— Меня больше интересует, как мы распределим комнаты.

— С этим проблем не будет. Я, Хоран и эта юная рабыня будем в одной, а ты с Аэрогрилем в другой.

— Понятно, вы решили устроить оргию с изнасилованиями, — устало пробормотала волшебница.

— Верно. Мы будем насиловать мозг штабными картами, а когда у нас всё получится, напьемся на радостях.

После этой фразы за столом установилось молчание. Еду принесли очень быстро, и путники набросились на неё. Самой Дарлане есть не хотелось, но учитывая, что по легенде она почти сутки сидела в клетке, пришлось с жадностью поглощать всё, что ей подавали.

А после были комнаты. Харлак почти силком затолкнул Катю в отведенное помещение, посоветовав хорошенько развеяться с демоном перед сном, после чего направился к себе.

— И что вы со мной сделаете? — С грустью в голосе поинтересовалась драконица, осознавая что настало время платы за спасение.

— Уложу спать, — проворчал в ответ принц. — Нам нужно еще поработать, и я не хочу отвлекаться на твоё скуление.

— Но разве… — Дарлана удивленно посмотрела на Харлака, пытаясь понять его логику, когда тот поспешил объяснить.

— "Доспех Товерада" — Он хлопнул рукой по груди. Сквозь рубашку девушка смогла разглядеть что-то серебристое, причем как её показалось излучающее свою собственную силу. — Пока он на мне, никаких постельных игр.

— А как же вы моетесь? — Дарлана не в силах справится с эмоциями смогла задать только такой глупый вопрос.

— Маг я или нет. А теперь иди ложись вон на ту лавку.

— Боюсь господин я не смогу сейчас уснуть, — шпионка осознала, что ей выпал шанс присутствовать но военном совете своего главного врага. Она не могла упустить такой возможности, но Харлак имел своё собственное мнение. Лениво зевнув он произнес всего одно слово:

— Сможешь, — его палец резво коснулся лба драконицы, и та в ужасе осознала, что начала проваливаться в черное беспамятство. Все мысли о задании разом улетучились и последнее что она успела осознать, что страшно огорчена тем, что её враг посмел надеть такой глупый и дурацкий доспех…

Орки очень любили и ценили своего хозяина, особенно в те минуты когда он пребывал в благостном настроении. Вспышку ярости, вызванную предательством Нариоль, они до сих пор вспоминали с ужасом и возносили хвалу своим богам за то, что Гордаз смог так быстро прийти в себя. Владыка оказался достаточно отходчив, а поскольку новых поводов для ярости ему не давали, вёл себя достаточно тихо, с головой погрузившись в дела.

Одним из символов наступившей стабильности можно было назвать неизменный состав гарема. После штурма храма и захвата пифии, Гордаз словно успокоился и не доставал Моргебиуса требованием отыскать ему новых рабынь. Последнего в целом устраивала сложившаяся ситуация, поскольку работы в империи хватало. И тратить драгоценное время на поиски утех для своего господина ему совсем не хотелось.

Немалая заслуга лежала на плечах Лиин. Хрупкая феечка, в глазах которой появлялся ужас при виде хотя бы одного орка, обладала несомненным талантом успокаивать своего господина. Последнее удивляло даже видавшего многое Гордаза. Что бы обычная рабыня вдруг находила способ оказывать на него столь специфичное влияние, приводило его в изумление.

Девушки попадавшие в его гарем не задерживались надолго. Чаще всего они просто привыкали к своему господину, покорно принимая всего его выдумки, после чего становились ему неинтересны. Другие напротив, проникались своим хозяином и стремились во всём угодить ему. Такие так же долго не задерживались. Гордаз быстро пресыщался новизной, после чего в зависимости от своего настроения либо отпускал их домой, либо дарил своим слугам.

Лиин поражала тем, что каждый раз с ней был словно первый. Казалось, что за полгода феечка уже успела освоиться в Цитадели. Но, тем не менее, на каждое прикосновение своего владыки она реагировала так, словно он только что похитил её и готовился надругаться.

Это интриговало Гордаза. Ему нравилось находить к ней всё новые и новые подходы, изучая реакцию, с каждым разом открывая что-нибудь новенькое. Лиин могла покорно позволить заковать в себя цепи и быть подвешенной нагишом на вершине башни. Она завывала от страсти и желания, будучи взятой на спине дракона или на краю водопада. Но при этом на её глазах могли выступить слёзы от невинного прикосновения. Вполне заурядная похабная фраза вгоняла её в краску лишая речи, а грубые объятия могли заставить её превратится в трепещущую от ужаса бабочку.

Подобные качества сделали Лиин любимицей у своего хозяина. Владыка так часто таскал её за собой, что некоторые подданные начали относиться к юной феечке как к королеве. Причем их не смущало ни наличие цепей на запястьях у девушки, ни отсутствие одежды. Слуги Гордаза подмечали, что пары слов, сказанных Лиин на ухо своему господину, хватало, что бы тот сменил решение, принятое под влиянием эмоций, на более обдуманное. Слуги подмечали и делали выводы, пытаясь продвинуть свои идеи через любимую рабыню.