— Перелома точно нет, а сухожилие порвали. Эластичный бинт [1] дома есть?

— Даже не знаю, — ответил Маслов. — Может, и есть где-то, вроде Люсечка пользовалась когда-то. А надо обязательно?

— Простым бинтом не так удобно, эластичный лучше. Без тугой повязки к вечеру точно ходить не сможете.

— Мы с Кириллом в аптеку заедем, купим.

— Ладно, пойду я, — сказал Андрей. — Ботинок лучше не обувайте, только хуже будет.

Хлопнула дверца и, фыркнув выхлопной трубой, «эмка» уехала в сторону центра.

Проводив машину взглядом, Андрей отправился встречать Лену. Постояв немного на улице, он решил зайти и подождать в фойе. Услышав, что закрывающуюся за ним дверь кто-то придержал, Андрей шагнул в сторону, пропуская входящего вперед. С удивлением он заметил, что это профессор Энгельгардт.

— Здравствуйте, Андрей. Вы за Еленой Сергеевной? Собираетесь ее здесь ждать? Пойдемте ко мне, в кабинете посидим, напою Вас удивительно вкусным чаем, угостили недавно, — сказал профессор, улыбаясь и протягивая ему руку.

— Здравствуйте, Владимир Александрович. Да я, собственно, заходить не собирался. Озяб немного на улице, решил согреться.

— Нет-нет-нет, пойдемте, что же Вы здесь стоять будете как бедный родственник, — Энгельгардт взял его за локоть и повел с собой.

— Сейчас, одну секунду, я только предупрежу... — начал говорить Андрей, когда они проходили мимо лаборатории.

— Я сам, не беспокойтесь. Елена Сергеевна, когда уходить будете, не забудьте ко мне зайти, — крикнул Энгельгардт, приоткрыв дверь.

— Хорошо, Владимир Александрович, — услышал Андрей голос Лены.

Уже у себя в кабинете, разливая по чашкам чай, Энгельгардт спросил:

— Как вы там? Ужасно, конечно, то что с Дашей Бугаевой случилось. И сюда война достала.

— Я с Вами хотел поговорить, хорошо, что мы встретились, — ответил Андрей.

— Что-то произошло?

— Нет, пока нет. Но мы с Мишей думаем, что в ближайшее время может случиться. Я о закономерных вопросах, которые рано или поздно возникнут там, — Андрей показал наверх. — Да и вряд ли все Ваши коллеги, с которыми Вы поделились сведениями, будут молчать?

— Я уже подумал об этом, Андрей, еще тогда, когда вы пришли в первый раз. Я тогда еще риск понимал. Но это же такое... Вы даже представить не можете... это как голодного в ресторан привести, хочется попробовать все и сразу... это же какая польза... для всех, понимаете? Я не собираюсь вас выдавать. Дальше меня они не пройдут. Допустим, скажу, что по почте прислали. Но наверное Вы правы, если возьмутся как следует, вряд ли я долго продержусь. Я не герой, Андрей, я ученый.

— Вот об этом я и хотел с Вами поговорить. Мы уедем в ближайшее время. Исчезнем, как и не было нас. И Елена Сергеевна тоже. Так что если будут расспрашивать, можете долго не сопротивляться.

23 октября 1941 года

Утром, едва проводили на работу Елену, начал собираться и Михаил.

— Нет смысла время тянуть. Пойду к почте, позвоню, узнаю.

Вернувшись, он застал Андрея на улице с Бубликом.

— Дозвонился, Миша? Что сказали? — спросил Андрей, отбирая у пса мячик.

— Дозвонился, всё нормально, завертелось. Сегодня встречаемся с Панфиловым. В три часа, на Гоголевском бульваре. Давай так: мы чуть раньше выедем, ты прогуляешься там в районе восемнадцатого дома, посмотришь, нет ли нездорового ажиотажа. Хотя что я мелю, какой там ажиотаж, в здании разведупра полк спрятать можно, никто и не заметит. Захотят заграбастать, так и шапками забросают. Это от нервов. Не каждый день вот так судьбу на кон ставишь. Тьфу, уже как в кино разговаривать начал. Фигня, Андрюха, прорвемся. Мы им по любому нужны больше, чем они нам. Наверное, ты в чем-то прав, если с этими не сложится, то и людей найдем, и дорогу. Но это уже на крайний случай.

— Хватит нервы на кулак мотать, — ответил Андрей. — Используем пока этот вариант. Что случится, то и случится. Поедем в срок, станешь там, я подожду в стороне. Если поведет куда, или повезет, встретимся тогда, вон, хоть в ресторане Дома актеров, раз «Праги» сейчас нет [2]. Буду ждать там.

— Смотри, если я не вернусь сегодня, сразу же девчонок в охапку и уезжайте. В Ташкент, к бабушке моей. Вся информация в блокнотике, под подушкой лежит. Если что, я вас там найду. Через месяц, если от меня никаких вестей не будет, уходите, лучше через Иран.

Мраморный Гоголь на бульваре своего имени сидел, закутавшись в шинель и, наверное, не знал о том, что грустной своей физиономией ввергает в тоску одного дачника, который чуть не каждый день вынужден смотреть на него [3]. Под ноги слетали последние листья с кленов. Михаил, стоявший на углу бульвара и Колымажного переулка, был виден издалека. Время от времени по дороге проезжали машины, так же нечасто появлялись прохожие.

Черная «эмка» неспешно выехала из переулка, остановилась на повороте, открылась задняя дверца, Андрей увидел, как Михаил подошел и через минуту сел в машину, которая сразу же тронулась с места и поехала в сторону центра.