Ирина стала писать книгу. Ехидную, весьма ядовитую. Скорее в качестве мсти и для сцеживания яда, потому как Лева никак не шел у нее из головы. Писала упорно, как делала все в жизни. Выложила на одном из сайтов – и… как водится, когда ничего не ждешь – грянуло.

– И вот одного я понять не могу, воробушек, зачем ты все это затеяла? – Ворвался в ее мысли бабушкин голос. Ирина замотала головой, прогоняя мысли. Но, к сожалению, бабушка говорила о том же самом. И курила. Нервничала, а потому курила. Беломор в янтарном мундштуке. Профессорская привычка, что ни говори. Где кстати, уважаемая госпожа профессор добывала нынче беломор – для Ирины лично оставалось загадкой. Но бабуле удавалось все. Всегда. И любимые папиросы не были исключением.

– Вот такая я загадочная.

– Знаешь, внучка, привлечь внимание молодого человека можно было и более простым способом, - ответствовали с балкона. – И зачем нам в доме пожарная сигнализация? И так все ущемляют мои права и не дают мне курить! Даже в доме приходится мерзнуть на балконе!

Ирина рассмеялась, подумав, что пообщаться со Львом можно было, написав ему на официальную почту квартета «Крещендо». Вот бы народ повеселился. Или подкараулив его после концерта и подарив ему книгу. Можно. Наверное. Но ведь перебор же.

– Я вообще не понимаю – зачем? - бабушка проговаривала вслух то, что не давало самой Ирине покоя.
– Книжка эта? Современный любовный роман. Это же… просто неприлично. К тому же тебе – умнице, красавице, преподавателю университета. Зачем хоть как-то пересекаться с человеком, который просто с другой планеты?

Ирина вздохнула. Кто бы ей объяснил. Хотя вот по поводу книги она решительно была не согласна. Книга получилась просто замечательная. И когда она ее писала, то было просто счастлива.

Покачала головой:

 – Если ты о том, что я написала книгу – так это потому, что я ее написала. Точнее, она сама написалась.

– Да-да, - рассмеялась госпожа профессор. – Лучше б у тебя докторская так же написалась. Легко и за месяц, как эта беллетристика.

– Ну хорошо. Я была зла. Чертовски. Потому что уничтожать такую музыку, такую полифонию – это просто преступление. И как только я узнала о том, что они развалили квартет. Я написала книгу.

– Да-да. Все произошло исключительно из-за твоей любви к хорошему вокалу.

– Ты знаешь, - рассмеялась она. – Очень многое в моей жизни произошло из-за любви к хорошему вокалу.

– Как ты с таким подходом к музыке не стала певицей, - издевательски поморщилась бабушка.

– Семья бы не одобрила. Ты бы хваталась за сердце, мама и папа вздыхали. Как можно.

– А тебе твоя жизнь не мила?

– Почему не мила. Она хорошо, устроена. И я всем довольна. И преподавать я люблю. И получается у меня. Все, в конечном итоге случилось так, как должно было случиться. Наверное.

– То есть ты просто решила поглумиться?

– И поглумиться, и выплеснуть яд. Всегда полезно. А то еще язык прикусишь – и сдохнешь в муках.

– В нашем семейном случае всегда есть такой шанс, - не стала спорить бабушка.

– А то. – Ирина выглянула на балкон, холодина какая! – Поцеловала морщинистую щеку. – Я ушла.

– Давай, детка.

– Моя бабушка курит трубку, - промурлыкала она, с любовью глядя на даму с повадками английской королевы и беломориной в зубах. – Джес, гулять.

Стафордширская терьериха, дурында, собака-улыбака и личное лекарство от плохого настроения и дурных мыслей, зашкрябала и загрохотала навстречу. Звуки были такие, как будто в коридоре выгуливались тиранозавры. Стаей причем.

– Пошли, - вздохнула Ирина. Погода шептала. Ну, ничего. Лыжный костюм, капюшон во все лицо. И вперед. К тому же им было недалеко.

Три высоких лестничных пролета, тяжелая входная дверь. И она вываливается в метель под «Он придет, он будет добрый, ласковый, ветеер перемен…» В проезжающей мимо машине. Угадаем, в чьем исполнении? Увы, «Крещендо». Довольно. Хватит с нее воспоминаний. Они делают слабыми, напоминают о глупости. Восхитительной, упоительной, которую она бы, без сомнения, повторила бы. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что делает.

Снег заметал город, укутывал серость неба и желтизну домов, обещал что-то сказочное, невероятное. Но люди, кутаясь в шарфы, глядя только себе под ноги, совершенно не хотели этого замечать. Не хотели верить в чудо. И поэтому оно и не происходило, обижалось и исчезало за стеной снега.

Ирина подняла голову вверх. И улыбнулась:

– Ну, привет.

Джесс тоже запрокинула лобастую башку наверх. Особо крупная и дерзкая снежинка нахально спикировала ей на нос. И собака чихнула недовольно.