У меня кружилась голова.

— Боги, Симил, ты восхитительна на вкус. Ничего подобного я ещё не пробовал. Насыщенный, дымный и сладкий вкус.

Я улыбнулась. Вероятно, у моей тьмы вкус шоколада.

Мы посмотрели друг другу в глаза. И опять. Начало, конец, свет, тьма, счастье, разрушение, вся судьба мира балансирует на кончике иглы. Роберто и я вместе. У него всё хорошо. Я делаю плохо, следовательно, хорошо.

— Проклятье, — протянула я, — мы же гири, балансирующие на весах. Инь и Ян.

Он многозначительно пошевелил бровями.

— Мой Инь хочет ещё твоего Ян.

Я запрокинула голову и поморщилась.

Роберто прищурил тёмные глаза.

— Что теперь? Пожалуйста, не говори, что ты должна пойти сжечь церковь или ткнуть кого-то в глаз.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет. Это запланировано на завтра на семь утра. Но нам нужно поговорить…

Он прервал меня поцелуем и вновь толкнулся в моё тело. Я задохнулась от грубого удовольствия его вторжения.

— Потом поговорим. — Он начал двигаться, и на этот раз я увидела звёзды.

Пять дней спустя

Мы с Роберто занимались любовью двадцать раз в каждой комнате поместья. Я была чрезвычайно счастлива, что бессмертному телу не нужна пища и что его тело воспринимало мою кровь как гигантский энергетический батончик. Ночи мы проводили за сексом, днём отдыхали, а в промежутках принимали долгие горячие ванны.

На шестой вечер Роберто вытянул длинное, упругое, обнажённое тело поперёк кровати и зевнул, когда солнце скрылось за горизонтом. Я с нетерпением ждала, когда он проснётся, чтобы рассказать несколько незначительных деталей, которые поняла за последние несколько дней.

— Привет, милый, — сказала я и поцеловала его в губы.

— М-м-м-м, добрый вечер, моя богиня. — Он перекатился на меня и тут же начал питаться из моей шеи, стонать и, ну, наливаться.

— К-хм, — вставила я. — Милый?

Он зарычал, как дикий зверь, и начал раздвигать мне ноги.

«Держи ноги вместе, богиня. Не сдавайся».

Но он был слишком силён и развёл их, как спелый мандарин. Проклятье. Придётся начать тренировать бёдра. Если бы только уже придумали какое-нибудь приспособление для этого. Если я когда-нибудь найду его, то куплю два. Плюс несколько десятков резервных копий. Потому что, как только Роберто оказывался в колыбели моих бёдер, я становилась совершенно бесполезной.

Я почувствовала, как влажной головкой он скользит между моих складок, и напряглась. Секс и питание, поцелуи и поглаживания, вздохи и стоны начинались и не прекращались до восхода солнца. Я растворюсь в Роберто. Полностью.

«Ну, давай, Симил. Подключи мозг к губам».

— Роберто, милый, — простонала я. «Сопротивляйся оргазму, сопротивляйся наслаждению, сопротивляйся!» — Я должна тебе кое-что сказать. — Он застонал, но не отстранился ни от шеи, ни от тела. — Слушай, Нармер… Роберто. Знаю, это кажется неважным, но «Я» ещё не ушла. Думаю, тебе следует знать — мне кажется, она никогда не уйдёт.

Это правда. В последние дни я видела её несколько раз — и каждый раз в другой одежде. В более современной и кричащей. Я пришла к выводу, что она никогда не уйдёт. Какую бы цепь событий я ни спровоцировала, все действия только отсрочат конец.

— Я сбит с толку этим заявлением, но говори быстро, — выдохнул он мне в шею.

— Ну, ты был прав насчёт того, что я помогаю Мааскаб и твоему брату Филиппу. И не смогу остановиться. Я знаю, как ты к ним относишься.

Он коротко вздохнул и замер на середине толчка.

— Я поклялся стереть их с лица земли. Если ты не можешь творить добро, специально, конечно, я-то могу. Я не несу смерть.

— Значит, ты не возражаешь?

— Против чего?

— Остаться со мной, даже если я буду подрывать все твои устои?

Он улыбнулся с любовью и признательностью.

— Нет, любовь моя. Не буду возражать. Пока ты со мной.

Он накрыл мой рот своим и возобновил чувственный ритм, работая языком, членом, руками и телом в одном тщательно скоординированном танце, чтобы выудить каждую унцию удовольствия из моего смертного тела. Я вздохнула с облегчением и расслабилась в чувственном наслаждении, которого, как знала, жаждало это тело.

— При условии, что ты согласишься выйти за меня замуж и родить детей, — добавил он низким скрипучим голосом.

«Что?»

Он сумасшедший? Ни за что. Я не могу.

Брак… это ведь постоянство, а я так молода. Всего-то семь тысяч лет… плюс-минус несколько столетий. А дети? О, МОЙ БОГ! С какой стати мне соглашаться на это?

— Нет. — Я толкнула его, и он упал на спину рядом со мной, но тут же сел и посмотрел на меня.

— Почему нет, чёрт возьми?

— Из меня ужасная мать. Только представь! Мне постоянно придётся всё делать наоборот. Конечно, малыш, потрогай огонёк! Хочешь поиграть с острым ножом? Окейси.