Быстро отвожу глаза от него, надеясь, что он не заметил, как я только что пялилась на него.

— Нет, — отвечаю со скоростью звука. Пробовала в юности, мне не понравилось. Но рассказывать об этом Егору незачем, так как он уже отвернулся и не обращает на меня никакого внимания.

Задумчиво наблюдаю, как Егор достает из кармана сигареты, быстро прикуривает, выпускает в небо струю дыма.

— Ну, и правильно, — снова оборачивается он и довольно улыбается. — Курить вредно.

— И, говоря это, Вы сами курите, — парирую я.

— Мне можно, — он продолжает целенаправленно идти вперед, не замечая, как заинтересованно посмотрели на него две молодые девушки, а через несколько метров осуждающе фыркнула пара пожилых людей. Егор, словно корабль в море, уверенно прокладывает себе, а заодно и мне, путь.

Как оказалось, нашей целью была стоянка авто. Машина у Субботина хорошая. Я не особо разбираюсь в марках, но, когда сажусь внутрь, меня обволакивает запах натуральной кожи и свежести. Мне ещё не доводилось ездить в таких дорогих автомобилях. Снова накатывает чувство того, что я здесь лишняя.

Пока я пытаюсь справиться с эмоциями, Егор докуривает сигарету и только затем садится за руль.

— Кстати, ко мне можно просто на ты, — его глаза снова на моем лице. Изучают, испытывают.

— Хорошо, — не отвожу взгляда, чувствуя при этом, как румянец горит на скулах. Черт бы побрал стеснительность, с которой я постоянно борюсь. Мне уже девятнадцать, но в этой борьбе я до сих пор проигрываю.

Субботин хмыкает. Ему, наверное, смешно наблюдать за мной. От этого мне ещё более неловко. Чувствую себя едва ли не деревенской простушкой. Хотя это почти так и есть.

Весь путь до дома, где мне предстоит жить какое-то время, я отчаянно пытаюсь найти тему для разговора, но язык будто прирос к небу. Мы с Егором настолько разные, что мне даже сложно представить, о чем с ним можно поговорить. Говорю о каких-то пустяках, разговор не клеится, молчание напрягает.

Субботина же молчание, как мне кажется, не волнует совершенно. Он включил радио, и сейчас отбивает пальцами в такт играющей зарубежной мелодии. Когда песня заканчивается, Егор всё же нарушает безмолвие. Интересуется, как поживает моя мама, сестра. Рассказываю вкратце об обеих, но делаю это с таким напряжением в голосе, словно сдаю экзамен.

— А по отцу уже сколько лет осенью будет? — спрашивает, не глядя на меня.

— Восемь, — отвечаю после некоторой паузы. Годы быстро идут, хотя, кажется, что ещё недавно отец был жив. Мой отец и Егор были двоюродными братьями. Не скажу, что они часто общались, связь между нашими семьями, скорее, поддерживала моя мама. Она очень тепло относилась к родителям Егора. Однако, когда те умерли, общение оборвалось. Егор жил своей жизнью, мы с мамой своей. И всё же, когда понадобилась помощь, мама позвонила Егору. Он, к нашему величайшему облегчению, не отказался приютить меня на какое-то время.

И вот я в чужом городе. Вскоре мы останавливаемся возле одной из пятнадцатиэтажек в спальном районе, я с волнением выхожу из машины. Чувствуя, как легкий ветерок касается моей разгоряченной кожи под пожеванным долгой дорогой сарафаном, облегченно выдыхаю. Однако облегчение недолгое, снова приходят мысли о том, как ужасно я, наверное, сейчас выгляжу. В очередной раз ругаю себя за то, что не подготовилась к встрече тщательнее. Поднимаю руки, чтобы затянуть хвост потуже, и обеспечить приток свежего воздуха к влажной шее.

Пройдя еще одно испытание в виде поездки с Егором в лифте, наконец оказываюсь в квартире. Сразу же напрягает тишина, царящая здесь.

— Все ещё спят? — удивленно поворачиваюсь к Субботину. Язык не поворачивается называть его дядей. Какой он дядя? Вообще не выглядит на свой возраст. Ему точно за тридцать пять? Может, мама что-то напутала?

— Кто все? — он бросает мне под ноги домашние тапочки, сам же босиком направляется вглубь квартиры. — Проходи, — зовет за собой.

Осторожно ступаю за ним, по пути разглядываю окружающее пространство. Ремонт в квартире свежий. Вещей мало, детских не вижу совсем. Это настораживает.

— Ну, Лера и Катя, — упоминаю о жене и дочке Егора.

— А, — мужчина наконец понимает, почему я так всполошилась, — я уже давно в разводе. Они отдельно живут. Катю иногда на выходные сюда забираю. Успеешь ещё познакомиться.

— Как? — я замерла посреди гостиной комнаты. — Мне же мама говорила, что…

— Не стал рассказывать ей. Какая разница? — с легкостью отмахивается он. — Есть будешь? — вопросительно смотрит на меня.

Я же не могу прийти в себя. Получается, мне придется жить с Егором в этой квартире вдвоем? От этой мысли становится не по себе. Мне неуютно в компании этого человека, рядом с ним я чувствую себя бесцветной тенью. Он неосознанно подавляет.