– Что мужчина? – нахмурился усач, поправляя фуражку на затылке.

 – А… Да так, показалось. Извините, – я выглянула в окно, и лишь убедившись, что проклятая «тойота» вместе с Расулом скрылись из виду, вышла на улицу, и тут же нос к носу столкнулась с сержантом-рыцарем.

 – Вы в порядке? – он окинул меня обеспокоенным взглядом.

 – Да, – я выдавила улыбку. – А не подскажете, как тут можно добраться до ближайшей станции? Или, может, автобусная остановка?..

 – Он на вас напал, да? – сержант не купился на улыбку, которая, судя по всему, вышла довольно жалкой. – Думаете, я не знаю таких, как он? Слушайте, будет лучше, если вы напишете заявление. У нас есть номера, его водительские права…

 – Простите, сержант… Михайлов?

 – Михальчук.

 – Да. Так вот, сержант Михальчук, – я вздохнула. – Формально ничего страшного не произошло. Может, я вообще зря запаниковала, и он просто прикалывался. Но мне не нужна сейчас канитель с полицией.

 – Подождите-подождите, – сержант подозрительно прищурился. – А что вы вообще делали в его машине? На трассе?..

Он не произнес слово «проститутка» вслух, но ему и не надо было. Потому что лицо у него стало один в один, как у Артема полчаса назад. Господи, да что ж такое?! Один раз оступилась, позволила пьяному мажору себя облапать – и все, у меня как будто клеймо на лбу проявилось! Теперь каждый встречный мужчина будет принимать меня за жрицу любви? Я бы расхохоталась в лицо полицейскому, если бы мне не было так чертовски обидно.

 – Я что, похожа на проститутку?! – злость, которая копилась во мне с утра, вырвалась наружу, как раскаленная лава из вулкана. Подсознательно я понимала, что сейчас не то место и не то время, чтобы устраивать разбор полетов, и полицейский был уж тем более не самым подходящим человеком, на которого мне стоило орать, но остановиться я уже не могла. – А зачем мне, по-вашему, рюкзак? Думаете, я таскаю с собой весь арсенал для ролевых игр? Хорошо, давайте посмотрим! – я расстегнула молнию.

Сержант ощутимо смутился, на его щеках проступили красные пятна. Кажется, он служил на благо закона не так давно и не привык к громким пешеходам.

 – Девушка, да я понял уже…

 – Ну-ка, что там? Учебник? Еще учебник? Конспекты, конспекты, конспекты… Пенал! Да, карандаши, конечно, можно использовать не по назначению, но не эти. Они хорошо заточены. А, это эскизник. Вот студенческий билет.

 – Уберите, пожалуйста, – пробормотал Михальчук, нервно оглядываясь по сторонам.

 Я посмотрела на него, ощутив укол совести, и руки опустились. Приступ гнева прошел, словно его и не было. То ли я просто выпустила пар, то ли осознала, что этот человек мне помог, и винить стоит не его, а Артема, по чьей милости я вообще оказалась на трассе.

 – Извините… – сдулась я, застегнула рюкзак и перекинула через плечо. – Просто перенервничала… И на занятия теперь наверняка опоздаю.

 – Вы уж больше не голосуйте, – сочувственно отозвался сержант.

 – Ни за что! – клятвенно пообещала я. – Только если на железной дороге. Кстати, где она?

 – Знаете, что? – вдруг оживился Михальчук. – А давайте я вас подброшу до Москвы?

 – Вам разве можно отлучаться?

 – Ничего, вместо обеденного перерыва, – с улыбкой отмахнулся он. – Совесть не позволит отпустить вас одну. И лесополоса, и рынок строительный… Словом, сейчас с вами с ветерком до ближайшего метро. А? Соглашайтесь! Когда еще покатаетесь на полицейской машине!

 – Надеюсь, никогда, – усмехнулась я, глядя, как вытянулось добродушное лицо сержанта. – Ну, не в этом смысле, конечно. Спасибо вам!

Вот так часто бывает. Не успеешь ты подумать, что день пошел коту под хвост, как вдруг в твоей жизни случается что-то хорошее. Или встречается кто-то хороший. Михальчук оказался совсем не похожим на классического стража порядка. Скорее, напоминал мне Ивана-дурака из сказки. Нет, вовсе не из-за глупости. Просто во-первых, его и вправду звали Ваней, а во-вторых он произвел впечатление простецкого душевного парня, с которым через десять минут общения кажется, будто знаешь его с ясельной группы садика. Ваня включил бодрую музыку, мы ехали, подпевая нестройным дуэтом, и я совершенно перестала волноваться из-за опоздания или гадать, что еще отчебучит сегодня Артем. По большому счету, мне стало на него абсолютно наплевать. Пусть думает обо мне, что хочет. Пусть и дальше считает себя пупом земли, предъявляет претензии отцу, отговаривает его от свадьбы. И если вдруг Сергей передумает только из-за того, что Артем ему наплетет, значит, моей маме и не нужен такой муж. Но вот, не приведи Господь, Артем попробует еще раз нахамить моей матери или как-то ее обидеть. Я – ладно, я переживу. Но за маму я с него три шкуры спущу. Или вон попрошу Ваню, и он сделает так, чтобы Артема на его выпендрежной тачке, выкрашенной по спецзаказу, тормозили на каждом посту.

Ваня сначала хотел высадить меня у ближайшего метро, но передумал и решил довезти до самого института. Я уже была почти уверена, что опоздаю не первую пару, однако спецсигналы сделали чудо: за пять минут до начала лекции Ваня лихо затормозил прямиком у главного входа.

 – Даже не знаю, как благодарить! – улыбнулась я. – Может, все-таки возьмешь деньги?

 – Ни в коем случае! – Ваня сделал строго лицо. – Я при исполнении. Но вот в свободное от работы время… Можно угостить тебя чашечкой кофе?

Свидания никак не встраивались в мой нынешний график. У меня едва хватало времени банально принять душ перед сном, даже еду я привыкла совмещать с уроками. Или перехватывала что-нибудь на работе в конце смены. Выделить время для целой чашечки кофе с добрым ДПСником на десерт – нет, для меня это была бы непозволительная роскошь.

 – Слушай, я в такой запарке… – я виновато подняла брови.

 – Ну, ясно. Это все из-за того, что я про тебя плохо подумал? – и Ваня посмотрел на меня такими большими печальными глазами, что у меня сердце екнуло. Я почувствовала себя жестокой и неблагодарной, и жалость к милому честному сержанту перевесила все прочие доводы.