Ах, да! Действительно. Пожалуй, уже скоро пять лет, как мы с ним были вместе. Были и сплыли. А так бы пять лет исполнилось скоро нашим вялым, но таким постоянным отношениям. В них все до недавнего времени было четко и понятно расписано и разложено по полочкам на долгие-долгие годы вперед. А теперь я все рушила. Зачем? Все равно со Стасом мне ничего не светило. Любить он меня любил, а вот пытаться строить со мной будущее отказывался. А Юрка и любил, и хотел…

Снова стало жалко себя. По щеке скатилась слезинка. Я смахнула ее в плюшевым ухом. Потом еще одну. Шмыгнула.

Юрка обернулся, а потом притянул меня к себе. Обхватив мою голову прижал к груди, а после долго наглаживал мне волосы, утешая словно расстроившегося ребенка. Я душно дышала в резко пахнущую одеколоном футболку и, наверное, даже намочила ее слегка своими слюнями. А он меня все гладил и гладил. От недостатка воздуха, вместе с наглаживанием, я вскоре все-таки избавилась. Долго не выдержала. Несмотря на тоску, печаль и жалость к себе, дышать мне все же хотелось. Выбравшись на волю я глубоко и с наслаждением вобрала в легкие воздух, немного взлохматила волосы в том месте, где они уже казалось совсем прилипли к черепу. А потом Юрка поднял мое лицо и поцеловал.

Я в тот момент подумала, может и в самом деле, взять и все забыть. Вернуться к упорядоченной жизни. Начать готовиться к свадьбе. Сделать в квартире ремонт. Купить кухонный гарнитур и родить себе Арсения. Или все же лучше — Елизавету. Дочку. Девочка мне представилась слегка ушастая, но это неважно.

А поцелуй получился каким-то пресным. Впрочем, он, скорее всего, всегда таким был с Юркой. Или же я просто не могла так сразу перестроиться от одного парня к другому. Да и вообще я не хотела ни на кого перестраиваться. Ничего и ни с кем я не хотела.

– Все. Не надо, - вырвалась в панике из объятий. Меня начала колотить нервная дрожь. Юрка снова потянулся ко мне.
– Не надо. Пусти. Все хватит. Юр, не надо.
– Я все-таки вырвалась окончательно. Дыхание мое было тяжелым, надсадным. Я могла вот-вот разреветься.
– Я не хочу, - прошептала я, а потом еще менее слышно: - Я тебя не люблю. Прости.

Выскочив из машины и неуклюже волоча за собой медведя, я стремительно понеслась к дому. Юрка психанул и в отчаянии просигналил мне вслед. Потом выбежал и нагнал меня у самых ворот. Схватил за руку. Развернул.

– Не уходи. Подожди. Подожди, - сжал крепко, потом, когда я остановилась — ослабил.
– Хорошо. Давай не будем пока ничего такого... Не будем..., - сглотнув, кивнул.
– Давай просто, как друзья. Давай сходим куда-нибудь.

Я замотала головой. Сколько можно?

«Уж лучше еще одна пощечина», - в третий раз за эти несколько минут подумала я.

– Давай не сейчас. Давай завтра…, - настаивал он.

На меня смотрели упрямые Юркины глаза. А ведь я их когда-то любила. Он всегда точно и четко знал, чего хочет. И этого же обязательно должна была хотеть я. Всегда так было. С ним сложно спорить.

– Не знаю, - выдохнула обреченно я.
– Не знаю… Нет... Посмотрим…

Я не обнадеживала. Я просто устала от этого разговора. Пусть из-за моей нерешительности мне опять могли продолжить выносить завтра мозги, но сейчас уже просто не было никаких сил. Я хотела уйти.

– Я позвоню завтра, - это последнее что я услышала, прежде, чем хлопнула калиткой.

Дома мама уже закончила говорить по телефону и теперь рылась в коробке с лекарствами. Шуршала блистерами, переворачивала их, читала и снова отбрасывала в общую кучу.

Я поднялась на две-три ступеньки, когда мама меня окликнула. Честно говоря, я не думала, что с заботами о Насте мои передвижения вообще кто-то замечал.

– Юля, - позвала меня она. Я остановилась и обернулась.
– Ты куда ходила?
– спросила.

– Тут. Во двор, - пожала плечами.

– К кому?
– внимательно оглядела зажатого зверя в моих руках.

– Да… Так… - отмахнулась.

– К кому?
– настойчиво повторила.

– Юрка приезжал, - недовольно выдохнула. Вот какая ей разница?

– Что он хотел?

– Медведя отдал.

Мама снова окинула критичным взглядом игрушку. Нахмурилась.

– Чтоб я его здесь больше не видела.

– Кого? Медведя?

– Юру.
– Мама снова закопошилась в коробке с лекарствами.
– Не смогла дождаться парня, теперь нечего к нему бегать, - пробубнила между делом.

– Я не бегаю, - с обидой пробурчала я в ответ.
– Он сам приперся.

– Вот пусть и не приходит больше. И не вздумай даже пытаться возвращаться к нему. Он не простит. Не надейся.