— Но я же купила подарки, — растерянно шепчу. Не мигая, смотрю на мужчину. — Мама же рассказывала, что у вас всё хорошо, что вы вместе.

— Ложь во благо, — улыбается он. — Не хотел расстраивать твою мать. Я помню, насколько она у тебя близко принимает всё к сердцу.

— Ложь во благо? — не понимаю я смысла слов. — По-моему, это обычная ложь. Можно было просто рассказать, — я хоть и стеснительная по жизни, но всегда стараюсь говорить правду. Не приемлю вранья.

— Алин, — морщится Егор. — Принципиальная маленькая девочка? — его на этот раз несколько циничный взгляд снова скользит по мне. — Пойдем, перекусим. Ты же с дороги.

Иду за Субботиным на кухню. В расстроенных чувствах достаю гостинцы, которые мы с мамой купили.

— Не нужно было тратиться, — заявляет Егор, глядя на гору продуктов, которые я кладу на стол.

Я вижу, что он недоволен. Мне неприятно от этих слов. Мы с мамой и сестрой, конечно, не богато живем, но, поехать в гости с пустыми руками, нет, такого допустить мы не можем, как бы тяжело нам не было.

— Нужно, — упрямо заявляю я.

Его непонятный взгляд выбивает из колеи. Такое чувство, что я его сейчас раздражаю. Очень раздражаю.

Егор включает чайник, я же присаживаюсь на край кухонной скамьи. Если честно, есть не хочется совершенно. Мне бы лучше попить прохладной воды и прилечь.

— Ты всегда такая принципиальная и зажатая? — раздается неожиданно его прямой вопрос.

— Да, — отвечаю без раздумий. Не раз слышала в свой адрес обидное «зануда». К чему скрывать это? Мы будем общаться с Егором, поэтому даже если бы я сейчас сказала нет, он всё равно однажды понял бы, что я соврала.

Да, принципиальная, да, зажатая, да, временами стеснительная до пунцовых щек. Но это не самые страшные грехи в жизни, чтобы скрывать их.

Субботин безмолвно кивает. Достает разделочную доску с полки, из холодильника сыр, ветчину. Наверняка, собирается делать бутерброды.

— Я только чай буду, — предупреждаю, стараясь не обидеть. Но, честно, не представляю, как смогу впихнуть в себя хоть что-то.

— На диете? — очередной острый взгляд на моё лицо, тело.

И снова мои щеки пылают. Я никогда не была совсем уж худышкой, поэтому, действительно, иногда устраиваю разгрузочные дни. Однако я не привыкла обсуждать это с… мужчинами, даже если они мои родственники.

— Жарко. Пить хочется.

Егор снова лезет в холодильник, вытаскивает оттуда бутылку колы. Мне хочется провалиться сквозь землю. Как ему сказать, что я ненавижу газировку, особенно колу? Я и так раздражаю его, а после этих слов он, возможно, окончательно возненавидит меня.

— Может, есть что-то несладкое?

Он усмехается. Надеюсь, это не нервное.

— Всё-таки на диете, — решает он.

— Не люблю сладкое, — признаюсь. Это действительно так.

— Странно, — роняет тихо, делая себе бутерброд.

Возможно. Спорить с Егором не собираюсь. И вообще… Нужно уводить тему от себя. Хватит. И так чувствую себя не лучшим образом.

— Расскажи, чем ты занималась дома целый год после окончания школы, — нарушает мои планы Субботин. — Почему ты, кстати, не поступала?

— Поступала. Не хватило баллов, — с горечью вспоминаю я. Хотя, может, это и к лучшему было. Сколько мама одна смогла бы тянуть и меня, и мою младшую сестру? На заводе, где мама работает практически всю жизнь, сейчас не самые лучшие времена, зарплата упала, еле-еле удавалось сводить концы с концами. — Когда не поступила, окончила курсы продавцов. Подрабатывала в магазине детских товаров.

— Почему захотела переехать сюда? — Субботин приготовил нам чай и устроился за столом.

— Не сказать, чтобы прям захотела. Это, скорее, вынужденная мера. У вас в городе можно найти более высокооплачиваемую работу. Деньги сейчас для меня очень важны.

— Совсем всё плохо? — проницательно интересуется он.

Горделиво хочется отрицать это, но глупо было бы так делать. Бедность не порок, в конце концов. И хорошо, что в глазах Егора нет жалости. Этого бы я точно не вынесла.

— Могло бы быть лучше, — ухожу от прямого ответа.

— И чем ты хочешь заниматься здесь? — глядя на меня, он с наслаждением поедает свой бутерброд. — Тебе нравится работать продавцом?

— Нет, — прямо отвечаю, нисколько не юля. — Если честно, хотелось бы чего-то иного.

— Трудно будет без образования, — вносит он ложку дегтя.

— Знаю, — понуро опускаю голову.

— Но не невозможно, — с оптимизмом заявляет Егор. — Я поспрашиваю у знакомых, возможно, найдется что-то более-менее приличное.

— А сам ты чем занимаешься? — решаюсь задать вопрос, который мучал меня уже давно.