидел и играл в «Call of Duty», смеялся и шутил с братьями, пока не пришло время надевать костюмы. Мы направились к дому бабушки и дедушки Лиз, который теперь принадлежал пожилой паре, у которой не было детей. Они были более чем счастливы, позволить нам арендовать часть их собственности на день, который так много значил для Лиз и ее мамы.

Когда мы добрались до этого места — той части дома, где когда-то стоял сарай, но много лет назад он сгорел дотла, и сейчас оно превратилось в гигантскую парковку. К старой плакучей иве вела тропинка, отмеченная маленькими деревянными столбиками, обмотанными лентой, чтобы помочь нашим гостям ориентироваться. В стороне стояли три гигантские белые палатки, там должен был проходить прием позже вечером. Ветви дерева, под которым мы собирались пожениться, были собраны и подвязаны лавандовыми и мятно-зелеными лентами, создавая купол, чтобы мы могли стоять внутри дерева, и люди все еще могли нас видеть. Старые качели были выкрашены в белый цвет, веревка обернута тонкой сетчатой тканью. Рядом с деревом для гостей были установлены белые стулья, вокруг каждого привязаны лавандовые или мятные банты.