– Я скучала, Анри. Вы так давно не давали о себе знать, - её руки потянулись к нему.

А его руки опустились.

Офелия. Как же не вовремя!

– Я рад вас видеть, Офелия, - он поцеловал ей руку и тотчас отпустил.
– Надеюсь, вы в добром здравии?

– И это всё, о чём вы готовы меня спросить?
– её прелестные брови взлетают наверх.
– Мы не виделись больше месяца! И вы даже не предупредили, что пропадёте так надолго, - она вздохнула, ресницы её затрепетали.
– Да, я в добром здравии, если можно так назвать мою унылую жизнь.

– Давно ли вам разонравилась придворная жизнь, Офелия?

– С тех пор, как вы предпочли свой замок столице.

– Моя жизнь проходит равно как здесь, так и там, мои обязанности могут задерживать меня в Лимее достаточно надолго. Кроме того, я уже говорил вам - у меня невеста.

– Так ведь не жена, - пожала она плечами с улыбкой, какая была только у неё в целом мире.
– Видела я её сегодня - нервная худенькая девочка. Она хотя бы здорова? А то разное говорят.

– Здорова, - Анри стало трудно сохранять хладнокровие.
– Милая Офелия, я очень рад встретить вас. Но меня давно уже ждут. Если я собираюсь сегодня вернуться на бал - мне следует поспешить.

– На бал? Отлично, - просияла улыбкой Офелия.
– Я буду ждать. Вы оставите мне вольту? Хотя бы одну?

– Увидим, - кивнул он.

Офелии нельзя говорить «да» и не хочется говорить «нет». Офелия прелестна, она, пожалуй, самая прелестная из всех женщин на земле, но - он вдруг с изумлением это понял - не идеальна. Она второй раз замужем, и первый её супруг скончался, как говорили, в результате каких-то её оплошностей. Она придворная дама королевы-матери, а с этой стороны ничего хорошего ждать не приходится. Она помешана на плотской любви и придворных интригах, а он уже так давно не был в гуще этого всего, что, признаться, отвык.

Но если он поцелует её один раз, ничего ж особенного не случится?

На бал собирались, как в бой. На Лику надели другое платье - тоже зелёное, украшения Туанетта разрешила оставить те же. Лика попробовала прицепить к поясу добротную зелёную кожаную сумку, но все одевавшие её хором завопили, что она сюда не подходит вот никак. Потом Жакетта сказала, что может надеть её на себя, и если Лике что-нибудь понадобится - то она ей подаст в любое время.

Лика задумалась - а что может понадобиться? Зеркало у неё и так висит, платочек в бархатном кармашке, что взять?

Нож - домашний, складной. Телефон. Карты - а вдруг? Огрызок местного карандаша и бумагу. Ещё кое-что в той сумке просто всегда лежало - типа шелкового шарфика и рисунков, которые ей притаскивали вместе с розами. Блеск для губ - местный, в круглой баночке. Краситься Лика не решилась - пока не поняла, как тут с этим на публичных мероприятиях. Волосы её были так запакованы и прибиты, что в расчёске нужды не было. Ещё можно обновить духи - на шее, ключицах, за ушами. Целовать её вроде некому, но пусть будет.

И - никаких кринолинов. Танцевать же.

А потом, когда её, уже готовую, вывели в холл первого этажа, там же появился Лионель. Остальные уже ждали - Анри, нашедшийся Орельен, Саваж, охрана. А Лионель оглядел Лику со всех сторон, потом достал из своей сумки брошь.

– Вот, удалось найти зелёную. Куда вам это можно прикрепить?

– А зачем?
– не поняла Лика.
– Я и так уже как ёлка.

– Затем, что этот артефакт будет защищать вас от враждебной ментальной магии. Ставить нужную защиту вы пока не умеете, а кто-нибудь умный, кто захочет от вас чего-нибудь, может найтись.

– Например, чего?
– нахмурилась Лика.

– Пойти с ним куда-нибудь, или хотя бы просто поговорить. Убедить вас в чём-нибудь или заставить сделать что-то, чего вы по доброй воле делать не станете. Уверяю вас, такие люди существуют.

– Тогда ладно, прикрепляйте. Но это ж все поймут, что за штука?

– Надеюсь, не все, - Лионель со вздохом приколол брошь к лифу прямо по центру.

Следующее действие разыгралось во внутреннем дворе, когда Лика сказала, что не полезет в коробочку, хоть убейте её тут на месте. Рыжик - и всё.

– В таком случае - дамское седло, - проговорил Анри ледяным тоном.
– Ещё только не хватало вам появиться во дворце, сидя верхом по-мужски!

А Туанетта говорила что-то про «платье запылится».

– Это вы Рыжику скажите, - пожала плечами Лика.
– Он же сожрёт за дамское седло.

– А вы его уговорите, - бросил Анри, всем видом показывая, как его задолбали её капризы.

Сам-то, сам - тот ещё капризуля, вечно ему то не то и это не это!

Дальше Рыжика уговаривали насчёт дамского седла, а потом грузили на него Лику. С непривычки было неудобно, но недалеко же. А если вдруг жизнь пойдёт ничего себе - то можно будет и поучиться. А лучше поскорее возвращаться в Лимей - там она и в мужском седле хороша.