— Прошу прощения, — говорит он мне, — вы на какую должность претендуете? Я же правильно понял — у вас собеседование?

— Да, Руслан Львович, — отвечает Алла, держа в руках папку с документами. — На должность эйчар-менеджера. Но девушка нам, к сожалению, не подходит.

— Ясно, — потерев щетинистый подбородок, говорит он. — Слушай, я на самом деле к тебе как раз по схожему вопросу. Мне нужна помощница. Ничего сложного, секретарская работа, но Маша просто не справляется с объёмом. Тем более, что в командировке мне помощница тоже понадобится, а она не сможет поехать — у неё тут дел будет полною.

— Поняла вас, — кивнув, говорит Алла. — Я обязательно поищу. Прямо сейчас этим займусь.

— А девушку эту ты забраковала, да?

— Да, к сожалению. Очень малый опыт работы. В принципе кандидатура была спорной.

— Простите, как вас зовут? — обращается ко мне он.

— Наталья, — тихо говорю я.

— Прекрасное имя, — отвечает он. — Меня — Руслан Львович. Я — владелец этой компании и по совместительству генеральный директор. Скажите, Наталья, а вы не хотели бы поработать моим секретарём? С окладом, скажем…. Ну, для начала тысяч сто в месяц. Ничего сверхсложного — просто много бумажной работы и телефонных звонков.

— Руслан Львович… — начинает было Алла, но он поднимает ладонь и она умолкает.

— Погоди, — говорит он.

— Да, мне было бы это интересно, — говорю я.

В голове главенствуют три совершенно разные мысли. Борятся за трон. Первая — какой же он красивый и мужественный… Вторая — секретарём? У меня нет такого опыта вообще. Третья — сто тысяч?! Сто, блин, тысяч?!

Судя по выражению лица Аллы, она в шоке, хоть и очень старается это скрыть.

— Эмм….
– мычит она, обращаясь к начальнику. — Руслан Львович, можно вас на минутку?

Он нехотя поворачивается к ней.

— Я имею в виду, — говорит Алла, кивая на дверь, — мы можем поговорить наедине?

— Да, без проблем, — отвечает Руслан Львович, затем переводит взгляд на меня: — Наталья, подождёте пока здесь?

— Да, конечно, — кивнув, говорю я.

Для того, чтобы подчеркнуть готовность к исполнительности, усаживаюсь на выдвинутый из-за стола стул, свожу вместе колени, ставлю на них сумку и кладу на неё руки. Жду.

Руслан Львович прежде чем выйти за Аллой, чуть задерживает на мне внимательный взгляд. Что-то в этом взгляде смущает меня, и я, тихонько закусив губу, опускаю глаза.

Дверь закрывается. Я остаюсь в тишине. Судя по всему, Алла сейчас вовсю отговаривает Руслана Львовича от взятия меня на работу. Замечаю, что нервно тереблю пальцами ремешок сумки и, едва не хлопнув себя по рукам, перестаю. Теперь хочется дрожать ногой. Волнуюсь конечно. Изо всех сил стараюсь не делить шкуру неубитого медведя, но мысль о стотысячной зарплате в месяц подобна мольберту с множеством красок — что только не рисуется в воображении! Шоппинг в торговых центрах, хохот счастливой младшей сестры, золотые украшения для мамы, которая кроме обручального кольца с молодости ничего не носила и так далее и так далее и так далее. Пытаюсь остановить свою безудержно разыгравшуюся фантазию, но тщетно! Сто тысяч рублей в месяц для меня, получавшей зарплату в тридцать пять, деньги совершенно баснословные!

Неудивительно, что Алла так на меня посмотрела! Если у них секретарша тут так зарабатывает, то сколько же они платят эйчарам? Даже представить не могу!

Сердце ёкает — слышу и вижу, что открывается дверь…

В переговорную заходит только Руслан Львович. И зайдя, закрывает за собой дверь, проходит к столу и усаживается напротив меня. Ровно туда, где недавно сидела Алла.

— Наталья, уделите мне пару минут? — потерев щетинистый бодбородок, спрашивает он.

И всё бы хорошо, но его взгляд меня очень смущает. Очень.

— Да, конечно, — говорю я и снова невольно опускаю глаза.

— Вы всегда такая робкая? — спрашивает меня он.

Усилием воли заставляю себя посмотреть на него. Набираю побольше воздуха в лёгкие и медленно выдыхая, тихо говорю:

— Просто переволновалась, наверное.

— Не волнуйтесь, — спокойным, ровным голосом говорит он. — Скажите, пожалуйста, вы умеете работать с документами?

— Если вы о секретарской работе, то у меня нет такого опыта.

— Теперь понятно, почему Алла вас отсеяла, — ухмыляется он.

— И почему? — заинтересованно спрашиваю я.

— Вы стараетесь быть максимально честной и объективной.

— А что в этом, простите, плохого? — удивляюсь я.

Кулак левой руки он упирает в левое бедро, локоть правой стоит на столе, пальцами он снова потирает щетинистый подбородок и до меня доносится тихое и почему-то приятное шуршание. Глаза хитро прищурены. На губах играет обаятельная полуулыбка — впечатление, что он улыбается только одним уголком рта. И, надо сказать, ему это очень идёт.