– Как вы можете пить в такую жару? – представитель следственного комитета при Совете Базара, презрительно окидывает взглядом бухие тушки валяющиеся на топчанах.

– Горе у нас. Ик… – дышу в его сторону сивушным амбре. – И хорош пялиться, не для тебя ягодка цветёт.

Покачиваясь, подхожу к лежанке Аньки и, подхватив сбитое в ноги покрывало, прикрываю почти голую задницу. Почти, потому что на ней всё-таки напялены труселя, но такие с верёвочкой между булочек. Кажется, стринги называются.

Вот такой странный наряд – стринги и майка. А дрыхнет она на животе, задорно демонстрируя, что у неё отличная задница. Глядя на эти аппетитные хлебобулочные изделия не могу сдержаться, чтоб не шлёпнуть.

– Ам? Эм? – что-то мычит красотка и, взбрыкнув ногами, спихивает покрывало.

– Ладно, смотри, – обречённо машу рукой. – Ой, ща сблевну, – закрываю руками рот.

Следователь со странным именем Алек Пиз тут же отпрыгивает назад, врезаясь спиной в двух своих сопровождающих. Здоровенных таких ребят с автоматами, хотя сам едва ли метр шестьдесят вырос.

Обведя мутным взглядом всю троицу представителей закона, убираю руки ото рта:

– Кажись, отпустило. Мужики, а давайте помянем? – шагаю к столу, по пути меня ведёт, и я врезаюсь в одного из конвоиров. – Прощу прощения. Щас по стаканчику бахнем… – тянусь к бутылке, но взять её не успеваю.

– Вам хватит! – строго заявляет следователь, прижимая своей рукой мою. – Мне надо допросить вас.

– Ага, – остервенело киваю, – ща тока бахну. Бу-э… – закрываю рот двумя руками.

Следак вновь отпрыгивает, врезаясь в амбалов. На лице тонна презрения и облегчения, что я всё-таки сдержался и не блевнул на него.

– Уважаемый господин Тунгус, – кривится, как будто лимон съел, – вы бы могли не кивать и не пить. А то нам придётся забрать вас, и подержать в холодной. А там в камере уже и допросим как очухаетесь.

– Не имеете права, – вскидываю палец вверх.

– Имеем, – усмехается амбал, при этом как-то так подозрительно пялится на Анькину задницу.

– Не-не-не, – мотаю башкой, – её нельзя в холодную, простынет. И ваще не пялься!

– Да как тут не пялиться-то? – удивляется охранник.

– А ну прекратить! – взвизгивает коротышка-следак. – Заберите со стола всё спиртное, да вообще всё сгребите, мне же надо на чём-то писать! И идите, встаньте вон там у входа. Бегом!

Подперев подбородок рукой и водрузив локоть на край стола с тоской наблюдаю, как наглые стражники тырят бутылку хорошей гномьей водки. Ведь не вернут же сволочи!

А знаете, чем гномья водка отличается от той, что у нас на Земле? Не знаете? А я вам скажу. Градусами. В ней их пятьдесят пять. Вот и всё. Никакого секрета.

– И так, господин Тунгус, приступим, – усаживается напротив меня и раскрывает свою папочку с листами бумаги.

– Ага, давайте приступим, – соглашаюсь. – Но может всё-таки сперва по пятьдесят грамм? Или по сто пятьдесят?

– Я на службе, – тяжко вздыхает, бросая взгляд на Анькину задницу. – Да и как можно пить в такую жару?

– Так горе же у нас. Ик…

– Слышал уже. Что за горе не просветите?

– Так вон у него, сеструха померла же, – машу рукой в сторону Бобри, который, лежит спиной на полу, закинув ноги на кровать. При этом одет только в трусы. Этакие боксёры.

Я, кстати, как пришли эти представители закона всё-таки натянул на себя штаны. Что я свинья какая, сидеть перед следователем в трусах? А вот футболку натягивать не стал. Жарко.

– Кстати, об этом я и пришёл поговорить, – достав платок, обтирает лоб.

– Говорите, – киваю, и тут же снова закрываю рот рукой.

– Очень вас прошу, не кивайте больше, – просит, резко отодвинувшийся следак, аж со стула чуть не упал.

– Ладно, – подпираю подбородок уже двумя руками.

– Так, – достаёт какой-то листок, – мне стало известно, что вы и гном, – тычок пальцем в Бобри, – позавчера поссорились с господином Дробином.

– А хто это? – лупаю глазами.

– Торговец живым товаром на рынке.

– А-а-а… эта мерзкая тварь.

– Подбирайте выражения, – возмущается мистер Пиз.

– Ладно. Этот выродок который продаёт живых людей.

– Я же просил.

– Да мне похрен, – скалюсь, – удавил бы мразоту своими руками.

– Если только между нами, – взгляд следака замирает на повернувшейся на бок Аньке, теперь она лежит к нам спиной.

– Чего?

– Что чего?

– Между нами чего? И хватит пялиться.