— Прежде чем он сокрушить тебя, я выиграю этот бой! — девушка продолжала сопротивляться изо всех сил, хотя было видно, что она уже была на грани.

— А есть ли у тебя шансы на победу? — спокойным тоном произнёс Гордаз. — Сама посуди, я тебя раздел и связал словно овцу. И нас с тобой разделяет лишь моё слово, которое я могу, смело забрать, если посчитаю, что какое-либо условие не было выполнено. С другой стороны ты страдаешь от нестерпимых мук. Если я овладею тобой и спасу тебя от них, можно будет это считать моим поражением? Быть может я просто хочу тебя спасти.

— Иди ты сам знаешь куда со своим спасением, — отчаянно прошептала Хофа, до которой наконец дошло в какой именно ситуации она оказалась.

— В отличии от тебя я сейчас свободен и действительно могу пойти куда угодно. Скажем пойти навстречу принцу Харлаку и ввязаться с ним в бой в то время как вы будете тут лежать и страдать от осознания того что наше пари изначально было не в вашу пользу.

— Делай что хочешь, — отчаянно прорычала воительница. — Ты мне откровенно надоел!

— О, так ты признаёшь своё поражение?!

— Не признаю. Ты сам сказал, что игра бессмысленна, так что делай что хочешь.

— Тогда последний вопрос, ты предпочитаешь, что бы я это сделал на полу или мы переместились на то удобный диван?

— Диван предпочтительней, — Хофа немного подумала, прежде чем ответить. — Я уже синяки набила об этот каменный пол, поэтому перенеси меня туда, где помягче.

— В таком случае твоё желание для меня закон.

Откуда-то издалека донесся возмущенный стон Гардумин. Пленённая жрица явно была поражена столько скорым принятием своего поражения, что изо всех сил стремилась выразить свой протест. Впрочем её напарница явно не жалела о своём решении. Её крики моментально отразились от свода Цитадели. Осознание того что она может наконец отдаться во власть своего тела и того что с ним делают явно раскрепостили воительницу.

— Ну что, ты считаешь твоё сопротивление стоило этого? — вкрадчиво прошептал Гордаз.

— Скотина, — тут же ответила Хофа. — Только не останавливайся и лучше развяжи меня.

Путы моментально спали с рук и ног воительницы и в ту же секунду она набросилась на своего пленителя с удвоенной силой. Её тело двигалось с такой яростью что казалось, что она хочет отомстить за всё доставленное ей унижение. Вот только каждый изгиб и движение вызывали всё большую и большую ухмылку на лице Гордаза. Последний явно наслаждался ситуацией, а так же возможностью диктовать свои правила и условия.

— А ты знаешь своё дело, — бормотал он, глядя на то, как воительница оседлала его тело и приложила свои губы к его естеству. — Причем мне кажется даже слишком хорошо.

— До того как взять в руки меч, — сквозь стон пробормотала Хофа. — Я работала в Ланойском борделе. — Пока проходящий через город полк не утащил меня за собой.

— Интересная история, расскажи мне её на досуге, — Гордаз с интересом следил за своей пленницей и внезапно одним движением сбросил её с себя.

— Что случилось? — отчаянно простонала воительница, явно вошедшая в раж.

— Ничего такого. Просто так уж вышло, что кроме тебя тут есть ещё одна особа лишённая моего внимания. Поэтому извини меня, надеюсь, что позже мы сумеем оторваться. И да, я вынужден тебя снова связать. Ну ты понимаешь, когда меня отвлекают в такие интимные минуты я начинаю откровенно злиться.

Заклинания Тёмного Владыки сработали со всей им присущей извращенностью. Хофа моментально упала на диван будучи опутанной с ног до головы и с кляпом во рту. Гордаз с каким-то сожалением провёл рукой по её телу, после чего встал на ноги и направился в сторону жрицы. Ему предстояло сломить последний оплот сопротивления и он был настроен по серьезному.

— Ну всё, — произнёс он стоя над телом Гардумин. — Ты осталась одна. Твои подруги которых ты впрочем и знать не знала, сдались с просто невероятной скоростью. И в такой ситуации возникает лишь один вопрос, как долго ты сможешь продержаться?

— Я не отдамся, я не должна отдаваться… соитие уничтожает разум, — девушка отчаянно бормотала литанию, которой обучали еще в первый год обучения, надеясь таким образом подавить естество юных послушниц. — Тебе не удастся сокрушить меня, Тёмный Владыка!

— Щитом первой служил страх, щитом второй — упорство, — пробормотал Гордаз усаживаясь на корточки возле тела пленницы. — Мне интересно, что же именно ты выберешь в качестве защиты? Неужели свою веру?

— Моё тело это мой храм. Вторгнувшись в него, ты позоришь не меня, а позоришь имя моего небесного покровителя! — продолжала сопротивляться жрица. — Каждое твоё деяние обращенное против меня это деяние против моего бога! И рано или поздно он снизойдёт до того дабы покарать тебя!

— Фанатичка! — с грустью констатировал Гордаз. — Ненавижу фанатичек. Я знаю много богов. Да я сам почти бог, но если честно я не думаю что кому-то из них есть дело до того что творят с какой либо из его жриц. Так что твои убеждения меня не впечатляют.