Наши грязные товарищи потрусили отбывать наказание, я же с облегчением выдохнула. Да, мы с Итоном оказались единственные, кому сегодня повезло остаться относительно чистыми.

Я посмотрела на Клери, и наши взгляды встретились. Происходило что-то странное. Неужели, спустя три долгих года неразделенных симпатий, наконец, рассмотрел во мне девушку?

Не может быть! Или может? По крайней мере, направлялся в мою сторону.

Он подошел сразу после взятия учебной штурмовой полосы, весь такой высокий и мужественный. Светлая челка от пота потемнела и прилипла ко лбу, но это его совсем не портило. Наоборот, так он казался мне еще привлекательнее. Даже смотрел Итон на меня сегодня как-то по-особенному, без обычного ехидства.

— Лер! — окликнул он.

А я… Ох, растерялась, потому что вместо привычной, прилипшей ко мне с первого курса клички «черепаха», Итон впервые назвал меня по имени. Причем, по-дружески сократил Валери до очень милого Лер.

— Чего тебе? — буркнула я в ответ. И вроде девушке надо бы как-то смягчить, ресницами захлопать, улыбнуться, но кто бы мне объяснил, как это делается.

— Пойдешь сегодня на бал? — тихо спросил сокурсник.

Ему-то какое дело? Да, еще месяц назад в Академии объявили Зимний бал, на который приглашались все преподаватели и адепты старших курсов, начиная с нашего третьего. Правда, для учащихся все же было одно ограничение: чтобы попасть на бал, нужно иметь хорошую успеваемость и, соответственно, совсем не иметь хвостов, что на факультете боевой магии, скажу я вам, сделать совсем непросто.

Но… Я всегда училась хорошо. Если по-первости у меня и возникали некоторые трудности с физической нагрузкой и фехтованием, то к третьему курсу я догнала свою группу, несмотря на то, что была единственной девушкой на потоке.

В общем, о бале думала, чего уж там скрывать. Не из-за танцев, нет. Танцевать меня, конечно, учили. Я даже могла вполне сносно и в такт делать различные па, не наступая кавалеру на ноги, как и положено дочери уважаемого эсквайра. Но на празднике обещали подать новомодный, очень редкий и, по отзывам в столичных журналах, божественно вкусный напиток — горячий шоколад. Вот его-то я безумно хотела попробовать.

Но все это было до Итона. Смерив статного сокурсника взглядом, спросила:

— А тебе какое дело?

— Никакого. — Мне даже на секундочку показалось, что он смутился. Даже взгляд отвел. — Просто подумал, может, ты станцуешь со мной один танец, а, Лер?

И Итон улыбнулся, обнажив два ряда белоснежных зубов. Мне всегда нравилось, как он улыбается, как сразу сияют его глаза, а на тронутых загаром щеках появляются ямочки. Жаль не мне одной. Адептки всех факультетов от артефакторов до целителей ему прохода не давали. Эх, а среди них есть настоящие красотки. Причем, им совсем не нужно с самого утра бежать кросс, потом потеть в гимнастическом зале, затем упражняться с оружием, и в довершение всего — отрабатывать приемы боевой магии на учебном полигоне. Такого зверства ни одна прическа не выдержит, ни один даже самый волшебный маникюр. И, если поначалу мне нравилась моя индивидуальность, то в последнее время, когда я пришла к выводу, что мне хочется чувствовать на себе восхищенные взгляды Итона, я скорее огорчалась, что вынуждена носить почти армейскую форму, положенную адептам боевого факультета, а волосы собирать в строгий тугой пучок. С каким удовольствием сменила бы китель и штаны на платье, а высокие сапоги на легкие туфельки. Но, увы, для этого пришлось бы сменить факультет, чему бы совсем не обрадовался отец — отставной майор императорской армии. Он так гордился моими успехами, что я просто не могла его разочаровать.

Кроме того, среди людей практически не рождалось магов, которым подвластна стихия огня. Любая другая: вода, воздух, земля — это, пожалуйста, сколько угодно. А вот огневики встречались крайне редко. И практически все они были полукровками, то есть в их венах текла кровь древних рас. Например, огненных элементалей, драконов или даже демонов! Впрочем, в моем случае, все могло быть. Я не знала своей матери, а отец мало что рассказывал о ней.

Знаю лишь, что незадолго до его увольнения произошел с ним один странный случай. Стоял их полк в одном Малхом забытом городке. Офицерам, как водится, выделили комнаты в лучшей таверне. В последнюю ночь перед отъездом постучалась к нему одна девушка. Красивая была, спасу нет. А он что? Старый холостяк. Неужто откажется от молодой прелестницы? Да ни в жизнь! Даже я — девица, маг, а в сказки и непродуманные чудеса не верю.

Так вот, случилась меж ними любовь невозможная. Хотя, возможная, конечно, и не любовь вовсе, а действо, коим замужним заниматься положено, а у незамужних непотребство одно выходит. Наутро он ей кошель со своим гербом подарил. Отец у меня хоть роду не высокого, но уважаемого и древнего. Титулами Снарки не обзавелись, а вот герб имелся — парящий над нашими горами орел.

— Как зовут тебя, красавица? — спросил почти отставной майор императорского полка.

— Ориан, — ответила девушка и приняла протянутый ей кошель.

Он удивился, что простолюдинка носит такое благородное имя, ведь в переводе с древнего языка «ориан» означало «золото». Перед самым отъездом Гай Снарк попытался найти служанку, расспросив трактирщика. Но оказалось, что девушка с таким именем и внешностью никогда у того не работала.

Отец уехал, а через пару месяцев вышел в отставку, поселившись в нашем небольшом поместье. А ровно через год на крыльцо его дома кто-то подбросил добротную корзину, в которой на шелковых пеленках, в батистовой рубашечке лежал младенец. Это была я. Кроме меня, внутри он нашел свой кошель. В нем лежал овальный медальон с изображением языков пламени и короткая записка:

«Береги нашу дочь. Ее зовут Валери. И да поможет вам Малх. С надеждой на скорую встречу. Ориан».

О той ночи, что отец провел с девушкой, знали лишь он и она. Девочка смотрела на него зелеными, такими же, как у него, глазами, и сердце старого солдата дрогнуло. Он принял дочь всей душой, растил, как умел, заботился, любил по-своему. Я же его обожала. Для меня он всегда был лучшим мужчиной во всем мире.

Каждый год, в день моего рождения на крыльце дома появлялся подарок. Я даже как-то раз ночь не спала, пытаясь подкараулить посыльного. Но все оказалось прозаично, элементарная почтовая магия — коробка просто возникла.