Шрифт:
На экране телевизора прямо в камеру поднялся мужской корпус, пристроил свою главную часть меж грудей, сжал их по бокам и задвигал ею; это плавное движение перешло в резкие толчки и закончилось в опаловой лужице на смуглой коже – экран потух.
– Боже… я думала… это только мы с тобой… такие…
– Ты разочарована?
– Я обалдела совсем, Мишка. От такого.
– Ты разве раньше такого не видела? В кино?
– Так то ж актеры! В Америке! А это Анна Сергевна! Тут!
– Так и ты тоже тут, Бельчонок. Расслабься. Все нормально.
– Да как я могу расслабиться, Дуридом ты совсем!
– Ну давай я.
– Так же?
– Если хочешь.
– Не, ну конечно хочу. Будто ты не знаешь. Теперь даже и не так стыдно будет.
– Ну вот, хоть какая польза.
– Ну конечно, хоть какая! А чего это он у тебя опять торчит, как водонапорная башня?
– Первого файла хочет, Бельчонок.
– С ней?!
– Вот ты дурында какая у меня! Давай уже поработай – с обеда ждем!
– Ну ничего, подождите еще. Я сильнее хочу. Давай с третьего начнем.
– Файла?
– Слушай, Мишка.
– Что.
– Да нет, это я так.
– Говори уже.
– Нууу.. может я… как она… пока ты там…
– Язычком поработаешь?
– Да нет! Третий файл!
– Как она? Ты хочешь… кино снять?
– Ну не спрашивай! Уйду щас совсем! Сам догадайся!
– Своим телефоном?
– Ну да.
– Анне Сергеевне показать?
– Вот дурак! Ну совсем Дуридом!
– А зачем?
– Нууу… не знаю. Захотелось просто. Сама не знаю, почему. Могу я захотеть что-нибудь?
– Ты можешь захотеть все, что угодно, Бельчонок.
– Правда? Так ты согласен?
– Ладно. А потом я?
– А вдруг ты телефон потеряешь?
– Да у меня три пароля и блокировка через сеть.
– Нууу…
– Не ну, а да.
– Ну, да, да! Ладно! Но только ты пееервый!
– Договорились.
– Правда? Ты согласен… быть… у меня в телефоне… там…
– Да мне только приятно будет. Может, вспомнишь когда-нибудь, посмотришь.
– И ты не боишься, что я кому-нибудь покажу?
– Белка.
– Что.
– Мы же верим друг другу. Нет?
– Ну да.
– Давай договоримся: это только для нас двоих. Навсегда. И можем делать все, что хотим. Идет?
– Ладно. Так я беру телефон?
– Погоди.
– Ты что – передумал уже?
– Нет. Помнишь, тебе сон снился?
– Какой?
– Про торт.
– Помню. Стыдный совсем.
– Давай твоего бельчонка тортиком накормим.
– И снимем?! Я?! И оставим?!
– Ну да. А потом ты. Крем со сливками будешь?
– Ну Мишка, ну это стыдно!
– Но вкусно.
– Нууу… вкусно.
– Так ты согласна?
– Нууу… ладно. Но только я первая!
– А попку намажем кремом?
– Ну убью тебя щас!!!
– Потом?
– Ну не приставай, Мишка! Много сладкого – вредно!
– Ладно. Растянем удовольствие.
– Нууу… посмотрим. Как ты себя будешь вести.
– Я буду героем! Хоть каждый день на балконы буду прыгать!
– Герой ты мой любимый. Не надо тебе по чужим балконам лазить. Иди уже за тортиком.
– Ладно. Раздвинь ножки пока. Я мигом.
***
Красный бархат, черный шелк
Михаил Дуридомов ощутил тепло сквозь закрытые веки, повернулся на правый бок и поелозил левой рукой рядом с собой, рука наткнулась на холодную простыню: место Бэлы пустовало; он резко развернулся, открыл глаза и посмотрел на дисплей спутникового ресивера. Елки-палки, уже почти десять, Белка ушла давно, а ты дрыхнешь. А что-то тебя ждет может быть сегодня. Хорошее. А ты все проспишь так. Проснешься когда-нибудь в склепе. Один. Открыл глаза – одно черное вокруг. Бррр. Пошли уже кофе пить, Майкл. Ну пошли. Он посмотрел на шторы: они горели красным теплым светом, луч солнца прорвался в просвет, разрезал темноту комнаты и проложил по пододеяльнику яркую полосу, окрашенную по краям в красноватые тона.
На кухне Михаил сыпанул жменю «Carte Noire» в жерло кофеварки, нажал кнопку и пошел чистить зубы. Вернувшись на кухню, он открыл крышку ноутбука, нажал Power, забрал у кофеварки бабушкину кружку и поднес ее к носу, сёрбнул, облизал пену, достал из пачки сигарету, провел ею под носом и закурил.
По выходным они с Бэлой завтракали вместе, она заливала кофе в кофейник недавно купленного сервиза, разливала по маленьким белым чашечкам с перламутровым отливом, брала свою и пила кофе, картинно отставляя мизинец. Ему нравился этот мизинец, нравилась Белка, командующая на кухне, и он подчинялся новому ритуалу, но, когда просыпался один, предпочитал пить кофе из старой бабушкиной кружки, вдыхая аромат французской арабики и выпуская через ноздри дым сигареты с вирджинским табаком.