Туман исчез, оставив землю вокруг меня видимой. Оглядевшись вокруг, я обнаружила, что мне почти не хватает серого.

Я находилась посреди огромной равнины. Сухая, потрескавшаяся земля простиралась во всех направлениях, усеяна зубчатыми скалами и спутанными враждебно выглядящими кустами ежевики. Горы покрывали равнину со всех сторон, нависая над землей, а небо над головой было сплошным черным без единой звезды. Только несколько тонких облаков развеивавших темноту, распихивал ветер, которого я не ощущала. Воздух на земле был холодным, но неподвижным.

Вся дрожа, я обхватила себя руками. Обычно я не против темноты. Фейри не любят солнце, и летние Земли существуют в состоянии почти вечных сумерек. В Фейри всегда есть тени. Просто они обычно теплые, открытые тени, которые создают гостеприимную темноту. Это была не теплая ночь. Это была ночь трагедий и монстров.

Что-то не правильное ощущалось в преспективе. Проблема, похоже, не в том, что окружающая меня земля, как мне показалось, враждебна, она выглядела совершенно правильно, когда я не пыталась слишком много думать о том, что вижу. Было что-то не так с тем, как я смотрела на вещи, как-будто пейзаж был не пропорционален. Что-то…

Свеча резко вспыхнула вверх, заставив меня вздрогнуть, чтобы не поджечь волосы. Я держала ее на расстоянии вытянутой руки, наблюдая, как синее пламя разгорается все выше и выше. Луидэд сказала, что свеча — это моя карта; и если она сгорит, у меня могут быть проблемы более насущные, чем слегка искаженное будущее. Я попыталась дуть на нее и потрясти, но не было никаких изменений. Наконец, в отчаянье, я сказала: «Хорошо! Я даже не думаю об этом! Ладно?»

Пламя немедленно угасло. Что бы ни происходило, Луидэд — или, по крайней мере, ее свеча — не хотела, чтобы я думала об этом. Я посмотрела на свечу. Ненавижу загадки, и ненавижу их еще больше, когда я вынуждена подыгрывать. Я всегда предпочитала прямой метод: бить Загадочника по голове, пока он не даст ответ или, что более вероятно, навредит тебе, но это не так сильно сбивает с толку. Тем не менее если они хотят чтобы я сыграла, я буду играть. Не то чтобы у меня был выбор.

Я медленно повернулась, изучая пейзаж. Лес простирался к горам на некотором расстоянии позади меня, состоящий из высоких, корявых деревьев, которые выступают в качестве естественного барьера против мира. Ему удавалось выглядеть еще менее гостеприимным, чем равнины, и это означало, что, вероятнее всего, я должна была туда пойти. Иногда иметь дело со сказочными клише еще более раздражающе чем иметь дело с традициями. Если я когда-нибудь встречу потомков братьев Гримм, я сломаю им носы и, возможно, несколько других подходящих частей тела.

Может, мне и пришлось подыгрывать этому дурацкому сценарию, но это не значит, что он должен мне нравиться: «Я так устала от этого готического дерьма, — пробормотала я. — Всего один раз я хочу встретиться со злодеем в веселой, ярко освещенной комнате. Возможно, с котятами.»

Земли Слепого Майкла вряд ли могли снабдить меня чем-нибудь похожим на просторную гостиную и милыми кошками, с теми с которыми я бы могла столкнулся, вероятно, были бы около четырехсот фунтов, питающиеся людьми. Я была готова поспорить, что кошка размером с танк Шермана будет беспокоить даже Тибальта. Покачав головой, пытаясь прогнать изображение. Ослепительное царство Майкла, очевидно, было в Летних землях. Вероятно, это остров, пузырь пространства, закрепленный между Летлендами и одним из более глубоких, потерянных царств. Реальность не податлива на Островах. Ее нельзя изменить случайной мыслью, но страхи и фобии имеют тревожную тенденцию к жизни. Если у Слепого Майкла не было гигантских кошек, мне не хотелось быть тем, кто их ему сделал.

Чувство нереальности происходящего все еще звучало в моей голове. Я не знала, почему, но заклинание Луидэд явно не хотело. Глубоко вздохнув. Никакой халявы. Что бы она ни сделала, это, вероятно, предназначалось для того, чтобы поддерживать меня в живых, и если это зависит от осознания, я могу немного и потупить.

По крайней мере, ее заклинание было достаточно любезным, чтобы обменять мое урезанное платье на джинсы и огромный зеленый свитер. Это имело определенный смысл; она хотела, чтобы я вернулась живой, и джинсы были более полезны, чем юбка, в пересечении пустоши. Тонкий кожаный ремешок крепил мой нож к поясу, и аналогичный кожаный ремешок держал мои волосы, что бы они не попадали в лицо. Если я облажаюсь, это будет точно не по причине моего внешнего вида..

В конце концов, не имея лучших вариантов, я отправилась в лес.

Равнины были шире, чем выглядели. Едва преодолев половину расстояния до деревьев, когда мои ноги сообщили мне, что мне нужно сделать перерыв, и теперь, если я не найду что-нибудь, на чем можно сидеть, они сбросят меня на мою задницу. Выбрав отдых над тесным контактом с предательской поверхностью равнины, я подошла к ближайшей скале и села. Моя свеча горела неуклонно. Это было хорошо. Заклинание, которое привело меня к землям Слепого Майкла, было привязано к свече, и я, вероятно, не выжила бы долго, если бы свеча погасла. Если бы мне повезло, потеря ее убила бы меня быстро. Если бы я не была…

Луидэд назвала Слепого Майкла детским кошмаром. Он вряд ли был бы доволен взрослому вторжению в свои земли. «Отлично, — пробормотала я. — Проклятый, если ты это сделаешь, проклятый, если ты этого не сделаешь». Это помогло услышать мой собственный голос, но с ним что-то не так. Я стояла, пытаясь разобраться в противоречивых сообщениях, которые посылали мои чувства. Свеча снова вспыхнула, освещая вокруг меня землю, тогда Луидэд прошептала на краю моего слуха. Не думай об этом, не останавливайся, продолжай двигаться дальше…