Капканом.

Цепко, чтобы никто не смог разорвать. Ни враги, ни сама смерть.

— Ты пришёл?

— Пришёл за тобой. Как не прийти, Малая? Совсем с ума сошла, что ли?

Рустам держит меня бережно, но крепко. Трогает пальцами всюду. Целует волосы и глаза. Губы жадно обкусывает. Растворяет в объятиях без следа. Сердце гремит в груди барабаном. Гулко и громко. Навылет. Ничего не чувствую, кроме его тепла и силы. Ничего не вижу. Слепну от потока горячих слёз.

Перебираюсь к нему на колени. Тонкая одежда царапается. Рвётся. Намокает. От крови, что ли? Перевожу взгляд вниз. Точно кровь. Так много…

— Ты ранен? Тебе надо в больницу.

С тревогой смотрю в лицо. Покрытое заживающими ссадинами и свежими синяками. Скулы ещё острее стали. Щетинка колкая. Колет подушечки пальцев, как иголкой.

Но губы те же. Умелые. Порочные. Алчные. Манящие. Не оторваться. Сама тянусь, целуя. Грубо и жёстко, со стоном, в тот же миг раздвигает языком рот, долбясь до глотки. Трахает.

— Да-а-а-а! — стону.

Всхлипываю. Кусаю его язык. Сосу его. Так же жадно. Чтобы полностью почувствовать, что он рядом. Мой. Живой. Из плоти и крови.

— Малая моя… Как же ты тут была, а?

Спрашивает. Ответить не даёт.

Жрёт мои губы, высасывая воздух. Лишает кислорода. Взамен накачивает жизнью. Яркой и живительной влагой.

— Не знаю. Я только о тебе думала и о сыне. Ты же знаешь, что у нас сын будет, да?

— Нет, — рубит. — С чужих слов знаю. Не от тебя. От тебя услышать приятнее.

Поднимается, удерживая меня на себе. Крепко держусь за него и руками, и ногами, повиснув на массивном теле. Рустам подбивает одеяло, набрасывая на спину. Согревает спину горячими ладонями. Растирает.

— Совсем ледышка.

— Отогреешь?

— Как бы не сгорела, — хмыкает. — Я по тебе пиздец как голоден.

— Я тоже.

Крепко вжимает, наклоняет голову к плечу, накрывает затылок ладонью.

— Я тебя заберу. Только ты по сторонам не зыркай. Ни к чему. Не твоё это…

Я согласна. Ничего против не имею. Не хочется ни видеть, ни слышать о том, что здесь происходило. Итак ясно, что было жарко, кроваво и с привкусом множества смертей.

Воздух в доме плотный и тяжёлый. Я задерживаю дыхание. Втягивая воздух лишь когда лица свежий воздух улицы касается. Вдыхаю его полной грудью. Через минуту оказываюсь в тёплом, хорошо прогретом нутре внедорожника с тонированными окнами.

Рустам запирает меня внутри, садясь на водительское сиденье. Перебрасывает пакет.

— Можешь переодеться. Тут одежда. Не шибко модная, но очень тёплая.

Я стягиваю с себя всё. Даже трусики. Чувствую, как он смотрит алчно. Пальцы трясутся. От адреналина и желания, что выкручивает нервы узлом.

— Почему ты не рядом?

Сжимает пальцы в кулаки до хруста.

— Я тебя вечность не видел. Могу не сдержаться. А тебя надо сначала врачам показать. Тощая… — перегибается через сиденье. Трогает пальцами выступившие рёбра. — Совсем тебя этот урод замучил.

В тёмных глазах полыхает зарево адского пламени.

— Только за это я его ещё раз убить готов. Жаль, что два раза убить нельзя.

Я утопаю в просторной футболке и толстовке с подкладом, натягиваю плотные штаны, прячу волосы под капюшоном. Вымыться ещё хочется. До скрипа. Чтобы кожа стала красной, а потом кристально белой. Сверкающей. Чистой.

— Он мёртв?

Рустам молчит. Долго молчит. Собирается со словами.

Скупо говорит:

— Без головы даже твой отец выжить не сможет. Мёртв.

Я по нему так скучала. До смерти.

Но когда Рустам садится рядом, кажется, будто мы не разлучались. Знаем друг друга. Душой и телом. Лучше всех слов, что только можно сказать. Объятия звучат искреннее. Поцелуи — жарче.

— Я тебя здесь разложить могу, — хрипло. В губы.

Давит телом. Упираясь мощным стояком в промежность. Большой, толстый, горячий. Даже через несколько слоёв одежды чувствую его таран.

— Сожру тебя. Ни одной крошки не останется.

— Звучит как угроза.

Снова ловлю его губы. Пряные и жаркие. Невозможно оторваться!

— Это, млять, клятвенное обещание, а не угроза, — с низким, животным рыком. Ведёт губами по шее и по лицу. Слизывает языком запах.

— Тебе нужно в больницу, — снова напоминаю.

— Херня. Но выдвигаться надо. Мы и так пошумели, — хмурится.

Рустам вылезает из машины. Я сразу иду за ним, ловя большую, горячую ладонь.

— Я одна не останусь, — отвечаю на его взгляд.

— Мне своих собрать нужно. Пятый в норме. Относительно. Вялого не вытащить уже. Поздно…