Как бы меч не заржавел. Валд посмотрел на меня с легким прищуром, и я быстро стерла с лица дурацкую ухмылку, похлопала ресницами.

— Грудь, шея, одна очень чувствительная точка между ног… — продолжил он.

Да мой варвар технически подкован.

— На самом деле много мест, — продолжил он более вдохновенно. — Когда женщина возбуждена и хочет мужчину, то вся она раскрывается ему навстречу. Мужчина движет своим молотом, словно высекая искры…

— Подожди, был же меч! — воскликнула я.

— Не важно, — ответил Валд. — Он движется в женщине, все быстрее и быстрее, и — бах!

Я подпрыгнула в кресле от неожиданности и едва не облилась вином.

— Соитие само по себе очень приятное занятие, но ощущение, которым оно заканчивается, хочется переживать снова и снова.

Он выдохнул, провел ладонью по косе и, взяв бокал, выпил до дна.

— Впечатляет, — протянула я. — Знаешь, мне, наверное, понадобится время, чтобы все это осмыслить.

— Хорошо, — кивнул он. — И главное — именно от единения двух тел и получаются дети. Мое семя упадет на твою почву и даст всходы.

Да я прямо цветочный горшок. Но с этим, кстати, надо что-то делать. Через месяц, уже даже двадцать девять дней, я вернусь в свое время, а здесь останется тело Эврики, которое без сознания не сможет существовать. С ее смертью я как-то смирилась, но мысль о том, что крохотная жизнь, которая может зародиться, тоже погибнет, показалась мне в корне неправильной.

Мы продолжили ужин в тишине, иногда поглядывая друг на друга. И если я думала о том, есть ли в этом мире противозачаточные таблетки, то мысли Валда явно текли в другом направлении.

— Я хочу добавить еще кое-что, — сказал он. — Ты должна знать, что я чту священные узы брака. Моя приемная мать Инфинита очень страдала из-за увлечения отца, хоть и не показывала этого… Она сумела найти в себе душевные силы и принять меня как родного, и я люблю ее и уважаю безмерно. Но я не стану, как отец, рисковать ни своим браком, ни возможными детьми и их будущим.

— Хорошо, — ответила я.

Весьма похвальное устремление. Положив в рот ломтик сыра, прожевала, наслаждаясь вкусом. Как только Эврике удалось остаться стройной в мире, где столько кулинарных изысков?

— Твои ножны теперь единственные для меня, — проникновенно сказал варвар, чуть склонившись над столом, и я закашлялась, поперхнувшись.

Промокнув салфеткой подступившие слезы, я посмотрела на Валда, а он, отодвинув от себя пустую тарелку, поднялся с кресла и стал раздеваться, двигаясь так непринужденно, будто в этом нет ничего особенного. Снял синюю рубаху, штаны, трусы. Я молча смотрела на него, гадая, не решил ли он все же помахать мечом, но Валд открыл кран в ванне и, забравшись туда, лег, раскинув руки на бортики.

— Жена, — позвал он, — иди сюда.

Мы же вроде договорились, что я пока буду осмысливать все это, про молоты. Своей лекцией о соитии Валд несколько выбил меня из колеи.

— Помой меня, — сказал он, прикрыв глаза. Но я видела, что он наблюдает за мной из-под темных ресниц. — Я хочу, чтобы ты перестала бояться моего тела.

Валд чувствовал себя полным идиотом. Меч. Не мог подобрать менее пугающий образ? Он должен был успокоить Эврику, убедить, что это не страшно, а сам сказал, что будет вонзать в нее меч. Как есть дурак. Но Эва, на удивление, не выглядела напуганной. Ее глаза блестели, а в уголках губ спряталась лукавая улыбка. Она встала с кресла, не спеша подошла к ванне, закатывая рукава на тонких запястьях.

Такая хрупкая и одновременно сильная, неискушенная и любопытная, живая, непосредственная, желанная… Послать бы Бага в бездну со всеми его советами и подмять ее под себя, исцеловать длинную шею, ключицы, нежную грудь, ловить губами ее стоны и сбивчивое дыхание, овладеть наконец ею и брать снова и снова. Сначала раздвинуть стройные ноги и войти в нее плавно, бережно, следя за тем, как меняется выражение ее лица, как затуманиваются глаза и щеки заливает румянцем. Потом усадить сверху, чтобы она сама задавала ритм, познавая свое тело. А потом перевернуть и взять яростно, обхватив ее бедра и насаживая на себя все быстрее, пока ее тело не содрогнется сладостными спазмами…

Эва намылила жесткую мочалку и, присев на ступеньку лесенки у ванной, провела ею по его груди.

Нет, он точно идиот. Пообещал дать ей время, а теперь сам же пожелал, чтобы она касалась его своими тонкими пальчиками, смотрела на него так изучающе и внимательно с этой странной улыбочкой на губах. Некстати вспомнилось, как она шептала ему за свадебным столом, что станет исполнять все его пожелания, что она в полном его распоряжении…

Его меч поднялся, готовый к бою.

Эва, не замечая, какой эффект на него производит, будто нарочно начала мурлыкать себе под нос какую-то мелодию. Она неспешно водила мыльной мочалкой по плечам и груди, каждый раз спускаясь все ниже, и он с замиранием сердца следил за движениями ее руки. Потом она и вовсе выпустила мочалку и провела кончиками пальцев по внутренней поверхности его предплечья.