Шрифт:
— Никакой поддержки нет. — Цедит он. — Ничего не было. Вы сейчас же всё забудете, поскольку вас нигде не было!.. — он почти кричит шёпотом. — И своему иностранному другу передайте: он ни о чём не в курсе, ничего не видел и ни в чём не участвовал.
_________
— … извини, что сдал тебя. Чувствую себя виноватым и не знаю, как извиниться. — Завершаю свой рассказ товарищу сразу после того, как нахожу его на территории.
Я действительно очень виноват перед Моше, поскольку отношения с Баком — это мои отношения с Баком. Раскрытие инкогнито израильтянина можно расценивать по-разному.
Несмотря на новости, выглядит он бестрепетно.
— Твой куратор? — легкомысленно уточняет Фельзенштейн. — Да и хрен с ним. Вообще не жарко с того ничуть.
— Ты не имеешь претензий?
— Да видел я те камеры! — морщится он, экспрессивно размахивая руками. — Я даже засёк по сигналу, что они пашут в спящем режиме! Но я и предположить не мог, что они оттуда добивают так, что прямо силуэт видно!
— У нас на кафедре очень хорошая техника, — подтверждаю. — Дотошный народ, дотошные преподаватели. Техника, оборудование, снаряга — всё всегда по высшему разряду. У нас и прозвище есть, даже два. Теоретики и тошнотики.
— Понятно. — Фыркает Моше. — Ну сразу тебя успокою. Я — единственный тут, кто по линии закона ничего не опасается. ТЫ просто забыл…
— Я не забыл. Я помню. Но не могу за тебя решать, что опасно из-за огласки, а что нет.
— У нас тоже бывают дрязги между армией и конторами, выполняющими ваши так называемые негласные федеральные функции. — Помолчав, легкомысленно машет рукой он. — Так что я очень понимаю твоего куратора. Когда на территории армии работает такая техника, и неучтённый спец, армия его всегда будет сбривать всеми доступными средствами…
— Мне это и непонятно. — Сознаюсь. — Ведь по идее, все федеральные службы делают одно общее дело. А по факту, получается…
— Мог бы многое сказать тебе, друг мой Алекс, но извини, — смущённо изрекает израильтянин. — Я, кстати, тебе тоже должен кое в чём признаться.
Мы уже почти подошли к нашему корпусу. На аллее никого.
— В чём? — останавливаюсь, как вкопанный, потому что сенсоры чипа намекают на присутствие кое-кого знакомого.
— Вон, она тоже расспрашивала, что было ночью. — Моше смущённо кивает на свой балкон, на котором над перилами появляется лицо Чоу. — Я не смог ей не рассказать.
— Один-один. — Говорю отстранённо.
А Чоу, оглянувшись по сторонам с третьего этажа, перемахивает через перила и приземляется на газон в нескольких метрах от нас.
— Привет. Спасибо, что привёл его. — Она целует краснеющего Моше, который не знает, куда сейчас спрятать взгляд. — Единичка, привет. Не в моих правилах навязываться, но нам с тобой надо очень серьёзно поговорить.
— Да шла б ты нахер! — выдаю на автомате, старательно обходя её по широкой дуге и направляясь к дверям. — Не о чем нам с тобой разговаривать!
— А ты уверен, что твоя девушка не пострадает? Если она так и будет жить с тобой, а ты даже понятия не имеешь, что происходит? — Якобы нейтрально и беззаботно выдаёт хань.
— Можно подумать, ты так офигенно ориентируешься в федеральных раскладах! — вынужденно останавливаюсь.
Она не зря имеет свой девятый ранг. Рычаг давления на меня она-таки нащупала, с-сука…
— А вот мы с тобой сейчас вместе это и обсудим.
Эта стерва, абсолютно не стесняясь присутствующего рядом Моше, подхватывает меня под руку, прижимая к моему бицепсу свою сиську, и тащит наверх.
Блин, о чём я сейчас только думаю.
— Всё нормально! У тебя возраст такой, и гормоны, — ехидно хихикает Алекс по внутренней связи. — И ты ничего не теряешь. Кстати! Управляющая Компания, по идее, имеет свои, не пересекающиеся с армией, подвязки в Федерации. Если я хоть чуть разобрался в ваших хитросплетениях.
Глава 20 (не уверен. Через 2 часа перечитаю)
Поднявшись до второго этажа со мной под руку, Чоу увлекает меня ко мне же в номер. Фельзенштейну она только коротко машет рукой и говорит, что зайдёт попозже.
— Тебе самой ситуация не кажется двусмысленной? — спрашиваю ей в спину.
Потому что, оказавшись внутри, она мгновенно выскакивает из обуви и начинает заглядывать в каждый угол, словно обнюхивая всё вокруг.
— Погоди! — наглейшим образом отвечает хань, выскальзывая по полу на четвереньках ещё дальше, на балкон.