Линсей и в первый раз, будто ждал чего-то подобного, настроил пояс так, чтобы следующий прыжок вернул его назад. И то еле выжил. Значит, она прыгнула вперед — и тут уж не угадаешь, сколько раз произошло уничтожение Земли. Может, только раз или два, может, тысячу или миллион раз. Но не больше, потому что даже в бесконечной цепи Земель такой удар Кулака должен быть редкостью.

Так что дальше будет только больше. За верхними мегами будут гиги, теры, гуголы. Но к тому моменту Земля уже изменится радикально, лишится Луны или станет безвоздушной пустыней или тлеющим угольком, вертящимся вокруг красного солнца, всем тем, чем могла бы стать, не будь она одним-единственным местом во множественной вселенной, которое могло породить разум. Наверное. Ведь говорят, что душа — неделима.

Он чувствовал раскинувшиеся вокруг просторы, далекие, как дно отражения. Далеко позади — недостижимый круг света от костра. Впереди — несказанные вероятности.

Хороший способ. Нажать переключатель и держать, пока не истощится батарея, выплыть на сотню измерений вдаль, как погребальная ладья…

В полусне он вспомнил: жизненно важно знать, сколько именно Земель раздробил Кулак. Если мы вычислим это и сможем прикинуть вероятность такого удара, эти два показателя дадут общее представление о числе Земель. Мелланье, разумеется, утверждает, что это будет просто длина огромной окружности. Но он ошибается, когда думает, что в конце мы просто вернемся к стартовой точке. Если зайти достаточно далеко, мы должны встретиться сами с собой на полпути. Просыпаясь, он вспомнил: он весь побелел от инея, но лодыжку будто раскалили добела. Над головой показались первые звезды, и он кое-как подтянулся, оперся о валун, а затем последним рывком — встал.

— Ты пытался дойти домой?

Слова пробились через мягкий белый шум в голове, когда Линсей очнулся. Боль ушла, но он чувствовал ее след.

Вальенте сидел у откинутого полога палатки, карты на столе уступили место батареям.

Линсей почувствовал тяжесть на груди. Там лежал пистолет. Вальенте заметил его движение.

— Заряжен, — сообщил он. — Я не хотел, чтобы ты себя чувствовал пленником. А что это такое? Я его в сарае нашел.

У Линсея опухли губы, но он сумел произнести:

— Билтонг.

— В смысле вяленое мясо?

— Ага.

— Добро. Оно легкое, питательное — возьмем с собой. А оружие оставим.

— Что?

— Слишком тяжелое.

Пальцы Вальенте порхали над тонким, как бумага, калькулятором.

— До передовой базы доберемся где-то дней за семь, если не будем экономить заряды. Там полно всяких медицинских припасов. Может, мне придется попробовать себя в роли хирурга. Не волнуйся, скорее всего, не придется. Если не будем терять времени. А время — скорость, а скорость — это легкость, так что возьмем вяленое мясо и сахар на несколько дней, воду будем набирать на ходу, а потом будем так же добывать и пропитание. Потом, думаю, если возьмем все батареи и снимем маленькую солнечную панель, еще подключимся к их генератору, до нижних чисел дойдем за три месяца.

Вальенте помолчал, прикрыл дисплей от лучей восходящего солнца.

— Тринадцать недель, если быть точным, но торопиться не будем. Мы и не сможем, на самом деле, придется торчать на месте и ждать, пока батареи зарядятся. А ты нарочно промахнулся или просто так получилось? Мне нужно знать.

Молчание.

— Я не был… уверен, — проговорил наконец Линсей. — Если бы целился на поражение, попал бы. Нужно было увидеть, что будет дальше.

— И что было дальше?

Линсей сел, не обращая внимания на волну дурноты.

— Она мертва. В паре дюжин прыжков отсюда нет никакой Земли. Она этого не ждала. Такие пояса, как у вас, всегда выбрасывают вперед, если только ничего не мешает на выходе. А там вообще ничего нет.

— Ты там был?

— Заглянул ненадолго. Человеческая кожа — отличный скафандр.

— Но она такого не ждала.

— Да.

— Она это заслужила.

Послышался едва слышный щелчок. Линсей поднял взгляд. Вальенте обернулся.

Она стояла у самых ворот с винтовкой наперевес. Ее лицо пятнала кровь.

Линсей попытался подсчитать, сколько патронов осталось. Может, только один.

— Тронешь пистолет, я тебе голову снесу, — с трудом прохрипела она. — Я проделала долгий путь. Ты знал, что провал шириной всего в один мир? Мне его пришлось преодолеть дважды.

За воротами мягко колыхнулась желтая трава. Зарей человечества из нее поднялась морда Абиз Яна.

Видимо, что-то дрогнуло на лице Линсея, потому что во взгляде Ши мелькнула неуверенность, но даже этого мгновения растерянности хватило — бабуин уже прыгнул. Она повернулась, но было поздно, он уже оказался вплотную, растопырил лапы, чтобы рвать и драть. Линсей вскинул пистолет и аккуратно прицелился, не обращая внимания на двойной вопль. На мушке плясали красный комбинезон и пыльно-серая шкура, но он не нажимал на спусковой крючок, пока не был уверен.

Когда эхо стихло, он подумал: «Если у меня там есть какое-то влияние, как он говорит, если люди и вправду думают, что чем-то мне обязаны, потребую объявить этот мир закрытым. Дать бабуинам шанс».

Светила луна. В лагере уже давно никого не осталось, но костер еще горел и отбрасывал внутри круга частокола круг света, видимый через распахнутые ворота. Серые тела сгрудились как можно дальше от него, боялись приблизиться, несмотря на грозное рычание вожака.

А он сидел рядом с огнем, смотрел, и отблеск в его глазах был маленьким кругом света.