— Что? Ты о чем? — оглянулась вокруг, пытаясь понять, что случилось.

— Сафаров вон пришел. Видишь, куда сел?

— Да, вижу я, — треснула Женьку по руке, которой он указывал в ту сторону, где доставал из рюкзака свои вещи Максим.

— А Кариночка на своем обычном месте сидит, — он перевел взгляд на первую парту возле окна. Там Карина, во всей своей красе, пыталась делать вид, что ничего не произошло. Правда, получалось у неё так себе.

— Коноплицкий, а тебе не наплевать? — разозлилась я из-за того, что меня отвлекли от переписки с подругой из-за какой-то ерунды. — Не знала, что ты так переживаешь за них. Поругались, и черт с ними.

— Да я же просто, — тоже психанул Женька. — Удивился, так сказать.

Если честно, то лично я не была удивлена. Ну, не могли подобные сиропные отношения длиться вечно. Рано или поздно должен был случиться разлад. Так и получилось. И не только мы с Женькой заметили ссору между Сафаровым и Малиновской, остальные уже тоже шушукались, поглядывая на них.

— Макс, — прокричал из своего угла Никита Чернецкий, невысокий, побритый наголо парнишка, — там Жорова вообще-то сидит.

Сафаров никак не отреагировал на это замечание. Даже головы не повернул. Как всегда, царь, блин, не иначе. Не понимала, как его занесло на химический факультет. Почему не какие-нибудь международные отношения или, на крайняк, экономический факультет? Судя по виду Сафарова, денег у него было достаточно, чтобы поступить на более престижную специальность. Подобное недоумение возникало и тогда, когда я смотрела на Карину. В нашей группе Малиновская и Сафаров были, как два ярких кактуса в поле васильков. От них веяло другой жизнью, богатой, той, о которой всем остальным из нашей группы можно было только мечтать.

— Малиновская, нехорошо парней обижать. Нас и так мало в группе. Нас оберегать нужно, — не унимался Никита, переключившись на Карину. — Хочешь, я к тебе пересяду, чтобы ты не скучала?

Малиновская, в отличие от Сафарова, отреагировала на язвительное замечание. Обернувшись к Чернецкому, она показала ему средний палец.

— Знай своё место, придурок, — бросила она прежде, чем отвернуться.

В голосе девушки было столько ненависти и презрения, что мне даже стало немного жаль Никиту. Пошутил, называется.

В кабинете повисло напряженное молчание. Хорошо, что ситуацию спас преподаватель. Он как раз показался в дверях. Не взирая на напряженность, витающую в воздухе, поздоровался и, не теряя времени, принялся читать лекцию по математике.

— Жестко она Никиту обломала, — отвлекся от лекции Коноплицкий. — Су*а натуральная.

— Жень, можешь помолчать? — попросила с раздражением. Совершенно не хотелось говорить. Ни про Малиновскую, ни про Сафарова. Этих людей для меня практически не существовало. И если с Кариной перекидывалась иногда парой фраз, когда того требовало наше общее дело, то с Сафаровым вообще даже никогда не разговаривала.

— Могу, не кипятись, — улыбнулся Женька, утыкаясь носом в свою тетрадь.

— Спасибо, осчастливил, — бросила перед тем, как продолжить записывать то, что говорил препод.

К концу пары отбросила ручку в сторону. Был лишь четвертый день занятий, поэтому после долгого летнего перерыва всё ещё не могла привыкнуть к тому, что теперь приходилось так много писать. Когда прозвенел звонок, в кабинете со всех сторон послышались вздохи облегчения. Устала, естественно, не только я. Ребята вытягивали руки, кто вверх, кто в стороны, и интенсивно шевелили пальцами.

— Я на вторую пару не пойду, — неожиданно заявил Коноплицкий.

— С чего это?

— Культурология, — скривился парень. — К тому же весь поток будет. Расскажешь потом, что там было.

— Как хочешь, — пожала плечами.

Немного поболтав, расстались с Женькой в коридоре. Я сразу же направилась в другой конец корпуса. Нужно было найти аудиторию, где я прежде не была. К моему неудовольствию, пришлось поплутать. Кабинеты в этой части университета были пронумерованы довольно странно. По крайней мере, на мой взгляд.

Когда я практически достигла цели, из сумки раздался звон телефона. Долго шарила по кармашкам прежде, чем нашла его. Приняла звонок и подошла к подоконнику, где никого не было, чтобы спокойно поговорить. Звонила мама.

— Уль, привет. Не сильно отвлекаю?

— Привет. Ну, если ответила, значит, не сильно. Что случилось? — обычно мы с мамой созванивались вечером.

— Да ничего. Просто сон сегодня какой-то странный про тебя видела, забеспокоилась.

— Мама… Ну, знаешь же, что не люблю, когда ты начинаешь про это. То сны тебе снятся, то предчувствие… Нормально у меня всё.

— Нормально? Или хорошо?

— Хорошо, мам, хорошо. Ты не переживай. Ладно?

— Когда ты приедешь?

— Ещё даже неделя не прошла, — засмеялась я. — А ты уже хочешь, чтобы я приехала.

— Подумала, что ты соскучилась. Может, на выходные к нам? Сегодня после пар села бы на маршрутку и…

— Нет, мам. На следующие приеду. Несерьезно, если каждые выходные буду кататься туда-сюда. Где столько денег брать?

— Ну, уж на билеты нашли бы.

— Нет, мам. Приеду, как и планировала, на следующие выходные. У меня, кстати, пара начинается. Мне уже пора бежать.