— Полезай, — командует Зверь.

Дверь передо мной открывает и, не дожидаясь, пока на подножку запрыгну, поднимает меня внутрь ручищами. Каждый раз, когда он меня касается, я поражаюсь тому, какой он огромный. Амбал. Гора мышц. Сила и мощь мужская. Наверное, героев сказок именно такими изображали.

Только мы не в сказке. В его глазах — тьма, на губах — улыбка подонка, и слова — отрава.

Интересно, как Зверь собирается сравнивать результаты? Зачем Пороху много лет назад потребовалось тест-ДНК делать? Сомневался? Если так, то кто моя мать?

В тягостных раздумьях немного времени проходит. Потом багажник открывается сзади. Я оборачиваюсь, видя, как Пятый ещё с одним мужчиной сумки грузят. Почему-то кажется, ничего хорошего в них нет. И точно — одну сумку расстёгивает и пистолет проверяет, за пояс заткнув. Потом перекладывает что-то с места на место и взвешивает на руке ручной пулемёт. Ризван подходит. Говорит что-то, но слышно плохо. Может быть, стекло бронированное? Вижу только, что Пятый с неудовольствием оружие обратно складывает и залезает в машину на место водителя. Потом Ризван машину обходит и на переднее садится.

Последним Зверь залезает. Рядом со мной. Сразу же за плечи меня тянет и вынуждает головой на колени его лечь. Горячей ладонью шею накрывает и сжимает.

— Сдавить и проблем будет меньше, да? — спрашивает, наклонившись. Шёпот хриплый ухо обжигает. — Чё не отвечаешь, Малаая?

Пальцы его жёстко давят, чуть-чуть дыхание перекрывают и ослабляют нажим. Играет. Как кот гигантский с мышью. Можно пытаться убежать со всех ног или топтаться на одном месте, итог будет один — сожрёт.

— Сам же сказал, что тебя так просто не проймёшь! — отвечаю чуть севшим голосом и жадно воздух глотаю, как только появляется возможность.

Жар его тела даже сквозь джинсы грубые чувствуется. Как будто на камне лежу, солнцем нагретом. Одну ладонь под голову подкладываю, а второй его колено накрываю. Мощное, крупное. Как всё в нём. А если головой чуть назад податься или обернуться к нему лицом, можно будет увидеть, как ширинка натянута до предела его крупным и толстым органом. Тем самым, на который он меня обещал насадить и повертеть.

Едва подумать успела, как лёгким толчком он меня лицом к себе разворачивает. Мой взгляд о его ширинку бугрящуюся спотыкается. Щёки жаром опаляет. Я ясно представляю его крупный ствол, покрытый венами. Толстый, длинный питон, с блестящей смазкой. Сперма, вырывающаяся толчками. Порочное видение опаляет. Под рёбрами будто жидкий пламень и огненный лёд смешиваются. Сглатываю и прикрываю глаза, будто не замечаю, что он возбуждён.

— Трогай…

Сначала я на свой счёт этот приказ принимаю и замираю, пунцовея. Но едва машина с места сдвигается, ругать себя начинаю. Похоже, что у меня от этого головореза мысли портятся и становятся пошлыми до ужаса.

— Дмитрия с охраной отправил? — спрашивает Зверь.

Откидывает на спинку сиденья и удобнее располагается. Рукой плечо моё накрывает. Он свои руки омыл от крови. Но всё равно ссадины свежие и ноют, должно быть, разбитые костяшки. Даже не знаю, чего ему стоило сдержаться. Хотя нет, знаю. Разнесённого в щепки кабинета хозяина мотеля.

— Отправил, — отзывается Ризван. — Сказал, чтобы драпал и всем своим наёмным приказал сделать тоже самое. Семьи у него нет, любовница есть. Но он ей быстро замену найдёт, если понадобится.

Они ещё о чём-то разговаривают. Меня голос Ризвана баюкает, как колыбельная. Спать тянет. И тепло ладони Зверя приятно кожу дразнит. Как будто одеяло сверху набросили.

Просыпаюсь, словно от резкого толчка. Сажусь.

— Где мы?

В машине нет никого. Я одна. Темно. Фары только ночную тьму рассеивают. Машины в черте города остановились. Вдалеке — огни яркие лентой вьются, а здесь, на отшибе, только заправка, и несколько коттеджей, обнесённых двухметровым забором.

Я осторожно из машины выскальзываю. Чуть вдалеке возле внедорожника мужчины толкутся гурьбой. Что-то обсуждают. Зверя среди собравшихся ищу. Спросонья глаза цепляются за тёмные силуэты и судорожно скачут с одной фигуры на другую. Ближе подхожу. На земле тело лежит. Мужчина. То, что он мёртв, понятно по неестественно вывернутой на бок шее.

— Странно только, что ты, Тахир, сам жив, а на подельника лепишь! — слышится голос Пятого.

Ризвана и Зверя среди собравшихся нет. И от осознания этого холод неприятный по щиколоткам вверх ползти начинает…

Бежать надо. Прочь. Спрятаться, пока не заметили. Так разум советует. Но я вместо него голоса бандюков слушаю.

— Посмотри в его телефон. Он звонил. Одному и тому же. Когда я его подсёк, он тоже этот номер набирал, — едва говорит Тахир в ответ. — И на меня накинулся, когда понял, что я его спалил.

Мужчину двое держат. Лицо разбитое. Губы — лепёшки кровавые.

— Проверить несложно, — говорит Тахир.

Потом меня замечает и глаз разбитый прикрывает. Мужчины в мою сторону поворачиваются. На меня взгляды банды устремляются.