Когда я отрываю глаза от книги, то замечаю на себе пристальный взгляд Зейна.

— Что?

— Ничего. Просто ты выглядела такой серьёзной, будто примеряла строчки на себя или типа того.

— Просто задумалась.

Он протягивает руку.

— Можно мне?

Перед тем как передать ему книгу, я загибаю уголок нужной страницы.

— Хочешь, я покажу тебе своё любимое стихотворение? — спрашивает он, листая страницы. — Думаю, я, наконец, понял, что имел в виду автор, — с озорной улыбкой он возвращает мне книгу, открытую на странице 232. Он указывает на стихотворение справа под названием «Философия любви» автора Перси Биши Шелли.

Когда я начинаю пробегать глазами по строчкам, он прерывает меня:

— Можешь прочитать вслух, пожалуйста?

Закатив глаза, я притворно вздыхаю и начинаю:

Когда я заканчиваю читать, Зейн ухмыляется во все тридцать два ровных белоснежных зуба.

— Ты на что-то намекаешь? — спрашиваю я.

Зейн придвигается ближе и повторяет последнюю строчку:

— Но что мне эти поцелуи, коль не целуешь ты меня?

— Да ладно, серьёзно? Ты заставляешь меня читать любовные стихи, чтобы уломать на поцелуй?

— Да. Только если это работает, — он внимательно следит за моей реакцией.

Когда я не возражаю, он наклоняется, и каждая клеточка моего тела гудит от предвкушения. Он не целовал меня после операции, и я задаюсь вопросом, будут ли ощущения отличаться. Понравится ли мне так же, как и до неё?

Но когда его губы встречаются с моими, вопрос отпадает сам собой — я чувствую всё то же волнение, головокружение, тепло в груди.

Но затем в моей голове всплывает образ Трея — его широкие плечи и все его улыбки, и я мигом отстраняюсь от Зейна.

— Что не так? — спрашивает он. Я вижу боль в его глазах, и это убивает меня. По-настоящему.

Касаюсь пальцами губ, которые всё ещё покалывает от поцелуя. Губ, которые хотят большего. Но слова другого стихотворения вмешиваются в мои мысли: «Но знай: тебя забыть мне невозможно!»

— Я думаю, нам не стоит так больше делать, — неуверенно произношу я. Часть меня хочет послать всё к чёрту и поцеловать Зейна, как никогда раньше, но другая, сознательная часть меня, как маленький ангелочек на плече, советует мне остыть. Я не забыла Трея, так зачем притворяться, что он в прошлом? Как я могу одними и теми же губами говорить, что люблю Трея, а затем целовать Зейна до умопомрачения? Неужели я правда такая непостоянная?

Мотая головой, я поднимаюсь с дивана.

— Прости. Думаю, мне лучше пойти поспать, — избегая его взгляда, я кладу книгу на кофейный столик и забираюсь на свою половину кровати, отворачиваясь к стене. Свет выключается, и я чувствую, как матрас прогибается под весом Зейна, пока он ложится со своей стороны. Через мгновение он касается моей руки.

— Сиенна…

Я разворачиваюсь к нему лицом, но всё ещё не могу на него посмотреть.

— Прости, — говорит он. — Я знаю, что поставил тебя в сложное положение, и мне жаль. Этого больше не повторится, обещаю, — его пальцы нежно скользят по моему подбородку, направляя так, чтобы мне пришлось посмотреть на него, и бормочет: — Хорошо?

— Хорошо, — уступаю я.

Я хочу рассказать ему о своих чувствах: о том, как я разрываюсь между ними двумя, и что если бы не Трей, то я бы ни секунды не раздумывала. Но вместо этого я шёпотом желаю ему спокойной ночи и снова отворачиваюсь.

Бирюзовое платье скользит по моей коже, садясь идеально по фигуре. Оно так же прекрасно, как и при первой примерке, и меня охватывает волнение при мысли, что я надену его для выхода в свет. Одно дело смотреть на себя в нём в зеркало и совсем другое — показаться так перед всеми, особенно перед Треем.

Когда я выхожу из ванной, Зейн уже ждёт меня. Он ходит из стороны в сторону, одетый в смокинг. Его костюм напоминает мне тот приём у него дома — в тот вечер, когда я пыталась отравить его отца.

Прямо сейчас в этом богом забытом месте, по ошибке называемом мотелем, мы оба выглядим совершенно неуместно.

Он замирает, заметив меня, и его рот слегка приоткрывается. Его взгляд начинает с моего лица и скользит вниз по телу, оставляя за собой обжигающий след. Я вся покраснела к тому моменту, как его глаза возвращаются назад к моему лицу. Кажется, меня нужно облить ледяной водой.

Вспомнив, как говорить, он запинается от волнения:

— Вау, Сиенна, ты выглядишь… невероятно.