– Ты спишь на ходу, – в мимолётном и поразительно естественном жесте он касается небритой щекой моей щеки.

– А ты ревнуешь, – улыбаюсь я пьяно, ощущая его руку, теснее прижимающую меня спиной к своей груди.

Когда я распахиваю глаза, то вижу ошарашенный взгляд барменши, с которой недавно обсуждали этого красавчика. Её рот вытягивается в форме буквы «о».

– Каталог «осень-зима две тысячи двадцать», – поясняю ей, перекрикивая музыку, и, расслышав мой ответ, она принимается заливисто хохотать.

Алкоголь дарит лёгкость в теле и беззаботность там, где её и рядом не может быть. Вот и сейчас защитные барьеры опустились, а разум испарился одновременно с пузырьками в бокале шампанского.

– Не обольщайся, я всего лишь охраняю собственность своей семьи. Полагаю, ты достанешься мне по наследству вместе с домом, – доносится до моего помутнённого сознания низкий, с лёгкой хрипотцой, голос Йена. Такой чувственный и сексуальный, что смысл произнесённых слов теряется, проходя по выпрямившимся от алкоголя извилинам.

Сообразив, что он приравнял меня к ковру в холле или к сковороде в кухне, я, напрягаясь всем телом, пытаюсь от него отстраниться, вдруг вспомнив, что муж в любой момент может появиться и застать бесстыдную картину. Его жена, как кошка в жаркий мартовский день, льнёт к его младшему отпрыску.

Наш телесный контакт настолько неприличен, возмутителен и неуместен, что каждый пойманный мною взгляд прохожего будто содержит осуждение моего поступка.

Всё без толку, он лишь сильнее прижимает к себе. Его огромная горячая ладонь поднимается чуть выше, приближаясь к груди. Он намеренно пытается меня смутить. А может быть даже опорочить перед супругом и местным обществом, зная, чего его отец мне не простит никогда.

– Прекрати, – раздражённо приказывает. А я слишком пьяна, чтобы иметь возможность адекватно оценить обстановку.

– Йен, отпусти, ты переходишь границы, – почти умоляю. Но я чересчур изголодалась по его близости, чтобы активно вырываться из объятий. По жару его молодого сильного тела, по запаху кожи. Настолько, что всё нутро сводит судорогой.

Он подталкивает меня вперёд, обхватывает пальцами мою ладонь и куда-то ведёт. А в моей голове пустота. Вакуум. Чёрная дыра. Ни единой дельной мысли. Мне даже не хочется сопротивляться. Я мечтаю лишь об одном – заглянуть в его голубые глаза и пропасть в них. Забыть обо всём.

Тяга к Йену сильнее, чем чувство самосохранения. Глубже потребности в мягкой кровати и вкусной пище. Больше, чем спокойствие о завтрашнем дне. Слова целесообразность, необходимость и долг утрачивают всякий смысл.

Я даже не успеваю рассмотреть место, в которое он меня завёл. Йен толкает меня к стене и прижимается ко мне телом. Зарываясь пальцами в мои волосы, настойчиво заглядывает в мои шальные глаза. Будто хочет отыскать в них ответы на свои вопросы.

– Скучала по мне? – если бы не его серьёзное лицо, решила бы, что это очередная насмешка. Попытка вывести из себя. Но он так смотрит на меня, что мне хочется признаться ему во всех своих чувствах. Моя слабость перед ним настолько велика, что принимает размеры Гранд-Каньона.

– Нет, – вру, поднимаясь на цыпочки в попытке коснуться губ, но он слишком высокий. Отстраняется немного, не позволяя мне получить желаемое.

Для него слова что-то значат, а для меня – нет. Меня достаточно часто обманывали, чтобы я перестала придавать им значение.

– Вспоминала? – большой палец ложится на мои губы, слегка надавливая, и я совершенно неосознанно вбираю его в рот, посасывая. Айс неотрывно смотрит на мои губы, и я вижу, как его зрачки расширяются от желания.

– Нет, – очередная ложь. Кожа на кончиках пальцев вдруг становится сверхчувствительной. Я поглаживаю его руку, опустившуюся на мою шею, поднимаюсь по предплечью, прикасаясь к дорогой ткани белой рубашки. Расстёгиваю пуговку за пуговкой. И получаю от каждого прикосновения к нему божественное удовольствие.

Кажется, ещё чуть-чуть – и я умру.

– Даже не думала? – уголок его губы ползёт вверх, напоминая улыбку, но глаза остаются слишком холодными.

– Ни разу.

Мир взрывается, разрываясь на миллиарды осколков, когда он наконец, смилостивившись, целует меня. Погружение в него важнее, чем сделать очередной вздох. Я устремляюсь к нему со всеми имеющимися во мне силами, потому что мной движет единственное желание – слиться с ним в одно целое, чувствовать его каждой частью своего тела. Дышать им.

 Между ног мокро и вязко, я ощущаю, как влага делает мои бёдра скользкими, и, когда Йен сдвигает вбок мои тонкие трусики и входит в меня одним движением, мне не доставляет это боли. Отнюдь. Кажется, ещё немного – и я просто не выдержу этой пытки. Сейчас мне не нужны предварительные ласки, хочется лишь ощущать, как его член распирает стенки влагалища. До боли и слёз в уголках глаз. Но в этот момент мне так сладко и хорошо, что с уст срывается лишь стон. И мольба.

– Пожалуйста, – прошу его о чём-то, и он тут же выполняет мою просьбу. Погружается глубже, сильнее. Его пальцы впиваются в моё бедро, пока я, прижатая к холодной стене, раскрыта для каждого его удара. Внутрь себя.