Сжимая её тонкое запястье, я чувствовал, как под моими пальцами бешено бьётся её пульс, как она тяжело, прерывисто дышит, пока с соблазнительных ярких губ срываются проклятия, достойные дворовой девчонки, статус которой она подтверждает этим поведением.

– Ты ублюдок, Сандерс. Поверь, если бы я захотела с кем-то переспать, то выбрала бы точно не тебя, – подытоживает она, опуская взгляд вниз, к травмированной ноге и тут же вновь поднимает ресницы, с циничной улыбкой на лице, – а того, кто был бы способен меня трахнуть.

Слышу, как кровь стучит в висках, а член становится твёрже и похоть мутит мысли, хотя все они о ней. Девочка куда интереснее, чем казалась на первый взгляд, а игры с ней могут иметь вкус не сладкой ванили, а острого перца.

Её глаза дикой пумы, ореховые внутри с золотистыми вкраплениями в тёмно-карем кольце, тянули меня в пропасть. Там, откуда обратного пути уже не будет, там, где ничего кроме её тела не имеет значения. И мне хотелось поддаться тем демонам, что шептали забыть свои принципы и переступить черту.

Уговариваю себя, что отпущу её, обязательно отпущу. Но нужно время. Ещё несколько секунд её близости, которую я мог бы смаковать, вспоминая в душе со сжатым пальцами членом. И лишь сильнее прижимаю её к себе, отлично осознавая, что мне не скоро может представиться шанс к ней прикоснуться.

– Может, и ублюдок, – не отрицаю её оскорбление, проводя большим пальцем по щеке, оставляя след на нежной коже и выдавая первую пришедшую в голову бредовую мысль, остро осознавая то, насколько я бы хотел, чтобы она воспользовалась этим предложением: – Отец, наверное, не способен удовлетворить такую горячую девочку, как ты. Приходи в мою спальню ночью. Проверишь, на что я способен.

Её глаза распахиваются ещё больше и блестят, но не от слёз – от злости. Она снова тянется рукой к моему лицу, но в этот раз не в желании ударить, скорее выцарапать глаза и содрать кожу.

– Отпусти её! – гремит голос бабушки, и я перевожу совершенно потерянный взгляд на неё. Никогда не видел, чтобы всегда элегантная миссис Аннабель Сандерс повышала голос. Но сейчас на лице женщины, которая перешагнула девятый десяток, яркий румянец гнева, и в опасении за её сердце я отпускаю девушку.

Теа отпрыгивает от меня на приличное расстояние и весь её вид говорит о том, что она испытывает смущение. Я перевожу взгляд с неё на свою старушку и понимаю, что мачеха каким-то образом умудрилась очаровать не только моего отца. Какие слова она подобрала чтобы расположить к себе престарелую женщину, чей язык всегда был острее клинка, для меня стало новой загадкой. Маленькая двуличная дрянь.

– Миссис Сандерс, это не то, что вы подумали, – улыбаюсь нагло и подхожу, целуя в напудренную щеку, сгибаясь в два раза.

– Я ещё не выжила из ума, молодой человек, – закатывает она свои голубые глаза, – не трогай девочку.

– Бабуль, ну что за пошлые у тебя мысли, она же моя новая мамочка, – смотрю поверх головы старушки на Теа. Вид у неё по-прежнему такой, словно дай ей волю, и она располосует меня ногтями на лоскутки и скормит собакам.

– Вот и держись от неё подальше, – грозно призывает бабушка.

Пожалуй, Аннабель Сандерс в этом доме была единственным человеком, которого я действительно любил и кем дорожил, а потому я безропотно проводил уходящую Теа взглядом. Только вот данное бабушке обещание не уверен, что сумею сдержать.

Я не ошибся в своих выводах. Стоило вернуться отцу, как Теа изволила присоединиться к нам за ужином. Пока Бенджамина не было, она постоянно где-то пропадала. Я как последний идиот каждый день ждал её возвращения, заглядывая через окно на подъездную дорогу, ожидая, когда её красный кабриолет вернётся. Лишь усилием воли я заставлял себя не приближаться к ней. Меня обуревали странные желания выследить девчонку и узнать все её тайны, проникнуть в её симпатичную голову и выведать каждую мысль, что она прячет, всё, что скрывает.

Она спустилась в гостиную с опозданием, и я жадно следил за каждым её движением, желая понять, какие сейчас у неё с моим родителем отношения. Он всё так же плотоядно смотрел на неё, с обожанием, которое не уменьшилось за эти годы ни на гран. Когда девушка поцеловала его в губы, кожу начало покалывать, словно меня облили пламенем из адского котла. Горячим, разъедающим не только тело, но и душу. Я сжал с силой столовый нож, так что костяшки пальцев побелели, потому что перед глазами тут же всплыл образ её, ублажающей этой ночью моего отца.