Так же выяснилось, что главный артефактор заповедника — женщина. Оказывается, в других мирах женщины могут быть вполне успешны в этой профессии. Герцогу это почему-то не понравилось. Хотя — ему-то что?

Хофф, видимо, полагал, что Арктур может быть полезен заповеднику в дальнейшем, а потому болтал без умолку о насущных проблемах. С грустью лис рассказал о том, сколько раз он пытался заполучить себе в штат настоящего лесного эльфа! Их познания в области флоры различных миров просто бесценны! Но эти гордецы нос воротят от вулканов, либо запрашивают такую цену, что….

Арктур слушал Льюиса в пол-уха. Все внимание оборотня было сосредоточено на ящике, который отдал енот. Вот она. Вакцина! Пузырьки поблескивали на солнце, внутри плескалась розоватая жидкость.

— Ну как, герцог Арктур? Нравится вам, как мы с Алекс потрудились, а?

Лев вздрогнул. Пока он любовался, артефакторы подошли к ним и принесли еще два ящика с сокровищем. С жизнью. Во всяком случае, глава безопасности королевства искренне на это надеялся.

Выглядели герои не лучшим образом. Оба грязные, с черными подтеками на раскрасневшихся лицах, одежда порвана. Рукав рубашки Алекс висел, волочась по земле. На плече у мальчишки Ральф разглядел татуировку. Какой-то узор. Ему показалось, или рисунок сверкнул серебром?

— Что с вами? Вы что — делали эту вакцину из пепла? — проворчал герцог.

На самом деле ему было неловко. Уж очень он чисто и аккуратно выглядел по сравнению с ними. Затянутая в белоснежную перчатку рука сжала трость — он всегда ее сжимал, когда нервничал.

— Почти! — подмигнул доктор.

— Сложно объяснить, — поддержал мальчишка. — Так сразу и не расскажешь, но нам действительно пришлось спуститься внутрь вулкана! — глаза юноши сверкнули зеленым огнем.

— Сейчас главное — доставить вакцину и незамедлительно начать вакцинацию, Арктур. — доктор Моэр стал серьезным.

— Вот так — сразу? Без предварительных исследований? Но…там — дети, — герцог сжал губы в тонкую нитку, отчего его лицо стало злым.

— У нас нет времени! — доктор развел руками. — Хотите — проверьте сначала на взрослом. Но я уверен — все получится. У нас все же были образцы крови. И потом… У нас все равно нет выхода, Арктур! И пока мы тут с вами дискутируем…

— Льюис! Распорядитесь отправить образцы — мои люди ждут. У вас найдется бумага и писчие принадлежности? Я отправлю свое личное распоряжение. Сам я хочу остаться здесь. Пока.

— Да, да… Конечно! — лис засуетился. — Господа, прошу всех в мой дом! Вы сможете отдохнуть и переодеться, — кивнул смотритель артефакторам, — А как только бумага будет написана — я тотчас же распоряжусь об отправке!

— Спасибо, Льюис. И да поможет нам Льярра, — выдохнул герцог.

Алекс

Вы когда-нибудь были внутри вулкана, да не просто вулкана, а самого величественного из жемчужин «Ожерелья Дракона» заповедника Регвелл? Когда висишь на веревочном каркасе в пустоте, спускаясь все ниже, отталкиваясь ногами от каменных стен, — ощущение, будто тебя проглотило огромное голодное чудовище. Раз за разом в полной темноте ноги скользят по шершавому камню, и каждый выступ чувствуется даже сквозь подошву крепких ботинок.

От жестких веревок на талии и под ягодицами — кровавые мозоли. За день так устанешь, что даже мазь приготовить сил нет, а предыдущий запас исчез в первые же дни. Несколько суток я еще что-то чувствовала — боль, страх… А потом… Потом не осталось ничего, кроме усталости и желания сделать нужное количество вакцины. Я старалась думать только об одном — сорвать планы негодяев, решивших истребить волков, не жалея стариков и детей, не жалея всего королевства. В сознании все кружилось, часы, а может быть, и дни слились в бешеный круговорот. Эйфория от того, что все получилось, что довелось побывать в жерле вулкана, поутихла, и вот я снова и снова лезу в ненавистные веревки, один вид которых вызывает панику и тошноту. За плечами — рюкзак с материалами, в руках — пробирки, а внизу — жар. Жестокий, мучающий открытые участки кожи, перекрывающий дыхание и…спасающий жизни оборотней. Ради него мы и приехали сюда — создавать вакцину.

Подъемы, спуски, магия — и так от рассвета до заката, но каждый раз, когда я готова разрыдаться от того, что сил не осталось совсем — я слышу его шаги рычание. Мой лев явился, разгоняя всех! Мой лев принес мне еду.

Я прощаю себя за то, что каждый раз, когда его вижу — сердце останавливается и коленки дрожат от счастья. За то, что про себя называю Арктура «мой лев». Я все списываю на усталость и путь к великой цели — сделать достаточное количество вакцины. Потом. Я разберусь со всем этим потом — сейчас я хочу есть. Никакой выпечки — мясо, ароматное, с сумасшедшим запахом, приготовленное здесь же, на костре. Я, рыча, набрасываюсь на еду, а потом все повторяется. Снова и снова. Снова и снова, пока лев не приказывает, перехватывая на полпути и прижимая к себе:

— Хватит, Алекс! Все! На сегодня — хватит! Спи!

Я киваю и проваливаюсь в сон. Здесь, возле вулканов, мне не сняться никакие сны. А может, дело не в них? Не важно. Главное — синие плачущие бабочки больше не тревожат мой покой.

Когда в один прекрасный день я услышала голос Ральфа: «Все. Мы справились», — то просто не поняла, в чем дело. Это так странно, так удивительно… Что значит: «все»? Как всегда, иду к переплетению веревок, начинаю забираться в них, удивляясь, что мне никто не помогает. Меня перехватывают, обнимают, рычат над ухом: