— Думаю, это знак, — добавляет Линда, делая глоток вина.

Кармелла согласно кивает, и я не понимаю, почему ее так волнует, с Даниэлем я или нет. Может быть, тот факт, что мой муж — отличный улов, а ее — круглый мудак, который показывает свое истинное лицо, когда слишком много выпьет.

— Это знак, что нам нужна свадьба, которую мы отпразднуем со всеми, — говорю я с гордостью в голосе.

— Неужели? А я приглашение не получила. — Комментарий Кармеллы звучит сопливо, и это меня раздражает.

— Церемония будет очень маленькой, только семья. В Рождество, и я не хотела бы вмешиваться в чьи-то праздничные планы. — Смотрю на нее с раздражением, но Кармелла только воспринимает это как вызов.

— В этот раз он заставит тебя подписать брачный договор? — Даже у моей мачехи открывается рот от такого грубого вопроса прямо за столом.

Прежде чем я успеваю ответить, кто-то хлопает рукой по столу, сотрясая его. Некоторые стаканы падают, и их содержимое проливается на шелковую скатерть. Все, кроме меня, ахают, и в комнате воцаряется тишина.

— Нет, я доверяю Блейкли, и никогда не попросил бы ее об этом. — Даниэль переводит взгляд с моего отца на мужа Кармеллы. — Только мужчина, который боится потерять свои деньги больше, чем свою жену, может заставить ее сделать это. — Он откидывается на спинку стула, убирая руку со стола. — Видите, я тоже могу завуалированно оскорблять.

— Даниэль, — предупреждает мой отец.

— Джон. — Даниэль бросает собственное предупреждение, и его голос звучит еще более смертоносно.

— Она еще не твоя жена. На твоем месте, я бы следил за собой, — говорит мой отец, и у меня округляются глаза.

— О, Боже, — шепчу я, зная, что это не закончится хорошо.

Кармелла и моя мачеха по-прежнему молчат, и муж Кармеллы не произнес ни слова.

— Мне очень жаль, Блейкли, — говорит Даниэль, когда берет меня за руку и сжимает ее.

Сердце замирает, и я слежу за Даниэлем взглядом, когда он встает и возвышается надо мной. Не знаю, как он это делает, но сейчас, когда от него исходит агрессия, он кажется даже больше, чем есть в реальной жизни. Он поворачивается к моему отцу и наклоняется ближе к нему.

— Я предупреждал тебя о твоем поведении, будто ты имеешь над ней контроль. — Голос Даниэля гремит по большому залу.

Я хмурю брови, не понимая, о чем они. Смотрю на отца, лицо которого краснеет. Я не уверена, смущение это или гнев.

— Смешно слышать это от тебя, Даниэль. С тех пор как ты узнал, что вы на самом деле не женаты, ты выглядишь так, будто вот-вот сорвешься. Не можешь с этим справиться, не так ли? Ты должен убедиться, что все знаю, что принадлежит тебе. Ты, черт возьми, спятил, — бормочет мой отец, оглядывая комнату. Все присутствующие в ней наблюдают за разыгрывающимся представлением.

— Он не спятил, — выдыхаю я, но никто меня не слышит. Ладно, может, он немного безумен, но я не виню его за это, потому что чувствую то же самое по отношение к нему.

— Я и не ожидал, что ты поймешь. Тебе не так повезло в любви, и ты не понимаешь преданности. Забавно, как это отражается на твоей жизни и в бизнесе, и поэтому мне все время приходится выручать тебя из беды, — говорит ему Даниэль.

— Даниэль? — зову я, и он смотрит на меня сверху вниз. Встречается со мной взглядом, и по выражению его глаз я могу сказать, что он говорит правду. Но зачем ему вытаскивать моего отца из беды? Я знаю, что он его не любит. И затем быстро осознаю правду: потому что все, что он делает, всегда связано со мной. Он любит меня и делает все, чтобы ничто не пошатнуло мой мир.

— Почему ты такой высокомерный и могущественный? — ругается Линда. — Я видела письмо, которое Джон отправил тебе. Я знаю, что ты принял его предложение сделать ее своей любовницей в качестве откупа.

Я дергаюсь, будто меня ударили. Потрясенно смотрю на отца и жду, что он назовет Линду лгуньей. Секунды тянутся, и чем больше проходит времени, тем громче бьется мое сердце.

— Я не думала, что ты действительно сделаешь это, — говорит Линда с таким самодовольством в голосе. — Мне говорили, что ты заслуживаешь доверия и всегда поступаешь правильно. Что ты мудак, но благородный мужчина. — Она качает головой, и я вижу, как ее щеки краснеют от гнева. — Но ты снова спас его! Ты должен был позволить ему опозориться! — кричит Линда и встает из-за стола. Я смотрю на нее и впервые в жизни вижу, как на ее лице отражаются настоящие эмоции.

Отец выглядит таким же потрясенным, как и все остальные за столом, кроме Даниэля.

— Я был бы гребаным дураком, если бы не забрал ее, но это и не важно. Она не была твоей, чтобы отдать ее, потому что ее душа принадлежит мне. — Его слова наполнены одержимостью, и мое сердце взывает к нему.

На мгновение в комнате воцаряется тишина, и я смотрю на отца.

— Тебе есть что сказать? — В ответ тишина. Чувствую, как кто-то обнимает меня за талию, и, не глядя, понимаю, что это Даниэль. Он поднимает меня на ноги и прижимает спиной к своей груди.