— Достойная карьера, Андрей Иванович, а что же вас в топографы то занесло, — продолжая пытать я штабиста, — неужто охота к перемене мест?

— И это тоже, мне всегда нравилась география и топография, представьте и сейчас, в просвещённом 19 веке есть много мест, где ничего не нанесено на карту и Абиссиния — одно из них, — с энтузиазмом вещал Букин.

— Наука — это замечательно, ведь я тоже в какой-то степени ученый — сказал я, — но как известно, без практики она мертва. А цель у нашей миссии практическая, не только достичь столицы негуса, но и склонить его на сторону России, при этом выиграют обе державы и еще неизвестно, какая сторона больше. А уже попутно — изучать географию чужой страны и снимать карту незнакомой местности.

Вот что вы сделали за последний месяц?

По молчанию собеседника, понял, что ничего особенного, никаких карт и маршрутов он не разрабатывал.

— Поэтому ставлю вам практическую задачу, как единственному офицеру, который месяц ничего не делал, но хорошо отдохнул (Букин покрылся румянцем). Вы принимаете под свою команду отряд добровольцев. За то время, что мы будем плыть, постарайтесь с ними познакомиться и узнать их поближе, будете докладывать мне свои соображения, как их можно использовать. Для ваших картографических дел — среди них пять горных мастеров-практиков, которые могут стать вашими помощниками. Кроме того вы — в прошлом гренадер, слышали о ручных бомбах Степанова-Панпушко? По вашему молчанию понимаю, что не слышали. Но, ничего, придем в Джибути, проведем учение, уверяю вас, очень эффективное оружие, если его правильно применять. Какие у вас вопросы?

— Никак нет, все понятно, господин надворный советник, — Букин вскочил и собирался выполнить поворот кругом.

— Постойте, Андрей Иванович, давайте выпьем кофейку с плюшками, а потом пойдем смотреть прибытие наших молодцов — им еще разместиться и переодеться предстоит. "Эй, братец, крикнул я негромко, то так, чтобы услышал одетый во все белое матрос-буфетчик, — А принеси нам с капитаном кофейку погорячее, с какими-нибудь вкусными плюшками, на твое усмотрение. А это тебе за труды — и опустил полтинник с императорским профилем в карман его накрахмаленной куртки (теперь он ко мне вперед всех подбегать будет, как к главному барину).

Усадил Букина, тут принесли свежезаваренный, а не остывший, как мне предложили вначале, кофе и блюдо с хворостом и какими-то печениками (очень свежими). Смотрю, настроение у него поднялось, но он мне задал вопрос.

— Александр Павлович, дело в том, что я слегка побаиваюсь добровольцев, они в большинстве своем люди степенные, в возрасте, а я…

— Скажите, а я их побаиваюсь?

— Нет, что вы, они вас так уважают, — сразу стал уверять меня Букин (как же не уважать, половина ведь мои работники).

— Так я моложе вас, вам сколько лет? 27? а мне 23 и 24 будет через месяц.

— Вот как?! — удивился Букин, — а я думал, вам не меньше тридцати пяти…

Ну вот, сделал открытие "вьюнош", с моими седыми патлами и бороденкой мне и сорок давали. Вот что, допивайте кофе, пойдем встречать наших, я чувствую какое-то оживление на палубе.

Вышли на палубу и точно: впереди едут казаки во главе с живописным Нечипоренко в роли Ермака Тимофеевича в прекрасной папахе из мелкого серого каракуля (у кого лучший каракуль, конечно же, — у казаков Семиреченского войска), за ними стройными рядами артиллеристы во главе с подтянутым фон Штакельсбергом, а за ним нестройной толпой партизаны — добровольцы, впрочем, одетые по форме, чисто, куртка заправлена под ремень, шляпа прямо, не на затылке и не набекрень, ботинки начищены, сзади, на подводах едет личный скарб вместе с артельщиком Павловым с рукой на перевязи.

Разобрали личные вещи и стали подниматься по трапу. Я встречал отряд наверху, сзади группкой стояли интендант, доктор и Букин.

Ко мне подходили и докладывали командиры подразделений, сначала фон Штакельберг, потом подъесаул Нечипоренко, а Павлов как-то попытался прошмыгнуть незамеченным.

— Иван Петрович, а ты что же не докладываешь? — окликнул я его.

— Да, ваше высокоблагородие, Александр Павлович, неудобно как-то, там офицеры, а я кто?

— А ты, Иван Павлович, временно исполняющий обязанностикомандира добровольческого отряда. Вы, конечно, проходить маршем не будете, но стоять ровно, в две шеренги, по росту, та сторона которая ближе к генералу будет — там самые высокие а самый крайний ты — вот Андрей Иванович Букин покажет. И к пароходу пойдете не толпой, как сейчас, а в шеренгах — опять таки, штабс-капитан Букин вас построит и дойдете хоть не в ногу, но не стадом, чай, форму носите.

Посмотрел на часы, батюшки, уже половина одиннадцатого, надо выдвигаться через двадцать минут, тут еще идти надо, да строиться. Вон народ на лестнице уже лучшие места разбирает — как в римском амфитеатре.

Отдал распоряжение: к парадному маршу строиться так, чтобы сначала прошли артиллеристы, затем пройдет конница, а то, не дай бог, какая-нибудь лошадь кучу навалит, так что пехоте потом по дерьму топать — обходить будут и строй сломается (объяснил, чтобы казакам не было обидно, а то они уже в папахах с малиновым верхом покрасоваться первыми решили). Знаменная группа — от казаков, там шашки наголо будут нужны. Зато артиллеристы святыни понесут, коль таковые будут после молебна вручены. Все, задача ясна, вижу, что ясна, переодеваться в парадное, навести глянец на сапоги суконочкой и через четверть часа строимся у трапа.

Пошел в каюту, одел парадный мундир Военного ведомства, ордена уже были прикреплены Артамоновым, ботинки надраены. Глянул на себя в зеркало, точно, далеко за тридцать…

Спустился по трапу, казаки уже в седлах, они уже приехали при параде и сапоги у них не запылились. Поздоровался, рявкнули в ответ. Вижу, у половины солдатские Георгии, медали кое-какие, значит, в походах были. В казарме-то награды в сундучках хранились, а тут на груди, блестят! Смотрю и они глазеют на мои ордена, я ведь и обязательного Владимира при сюртуке раза два одевал, а тут три ордена, да один с мечами — вот и перешептываются казачки. Потом спустились по трапу артиллеристы, Михалыч рявкнул, все подровнялись, спустились господа офицеры, отдали рапорты барону по полубатареям, барон, печатая строевой шаг, остановился передо мной как вкопанный и четко отдал рапорт. Я дал команду вольно, барон продублировал. Потом поздоровался с ним за руку, подошел к командирам полубатарей, тоже поздоровался, и наконец крикнул, что есть мочи: "Здорово, молодцы-артиллеристы". В ответ стройно-веселый рев: "Здрав-жлам-ваш-высоко-бродь".