Трудно, ой, как трудно было наладить связь с Опелем! Ведь надо было дождаться мига, когда сразу в обеих комнатах квартиры никого не станет, либо все уснут.

Но игрушечное братство помогло.

Оно состояло из обычных игрушек, которые не были волшебными и потому всегда поступали только так, как положено – ни в чем не рискуя. При появлении кого бы то ни было не из игрушечного племени – взрослых, детей или животных, – они секунда в секунду возвращались на свои прежние места и застывали в прежних позах – в тех самых, в которых находились в памяти возвратившихся.

Игрушки отговаривали Диди, как могли, считая ее поведение отчаянным безрассудством. Но, осознав тщетность уговоров, старались помочь всей душой. Ведь Ликины игрушки были самыми, что ни на есть, замечательными и добрыми, как вся ее семья.

Диди связалась с Опелем еще до наступления темноты.

Ей просто крупно повезло в том, что накануне уикенда у Ликиной семьи в гостях было семейство с малышами, которые заигрались в детской и все разбросали так, что ёж ногу сломит, а перед уходом поспешно рассовали все по ящикам и коробкам, учинив тем самым еще больший бедлам, чем был до того.

Так, собачки оказались в сачке для ловли бабочек, бабочки – в кастрюльке для варки ухи, а папа-конь, так и не получивший помощи при родах – в мешке с кубиками, из которых заботливые малыши сооружали центр планирования семьи (они все появились на свет именно в этом центре, а потому запомнили это название на всю жизнь)…

Короче, при подобном раскладе и самый проницательный член семьи не догадался бы, что Диди уехала на Опеле, а не просто упала и ее засунули в игре под диван неосторожным движением чьей-то ножки.

И вот наступил долгожданный миг. Прилаженный к Опелю парашют оказался очень широким для капризного февральского ветра. Потому они с Диди оказались сразу на полпути к магазину. И все же предстояло преодолеть добрую половину пути.

По улицам и скверам города, Опель двигался крайне осторожно, подчиняясь легчайшему движению ручки Диди. Пусть не гудел мотор, но зато колеса вращались удивительно быстро. А кукла демонстрировала такое мастерство вождения, что передвижения Опеля не замечал никто.

Исключая, конечно, ворон, воробьев и котов. Они всегда все преотлично видят и слышат, но, не зная человеческих законов физики, достаточно лояльно относятся к подобным перемещениям.

Хорошо, что зимой не бывает котят на улицах: уж эти дотошные сорванцы не оставили б игрушечных путешественников в целости и сохранности, приняв их за подобия городских грызунов.

Бродячие псы, да и собаки на поводках, тоже представляли серьезную опасность. По закону своей крови, они очень чувствительны к любому нарушению традиций и потому стоило показаться путешественникам в поле их зрения, как блюстители порядка ощетинивались, рычали и даже лаяли, сбивая с толку своих хозяев.

«Да чего ты разоряешься-то? – возмущалась, бывало, благодушная хозяйка добропорядочного терьера. – Закрой-ка пасть покрепче, а то ворона влетит».

В ответ на такую несправедливость бедная собака, как любая другая на ее месте, чуть не захлебывалась собственным лаем.

Бродячие псы – сама непосредственность! – могли подбежать, обнюхать и даже попробовать на зуб.

Самым тяжким испытанием, однако, являлось городское столпотворение.

Во-первых – человеческая толпа никогда не смотрит под ноги и не видит ничего кроме луж, а потому всегда готова снести любой прочий объект на своем пути и утрамбовать каблуками, лишь бы не попасть в лужу.

Во-вторых – автомобили прекрасно видят все и вся перед собой, но, соблюдая команды водителей, так и норовят наехать и раздавить игрушки своими огромными рубчатыми калошами.

Несмотря на все трудности, Диди преодолела многочисленные препятствия и вскоре очутилась перед заветной витриной.

Увы, через подсвеченные стекла виднелось, хоть и милое, но не знакомое, лицо…Однако и всей волшебности Диди не хватило, чтобы ослушаться голоса игрушечной чести и не заговорить с незнакомкой без представления.

Диди не знала, как поступить. В растерянности она направила Опель в сквер, чтобы в спокойной обстановке обдумать ситуацию.

В центре сквера размещался Фонтан, бивший даже теперь, в середине февраля, горячими струями, о чем свидетельствовал пар от воды. Занесенные снегом искусственные звери окружали бассейн при Фонтане.

Посреди бассейна темнела громадная фигура, изображавшая такое странное существо, что даже синтетические волосы встали бы дыбом. Каменный монстр – плод нездоровой фантазии скульптора – высился над сквером, соперничая в размере с семиэтажным зданием…