— Дурак ты — мрачно сказала Уна — Тебе радоваться надо, что так получилось, что боги отвадили тебя от вина! Сколько наших мужиков погибли из-за того, что напились? Сколько деревом придавило, потому что по-пьянке проморгал, не успел отскочить? Сколько обморозились из-за того, что напились и вовремя не почувствовали холода? А сколько замерзло насмерть, уснув по пьяному делу? И ты теперь говоришь, что над тобой смеются?! Да ты должен над ними смеяться! У тебя дар богов — трезвенность! Они сопьются, станут больными, никому не нужными, а ты останешься здоровым и сильным! И сколько денег ты не пропьешь, принесешь в семью! Правильно — теперь все девки твои! Потому они и завидуют! Потому и злопыхают! А тебе надо быть умнее. Понял?

— Понял, Уна… — парень на глазах просветлел, повеселел, но все-таки остался на коленях. Поймал руку Уны и поцеловал — Боги, или не боги… а тебе спасибо! И парня спасла, и вот… подарок мне сделала. Благослови тебя боги, красавица! Ты самая красивая во всей округе!

— Да ну тебя… — Уна вдруг смутилась, вырвала руку и пошла к Диане, которая стояла чуть поодаль, держа за шею Кахира. Отойдя шага на три, вдруг обернулась — Давай, парень, живи! И не слушай глупцов. Все у тебя будет просто замечательно! И парням мой привет передавай. И скажи — будут смеяться над тобой, я так сделаю, что они в штаны будут гадить, только лишь захотят в сортир! Так пусть и знают!

Глянула в округлившиеся глаза парня, спохватилась:

— Ладно, ладно — шучу я! Шучу!

Взяла веревку от санок в руку, и скомандовала Диане:

— Полезай в санки, нам еще долго идти. Ножки натрудишь, пока дойдем.

Идти им и правда далеко — через всю деревню, на взгорок. Но это ничего. Главное, чтобы по дороге Кахир никого не порвал. Обычно, когда Уна шла в село, она оставляла Кахира за околицей — пусть бегает, нечего ему делать в деревне. Как только он там появляется, собирается толпа собак буквально со всех дворов, начиная от самых что ни наесть брехливых шавок, и заканчивая охотничьими собаками — лайками, гончими, и здоровенными, похожими на Кахира волкодавами. Кроме тех собак, разумеется, что привязаны и не могут выбежать со двора. Как они его умудряются почуять — для Уны есть большая загадка. Но только стоит ему появиться — шуму будет на всю округу.

Трогать его они опасаются, даже толпой — что та толпа против короля леса? Он по молодости дал трепку не одному десятку собак — когда она еще брала Кахира с собой в село — и с тех пор ни старые, ни молодые собаки трогать его не осмеливаются. За исключением, может быть, самых молодых и самых глупых псов. На их беду. Кахир особой жалостью не отличается. Если бой до смерти — значит, противнику конец. Без вариантов.

В этот раз он отказался покинуть Уну и Диану. Обычно Уна просила его остаться дома, побегать, пока она ходит по делам, но в этот раз он только тихо рычал и никуда от Уны не пошел. Так и бежал рядом всю дорогу, и в село с нею вошел. Поняв, что Кахир не собирается уходить (видимо, он чувствовал себя виноватым за то, что оставил их с Дианой одних, когда напала банда разбойников), Уна попросила его, чтобы он не убивал собак и не кидался на прохожих, если те с ней заговорят или близко подойдут. Кахир ее выслушал, прищурил глаза, высунул язык, втянул его, и громко, с привизгом зевнул. Затем оскалил зубы и побежал по дороге, принюхиваясь по ветру. Это могло означать, что он согласен исполнить просьбу Уны, а могло: «Да не пойти ли тебе по известному адресу?» Уна не могла заставить пса исполнять те, или иные команды. Она могла его только просить. Как друга.

Вот и сейчас — стоило троице оказаться на окраине села, и тут же откуда ни возьмись налетела стая собак — штук пять разноцветных, разношерстных псов лаяли так оглушительно, и так яро перли вперед, что Уне стало не по себе, а Диана, которая никогда не попадала в такой переплет, пискнула и выпав из санок подскочила к Уне и уцепила ее за руку:

— Мам, я что-то боюсь!

И тут же толпа агрессоров выросла в размерах — около десятка псов пронеслись по улице и присоединились к коллегам, буквально исходящим пеной и злобой шагах в двадцати от троицы гостей. Уна даже собралась сделать то, что никогда не делала в Селе — хотела Запеть, чтобы отпугнуть оголтелый собачий хор, но в последнюю секунду передумала. Они ведь не нападают, а если нападут… тогда уже и видно будет. Не хотелось, чтобы жители села видели, как от Уны бегут собаки, от страха усеивая дорогу жидким дерьмом. Потом начнутся разговоры о колдовстве, о ведьмовстве, а оно ей надо? Она лекарка-травница, которая немного подколдовывает, но безобидно, так… для здоровья. А вот пугать собак — это уже совсем другое. Это сродни наведению порчи!

Кахир вообще не обращал внимания на собак, будто бы их и не было. Как если бы решил дословно исполнять просьбу Уны — никого не драть, никого не задирать. Вот теперь и слушайте этот проклятый хор! Раз запретили гонять шавок! Он только скалил зубы — ему, похоже на то, все это очень даже нравилось, и не то что страху — Кахир не испытывал даже и никакого беспокойства.

Так они и шли в кольца захлебывающихся лаем собак, пока к тем не присоединились еще три персонажа — крупные, широкогрудые, похожие на Кахира статью собаки отличались от толпы шавок своим величавым спокойствием и полным отсутствием агрессии. Они встали на дороге, перекрыв ее своими телами, и теперь уже Кахир насторожился. Он рысцой пробежал вперед, медленно подошел к самому крупному кобелю, и секунд десять они обнюхивали друг друга. Затем постояли молча, грудь к груди, глядя друг другу в глаза, а потом… бросились на свору собак с оглушительным рыком, так, что те с истерическим визгом разбежались в стороны и понесли, поскальзываясь на утоптанном до ледяного состояния снегу и орошая его ярко-желтыми каплями страха.

Кахир и остальные псы довольно оскалились, потом еще раз обнюхались, дружелюбно повиливая хвостами, и местные короли пошли по своим делам. Кахир же снова пристроился у ноги Уны.

— Мам, а почему они драться не стали? — спросила Диана, заглядывая в лицо Уны. Та помолчала, сама честно сказать потрясенная, а потом ответила дочке:

— Знаешь, дочка, сдается… это его сыновья. Кахира. Видела, как они на него похожи? Только помельче.

И тут же обратилась к псу, лукаво косившему на нее желтый глаз:

— Что, старый разбойник, детишек наделал? Сознавайся!

Кахир повернул к ней голову, осклабился, обнажая клыки, и рысцой побежал вперед, как обычно ничего не ответив на слова своей старой подруги. Но Уна готова была поклясться, что, что Кахир ей взял, да и подмигнул. Но чего только не померещится на морозе, когда глаза невольно слезятся на ветру?

Диана снова погрузилась в санки, и скоро троица подошла к дому Главы селения, мужчине основательному, и по-своему даже порядочному. Если он брал деньги, то всегда выполнял то, за что они были заплачены. Пусть даже это была всего лишь взятка. Должность Главы выборная, его выбирают на Сходе, а потом Главу утверждает окружной совет в районном центре — чистая формальность, надо сказать. Еще не было случая, чтобы вместо выбранного Главы округ назначил своего человека — в приказном порядке. Потому что это было бы просто глупо — кто послушает человека, которого народ не выбирал?