Это звучит ужасно.

— Значит, твой отец пришёл за тобой, когда его позвала магия?

— Да. Мы ушли туда, где много много песка — подальше от других демонов. Там он мог научить меня всему, что знает — как бороться, как побеждать. Это бы заняло много лет. На тот момент я знал только самые слабые vish, как выпускать когти и как прятаться в Ahlevish.

Я не успела вставить и слова, а он уже продолжал:

— Он успел научить меня только одному — dh’errenith, а затем допустил zh’ultis ошибку и умер.

— Умер? Как?

— Его убил зверь из моего мира…животное. Это даже не было смертью в бою! — гневно фыркнул он. — Imadnul.

— Но если ты был так молод и даже не знал, как драться…то что ты сделал? Вернулся к матери?

— Я не мог вернуться. Женщины не разрешают заходить на их территорию мужчинам, которые вышли из детского возраста.

— Тогда что ты сделал?

Он молча оглядел комнату, затем выпрямился и принялся потягиваться. Мышцы его живота напряглись, и я с трудом заставила себя отвести взгляд.

— Зуилас, что ты сделал?

Он опустил руки и посмотрел на меня глазами, которые не просто видели, но и пережили слишком много кошмаров.

— Я выжил.

Тихонько напевая себе под нос, я взяла кондитерский мешок и выдавила сладкий сливочно-ванильный крем на последнюю золотистую печеньку.

Отложив мешок в сторону, я с удовлетворением осматривала результаты своих трудов: один лоток печенья со слоем сливочного крема и один лоток печенья с малиновым джемом. Улыбнувшись, я соединила печеньки двух видов. «Масляный вихрь» готов! Осталось только присыпать сахарной пудрой.

Нанеся последние штрихи, я отнесла готовое печенье в гостиную. Услышав запах, Зуилас опустил книгу с пейзажами, и из-под неё показалась ещё одна голова. Носочек зажмурилась и понюхала воздух.

— Это называется «Масляный вихрь». Попробуй.

Он схватил одну печенюшку, принюхался и запихнул её целиком в рот. Челюсть шевельнулась несколько раз, а затем он проглотил.

— Ну как?

Вместо ответа он подвинул тарелку поближе к себе. Носочек потянулась к печенью, и он тут же легонько оттолкнул её, забрасывая в рот следующую печенюшку.

Фыркнув — но в душе я была довольна — я ушла убирать кухню. После уборки я устроилась на диванчике рядом с Зуиласом, уложив на колени гримуар и блокнот с записями. Я нашла очередную вставку от Мирин. До встречи с Эзрой осталось ещё несколько часов, так что я вполне успею перевести коротенькую запись.

Меня пугала мысль о встрече с Эзрой. Перспектива встретиться с опасным, сильным демоном-магом была такой же ужасающей, как и перспектива встречи с колдунами-альбиносами. Тяжело вздохнув, я попыталась загнать страх куда подальше.

Пока Зуилас поглощал печеньки, я сконцентрировалась на словах Мирин. С каждой переведённой фразой в моей груди зарождалось новое беспокойство. Наконец, когда солнце скрылось за горизонтом, я отложила в сторону гримуар и уставилась на перевод.

Печаль заполонила моё сердце.

Сестра, сегодня был самый страшный день в моей жизни. Сегодня небо было серым, а ветер был жестоким и пронизывающим до костей. Сегодня наши враги пришли за нами.

Сегодня они нашли нас, и мой Валиир дрался с ними не на жизнь, а на смерть. Мы выжили — они погибли.

Сестра, мне бы радоваться, но у меня на сердце печаль. Я видела, как он упал. Я видела его кровь. Они умерли, но мой Валиир….я боялась, что он тоже умрёт. Я боялась, что он погибнет в этом чужом для него мире. Силы оставили его. Его глаза почернели, а тело стало холодным. Я боялась, что он умрёт.

Я боялась, что он оставит меня.

Те чувства не покинули меня, нет. Они стали ещё сильнее. Я больше не задаюсь вопросом почему я хочу прикоснуться к нему. Теперь меня волнует другой вопрос: позволит ли он мне прикоснуться к нему?

Он практически не выказывает эмоций. Он не смотрит на меня, как одурманенный мальчишка, не дышит тяжело, не краснеет, не старается приласкать или пощупать, как это делают наши мужчины. Способен ли он вообще почувствовать огонь желания? Желает ли он меня или же я слишком человек, и не способна пробудить в нём страсть?