Мои щеки жарко вспыхнули. Сегодня? Я рассчитывала еще на день отсрочки!

— Валд, это негигиенично, — возразила я.

— Я не знаю, что это значит, и мне плевать, — отрезал он. — Сегодня отличный момент, чтобы стать наконец мужем и женой. — Он поднял бокал с вином. — За нас, Эва.

Я пригубила вина, лихорадочно соображая. Может, я не забеременею, если сделать это сейчас. Куда большая вероятность в середине цикла. Но, судя по физической форме моего Валидола, его сперматозоиды могут и ядерный взрыв пережить, не то что подождать пару деньков. У нас могли бы быть красивые дети… Я мысленно одернула себя. Поставила бокал на стол. Я должна найти способ отвертеться от секса, а когда Валд уснет, удрать из спальни и найти Карин с ее чудодейственным отваром.

Задумавшись, я смотрела в центр стола, где возвышалось блюдо с птицей, и Валд принял мой пристальный взгляд за желание отведать мяса. Он вонзил в птицу нож, корочка треснула, выпуская прозрачный сок, и я вздрогнула. Вот он, мой шанс!

Так, я — почти монашка. А они, по идее, жалостливые, преисполненные любви ко всему живому. Теперь главное — хорошо сыграть.

Всхлипнув, я посмотрела на Валда.

— Что? — нахмурился он.

— Что это за птичка? — спросила я дрожащим голосом.

— Утка, — ответил он слегка недоуменным тоном.

Я кивнула, прикусила нижнюю губу, якобы сдерживая рыдания, сделала брови домиком.

— Что не так? — не понял Валд.

— А ведь еще вчера она летала, наслаждаясь свободой и небесным простором…

— Это домашняя утка, им обрезают крылья, — возразил Валд. — И ее убили сегодня. Самое свежее для тебя.

— Сегодня? — Я заломила руки. — И вот она лежит в гнезде из салата и овощей, обезглавленная, выпотрошенная, мертвая! А в ее родном гнезде маленькие утята плачут и ищут маму.

— Может, это селезень, — возразил Валд по инерции, но я уже поймала вдохновение. Он все равно считает меня слегка с прибабахом, так что ничего не потеряю.

— Селезень, гордый отец семейства, никогда больше не увидит свою жену и деточек. Как бы их звали, как думаешь? К примеру, Валерка и Лизонька… Не научит их плавать и копать червячков, не покажет, где растет самая сочная травка. — Валд потянулся ко мне, но я вскочила с кресла. — Они были счастливы, а ты вонзил нож ему в спину!

— А его как звали? — спросил Валд, прищурившись. Ох не нравится мне этот взгляд.

— Валера, как старшего, — выпалила я. — Сына назвали в честь папы. Он наверняка похож на него. Те же перышки, тот же клюв.

— Утки все на одно лицо, — заметил Валд, поднимаясь за мной.

— Ты черствый! — выпалила я. — Бессердечный человек! Ты убил Валеру!

— Ну, он хотя бы потрахался, раз у него детки были, — ухмыльнулся Валд, приближаясь.

— Оставь меня одну! — заявила я, пятясь к двери в его спальню. — Я не желаю делить с тобой ложе.

— Можем сделать это стоя, — предложил варвар, следуя за мной. Вот же непрошибаемый тип!

Я попыталась пустить слезу, наморщила нос. Но заплакать не получалось, как я ни пыталась.

— Уходи! — выпалила я, толкнув Валда к двери. Но он перехватил мои запястья и прижал к стене. Потерся о меня, как кот, и мое дыхание тут же сбилось.

— Эва, ты ешь мясо как не в себя, откуда вдруг внезапная жалость к уткам?

Его губы опалили мою шею, язык оставил горячую дорожку на коже.

— Они милые и никому не причиняют зла, — ответила я.

Варвар прикусил мочку моего уха и прошептал:

— А червячкам? Эва, скажи, ты держишь меня за идиота?

— Я переживаю! А тебе плевать на мои чувства! — воскликнула я.

— Нет, — возразил он, немного отстраняясь. — Иначе ты бы давно была в моей постели. Но все как-то слишком затянулось и становится похоже на издевательство.

Он обхватил мое лицо двумя ладонями, приник к губам. Ох, каким он может быть нежным… Никогда к этому не привыкну. Никогда? Я оттолкнула его руки, отвернулась. Это миссия. Это все не по-настоящему! Я не Эврика, а он мне не муж. Долгожданные слезы выступили на глазах.

— Тебе от меня нужен только секс! — выпалила я, а Валд слегка запнулся, подбирая аргумент, чтобы возразить. Ага! Попался! — Я для тебя лишь тело, а моя душа тебя вовсе не интересует!

— Это не так, — возразил Валд, но как-то неуверенно.

— Ты ничего обо мне не знаешь!

— Так расскажи, — предложил он. — Я пытался расспросить тебя о жизни в монастыре, но ты постоянно увиливаешь.

— Потому что интерес твой неискренний. Ты спрашиваешь не потому, что хочешь получить ответы.