— Проведу, от чего ж не провести. Только это не леший, сразу вам говорю. Леший добрый, он только заплутавших выпивших грибников морочит, чтоб, значит, не разбрасывались мусором в лесу. Ну, рыцарей каких покружит еще, особенно тех, кто зазнается сверх меры и бахвалится подвигами перед белками в лесу.

— Как раз леший в списке подозреваемых далеко не первый. Но это ценнейший свидетель, на которого пока все надежды, — напряженно прояснила Велена, опасливо косясь на окно.

Ведьма грустно опустилась на табурет и сложила руки на груди. Сама же зашептала что-то среднее между заговором и молитвой. В дверь заскребся волкодлак, а кот зашипел и запрыгнул на печку. Пришлось прерывать заговор и открывать дверь заблудшей животинке. Волкодлак волкодлаком, но если и ему не по себе… Даже раненый поднялся и дошел…

— Только что вы перестали быть первейшей подозреваемой, — глухо сказала Велена, поднимаясь с табурета. Похоже, что-то сейчас очень сильно не так. — У вас обереги от магии смерти висят? — ещё тише спросила она, медленно вынимая из ножен меч. И если оберега нет, придётся его делать на месте.

— Висит вон, — ведьма кивнула на притороченную над входной дверью цепочку. — От прошлой… ведьмы остался. Я и не трогала ничего с тех пор, — она вздохнула и поднялась в поисках коврика для волкодлака. Отыскала где-то за печью и подстелила. Заодно оторвала у курицы второе крыло и задумчиво сунула Вовчику под нос. — Неужто сама Смерть шалит? Так мы тихие тут, смирные, запрещенного колдовства не делаем, людей не губим.

— Либо ещё одна ведьма… Либо некромант, — задумчиво проговорила женщина, возвращая меч назад.

Тяжелое давящее чувство медленно отступало, будто кто-то очень не спеша снимал с плеч непосильную ношу. Марья успокоилась и разрезала курицу, достала хлеб, соль, чистую посуду. К тому времени уже остыло вскипяченное молоко, немного выбежав и забрызгав печь во время всей этой катавасии. Ужин был безнадежно испорчен, но кто ж знал, что такое будет твориться почти у самого дома? Лес Марья воспринимала как второй дом, от того происходящее сильно ее беспокоило. Ладно бы дурни пропадали, они и раньше пропадали в болоте… но такая мощь…

— А ещё это может быть ведьма, которой захотелось отобрать у законной хозяйки лес, — выдохнула под конец Велена, дёргая себя за белую косу. Все это было очень скверно. Не в ее состоянии резать некроманта. Если ведьма, это ладно — главное, поскорее добежать, отрубить голову и сжечь! Но если два в одном… За долгие годы работы в ордене встречалось всякое. И это было очень и очень трудно. И страшно.

— Вряд ли ведьма, — задумчиво пожевала губу Марья и все же оторвала себе куриную ножку. Ведьмы ведьмами, а жрать охота. — Берите, — сунула ближе к гостье курицу и продолжила: — Понимаете, ведьма бы сначала ко мне пришла. Так что была б у вас до кучи еще и пропажа местной ведьмы, то бишь меня. Какой смысл вытворять в лесу всякие непотребства с такой мощью, если можно было с самого начала прийти и убрать меня? Тихо, спокойно, прикопала бы где-нибудь в огороде, там даже черт не найдет… И все.

— А вот тут сомневаюсь. На чужой территории не пошикуешь. Вряд ли она смогла бы добраться до вас сразу как пришла, — хмыкнула Велена. Земля не позволила бы причинить вред хозяйке. Даже сейчас сам дом, пропитанный магией многих поколений живших здесь ведьм, отвернул чужую силу.

Марья задумчиво смотрела в темноту за окном. Из источников света в доме остались зажегшиеся самостоятельно свечи да печь. Мысли у женщины были невеселыми. Каждая следующая ведьма, приходящая в этот дом, была слабее предыдущей. То ли магия в людях вырождалась, то ли так свезло только их местности, но… Марья была вполовину слабее своей предшественницы и полностью перешла на работу с травами и легкими заговорами. О таких делах, как порча и могущественные проклятия, ей оставалось только мечтать. Вершина ее возможностей — наслать чирьев на задницу какому-нибудь бестолковому балбесу, поткнувшемуся украсть курицу из сарая. Ну или понос навести сплетнице. Даже зачарованные вещи ведьма хранила скорее как память о былых возможностях, чем для реального дела.

— Ну тогда это некроманты. Если так, то они высушат лес и уйдут, выжав из местности все, что могут, — подытожила следовательница. Нет, безусловно, делать выводы было ещё рано. Но уже сейчас ясно было, что ничего хорошего сие не сулит.

— Еще лучше, — вздохнула Марья и пошла заваривать новые отвары. Ей предстоит ночевать с чужим человеком… не впервые, но все равно не привычно.

Одиночество въедается в душу, как ты ни крути. Когда всегда одна, то привыкаешь за все отвечать самостоятельно. И за собой следить особо не надо. Многие мелкие условности отбрасываются, как не имеющие значения. К примеру, ведьме ничего не стоило утром выйти голышом во двор и облиться холодной колодезной водой для побудки. Но вряд ли это стоит демонстрировать чужому человеку.

Хорошо еще, что гостья — женщина. Будь вместо нее мужик, пришлось бы в эти отвары добавить еще один компонент… В принципе безобидную травку, напрочь отбивающую желание. А то знает она эту категорию граждан. Пошлили даже те, у кого кишки до пола свисали. Не долго, конечно, но умудрялись. То ли у мужиков так природой заложено — брякнуть какую-то гадость и наслаждаться ее розовеющими ушами, то ли ей такие «рыцари» и попадались… В любом случае, приличная доза снотворных и успокаивающих трав — и все проблемы решены. Дожив до своих средних лет, Марья уже научилась сохранять каменную рожу при скабрезных шуточках и намеках, типа: «А как госпожа ведьма будет болезного ночью лечить?» Но все равно было неприятно.

Женщина же ею воспринималась как такая же мученица и страдалица. Возможно, гостья тоже была рада, что в домике в лесу живет ведьма, а не старый ведун какой-нибудь, любящий хоть посмотреть, если не пощупать женские прелести.

Хмыкнув, ведьма на всякий случай спрятала горшок с молоком на полку повыше. Прокипяченное не должно было скиснуть, ну, а если и прокиснет, не беда — пойдет завтра на блины. Или так можно выпить. Но если Тишка оклемается и найдет, все, толку от выпитого котом молока уже никакого.