Зверь на себе рубашку поправляет. Белая. Ему идёт. Смуглую кожу его оттеняет, официозность придаёт. Никогда бы не подумала, что амбал этот может так хорошо смотреться в рубашке и брюках. А ведь подходит ему. Плечи широченные обтягивает. Ткань к его телу льнёт. Ласково обнимает. Рельефы соблазнительные подчёркивает. Но в то же время загадкой интригует. Лишь намекает, что в нём мощь и сила дурные.

И хочется под ткань пальцами пробраться, чтобы это ощутить. Кончиками пальцев прочитать. Узнать.

Именно сейчас я понимаю, что с лёгкостью могу представить Зверя — иным. В другой обстановке. Не диким и бешеным, находящимся в вечной гонке за призрачной местью. Но собранным и строгим, тёплым по-домашнему. Ведь что есть приятнее этих картин: мужчина и женщина, вдвоём? Она несёт на себе запахи дома, полного уюта и накрытого стола, он — как отлитая в бронзе печать силы и главы семьи.

Мне хотелось бы узнать Зверя — другим.

Эта мысль остро и колко булавкой вонзается. В сердце. В мысли — ядовитой патокой. Стараюсь перехватить её потоки. Но они уже дальше и дальше расплываются.

В каждую мысль. В каждую клеточку тела. Тенью становятся. Эхом желаний дурных и постыдных…

Мне бы обдумывать планы, как сбежать и спрятаться, а не фривольничать мысленно.

— Отоспалась? — спрашивает Зверь. — Иди умойся с дороги.

— Я покажу, — улыбается женщина.

— Это Наталья, она тебя проводит, — кидает отрывисто Зверь.

— И одежду было бы неплохо сменить, — кивает Наталья, разглядывая меня серыми бусинами глаз. — Но моя на тебе болтаться будет. Девчонка совсем. Восемнадцать хоть, или… — прищуривается, глядя на Зверя. — Или ты на малолеток перешёл?

— Язык прикуси. А то укорочу. Девятнадцать ей. Проводи, — рыкает Зверь.

— Молчу-молчу… Одежду дать другую можно или нет? У меня дочка- подросток… примерно такой же комплекции. Часть вещей осталась.

— Переодень.

Зверь отворачивается и уходит. Я его взглядом провожаю, видя, как он в комнату входит, а на столе бумаги разложены. Много. Зверь пару листов берёт и вчитывается. Сильный. Яростный. Холодный сейчас. Почти до состояния обжигающего льда.

— Тебя как звать, девочка?

— Арина. И я не девочка.

— Ой, нашла чем хвастаться, — хихикает Наталья, всплеснув руками. — Я с пятнадцати лет не девочка, но медаль себе на лоб не вешаю.

Она мой взгляд перехватывает и перестаёт улыбаться.

— Да не смотри ты так. Удавкой. Пойдём, покажу, где душ и ванная…

Мне не хочется следовать за ней. Ничего не хочется. Но выбора у меня нет. Не в окно же выбрасываться. Охрана Зверя кругом. Но от взглядов снисходительных огрызнуться хочется и сделать что-то из ряда вон.

Дурная, должно быть, становлюсь… Но заставляю себя идти за Натальей. Потом она дверь ванной перед собой толкает. Светлый кафель двух оттенков бежевого на стенах и на полу — в клетку мелкую, с ракушками посередине. В одном углу — ванна, рядом раковина-тюльпан и зеркало на дней. В другом углу — кабина душевая и унитаз рядом с ней. Аккуратно всё сделано. Пар в воздухе ещё висит. Я на кабину смотрю, кажется, ею последний раз недавно только пользовались.

— Проходи. Осмотрись. Мыльно-рыльное над ванной на полках стоит. Полотенца на корзине лежат. Если что по-женски надо, то в шкафу под раковиной найдёшь… Сейчас одежду принесу, а ты пока выбери себе шампунь и мыло. У меня этого добра много, я люблю сладкие ароматы…

Наталья меня на пару минут оставляет. У неё и правда много сладковатых ароматов — миндаль, кокос, ваниль, шоколад. Как будто кондитерская фабрика. Она и сама булочку напоминает сдобную. Мужикам её, наверное, откусить хочется и распробовать.

Едко думаю и со злобой неожиданной. Но саму себя одёргиваю.

— Одежду в спальню отнесла…

Дверь ванной отворяется, Наталья снова здесь.

— Вот халат, на крючок повесила. После душа — самое то в халате сидеть. Как умоешься, наверх поднимайся. Вторая дверь налево по коридору. Там постелено. Ваша спальня…

Она говорит «ваша спальня» — значит, моя и Зверя. Неужто сама с них не кувыркалась? Или для него это в порядке вещей, со всеми подряд сношаться?

— Ну, не буду мешать. Мойся, в общем, — говорит Наталья и уходит, не дождавшись от меня «спасибо».

Я обычно всех благодарю за внимание и помощь, а тут словно язык присох и обломится, если слово лишнее скажу.

С облегчением в кабину душевую залезаю. Смываю с себя всё. С трудом нашла среди всех прочих баночек шампунь с ароматом груши. Более-менее нейтральный и не слишком приторный. Потом волосы немного феном просушиваю. Халат на голое тело набрасываю. По-женски мне ничего не надо, выделений нет у меня. Мазало первый день, а потом перестало. Значит, ли это, что я теперь должна буду перед Зверем ноги раздвигать?