— Вы так развлекаетесь, влюбляя в себя человеческих девушек?! — воскликнула она в слезах, вытирая лицо рукавом рубашки. — А потом упиваетесь их слабостью! И ведёте себя тоже всегда по-разному, чтобы запутать ещё больше и наслаждаться их страданиями! Вы…

Черт. Бэлд опешил настолько, что был в силах лишь потянуться к своей паре и прижать её к себе, пытаясь успокоить.

— Нет! — рявкнула она, отталкивая его, и запустила в мужчину уже тарелкой с фруктами. На этот раз Бэлд лишь молча стерпел и продолжил попытки поймать её извивающееся тело в объятия. — Я уже ничего к вам не чувствую, ясно? И никогда не хотела! Я запрещаю прикасаться к себе! Хватит издеваться надо мной! — завопила Амелия с горящим лицом. А потом…

Бэлд замер в удивлении, когда в руках девушки оказался нож. Амелия ещё несколько секунд кричала ему что-то в лицо в истерике, а потом её глаза округлились, когда она поняла, что схватила. Кажется, она даже не смотрела, просто шарила рукой в поисках, чего бы ещё кинуть в него. Но Бэлд нахмурился. Вот оно, его шанс.

Амелия вскрикнула, когда Бэлд одним ловким движением схватил её за руку и притянул к своей груди вместе с ножом.

— Давай. Если говоришь так — воткни и прокрути.

Девушка моргнула, ещё не до конца осознавая, что происходит. Но её взгляд стал проясняться:

— Ч-что… Я не…

— В моё сердце, давай! — рыкнул мужчина, прижимая её руку сильнее. Так, что на глазах Амелии опять выступили слёзы. — Если ты ненавидишь меня и тебе неприятны мои прикосновения. Потому что иначе я не отступлю и никогда не оставлю тебя! Я всегда, — он рыкнул и сжал руку девушки сильнее, — отныне я всегда буду рядом. И если для твоего спокойствия и счастья нужно моё сердце — я отдам его тебе. Отдам всё.

Глава 39

— Давай. Если говоришь так — воткни и прокрути. В моё сердце, давай! — рыкнул мужчина, прижимая её руку сильнее. Так, что на глазах Амелии опять выступили слёзы. — Если ты ненавидишь меня и тебе неприятны мои прикосновения. Потому что иначе я не отступлю и никогда не оставлю тебя! Я всегда, — он рыкнул и сжал руку девушки сильнее, — отныне я всегда буду рядом. И если для твоего спокойствия и счастья нужно моё сердце — я отдам его тебе. Отдам всё.

Слёзы потекли по щекам Амелии.

— Что вы… Зачем, — она всхлипнула и попыталась выдернуть руку, зажимавшую нож. Она ведь и не хотела направлять его на оборотня! Она лишь оборонялась! Защищала своё и так израненное сердце. Больше метаний туда-сюда оно попросту не выдержит. Не выдержит жестокого отношения Бэлда, когда ему вновь надоест быть хорошим с ней. Только не снова.

— Я не хочу больше видеть, как ты плачешь из-за меня.

— Тогда хватит! — закричала она ему в лицо, выдёргивая руку из захвата. И отползла к дереву, прижимая дрожащую ладонь к груди. Что там говорила та бабушка про вырванное из груди сердце? — Хватит мучить меня! Я уже не знаю, что со мной происходит, просто хватит!

— Любовь — это прощение, дитя, — опять голос старухи в голове и слова, которые она сказала ей напоследок. — Я живу много лет, и любовь — это прощение.

Это боль и счастье, радости и невзгоды, разные пути, которые ведут в одну конечную точку. Ярость и опустошение, ненависть и обида. А ещё это жертвенность. Это выжечь себя изнутри, вырвать из груди сердце, чтобы даровать другому, и тут же увидеть чужое окровавленное и ещё бьющееся в ладонях перед собой.

Ты готова отдать своё?

Мели расплакалась и почувствовала, как начинает кружиться голова. При одной мысли, что Бэлд мог позволить ранить его, становилось плохо. А ещё эта бабка… Да о какой любви вообще может идти речь?!

— Я не хотел вводить тебя в заблуждение намеренно, — прохрипел оборотень. — Успокойся, и я всё объясню.

— Что тут объяснять? — рявкнула Мели, с обидой смотря на него.

Глаза Бэлда заметались.

— Помнишь, я говорил про кулон? Я должен был сказать сразу, но побоялся испугать тебя, — мужчина со вздохом вытащил упоминаемую вещь из кармана и показал девушке. — Он и правда твой. И всегда был твоим. Ты моя пара.

Так легко сказал… А Мели словно ударили по голове этими словами.

— Вы выбираете себе пару по выносливости? — ядовито прошипела она, вспомнив про смачную оплеуху после обвинений Глэри. — Кто не помрёт — того и кулончик?

Челюсть Бэлда отвисла, и это ещё больше взбесило девушку:

— Да, мне тошно от того, что происходит со мной после всего, что вы сделали! Я просто хочу уйти и забыть обо всем. Хватит вводить меня в заблуждение. И плевать мне на всякие кулоны и пары!

— Тошно? — Бэлд нахмурился, а потом безумно захохотал во всё горло, запрокидывая голову назад. Прямо как… Глаз Мели дернулся. — Знаешь, почему я вёл себя так? Да потому что мне тоже было тошно, Амелия! Тошно с самой первой встречи, а почему?! Потому что я захотел тебя сразу же, едва почувствовал твой запах! — его глаза вспыхнули изнутри, делаясь ярко-желтыми. — А ты какого-то чёрта напялила на себя мужскую одежду, дьявол её забери! Я захотел парня и возненавидел его за это, вот тебе и ответ! Ты первая, кто ввёл в заблуждение, Амелия!

Девушка сглотнула, почувствовав как на неё будто лавиной обрушивается осознание. Оборотень тяжело дышал после крика и смотрел на неё, сжимая в руке кулон. В один миг его глаза прояснились, и мужчина прикрыл их, не сумев подавить грустную усмешку.

— Чёрт, я-таки сказал это… Какой позор.

Он тяжело вздохнул и облокотился лбом о дерево возле плеча Мели:

— Захотел не мальчишку, а тебя. Именно тебя, ясно? Я влюбился бы в тебя в любом случае, несмотря ни на какие внешние обстоятельства.