И как бы иронично это не звучало, именно в своей ссылке я поняла, что бывает иначе. Мне показали, как может быть приятно вести диалог, делится с кем-то своими переживаниями, взглядами на жизнь или банальными воспоминаниями. И с чувством горечи на губах я стала отчетливо видеть эту разницу.

Однажды вечером, когда до Катимы осталось совсем немного пути, я вышла из своей палатки. Посмотрела в ночное небо с яркой луной, вдохнула ночной воздух, и с неудовольствием почувствовала, насколько он жаркий, несмотря на водопад, рядом с которым мы разбили лагерь. Вздохнула еще раз, а затем прошла вперед. Вслед за мной отправились двое стражников, что Тристан приставил ко мне для охраны. Не поскупился и выделил двух гвардейцев из своей личной охраны, что были одеты в тяжелые латы, с глухим шлемом на голове. Мысленно посочувствовала парням, представив, как им сейчас должно быть невыносимо в такой духоте, да еще и в металле.

Проходя мимо королевской палатки, послышалась возня и девичий заливистый смех, которому вторил знакомый, низкий, мужской. А я поморщилась и покачала головой, так как видела королеву в другом конце лагеря. Девушку становилось жаль все больше с каждой минутой. Оставалось уповать, что она вскоре выбросит из головы весь романтический бред и наивные ожидания, посмотрит на брак с Тристаном, как и должно быть – вынужденную обязанность, с умом заведет себе любовника, а лучше двух, и тогда перестанет мучиться моральными терзаниями, как я сейчас.

Отошла от лагеря на несколько десятков метров и неожиданно вышла на крутой обрыв, над водопадом. С удовольствием вдохнула влажный воздух, наполненный туманом, и улыбнулась. Если прикрыть глаза и не брать в расчет звук падающей воды, то можно представить себя в Салайхе – царстве туманов и сумрака.

Не знаю, сколько просидела на сырой земле, вглядываясь в ночное время, но вздрогнула, когда за спиной раздался хруст ветки, и послышалась тяжелая поступь.

– Я думала, ты спишь, – произнесла я, громко, чтобы перекричать звук водопада.

– Мне доложили, что ни тебя, ни охраны в твоей палатке не было, а тебя саму видели пару часов назад уходящей в этом направлении, – ответил Трис, поравнялся со мной, но сидению на мокрой земле предпочел постоять.

– Как видишь, я не сбежала, – заметила я, подняв маленький камушек и выбросив его с обрыва.

– Я не боялся, что ты сбежишь. Ты бы не стала этого делать. Это не в твоей натуре, – возразил мужчина, повернувшись ко мне и внимательно осмотрев. – Ты тоскуешь?

– Да, – не видела я смысла отрицать очевидное.

– Зачем тогда согласилась уехать? – просто спросил он, а я оценивающе посмотрела в сосредоточенное лицо мужчины, которому когда-то клялась в любви.

– Потому что должна была, – пожала я плечами, ответив очевидное. – Я служу тебе и твоему королевству. Я обязана подчиняться твоим приказам.

– Если ты решила меня обмануть, то прежде у тебя получалось лучше, – недовольно проворчал Тристан и все-таки сел рядом. – Ты нужна мне, – произнес он.

– Точно не как женщина, – криво усмехнулась я, отбросив очередной камушек, проследив за его падением.

– Осуждаешь? – покосился он на меня.

– Я тебе не жена, – заметила я. – Это ее задача, а не моя.

– Жена… – вздохнул он тяжело. – Будь она неладна.

– Ты не справедлив к ней, – спокойно возразила я, впервые говоря с Тристаном на равных, без желания услужить, угодить и не вызвать недовольства. Рассердится – не страшно, переживу. И не такое пережила.

– Да много ты понимаешь? – поморщился он брезгливо, а после добавил: – Эта девица мне проходу не дает. Я задыхаюсь от ее внимания. Мне нужна свобода!

– Тебе нужно больше порядочности, а так же пересмотр своих приоритетов, – покачала я головой, заметив, как мужчина досадливо отвернулся. – Ты – король, Тристан. На тебя смотрят, на тебя равняются, тебя боготворят твои подданные. Ты должен быть примером подражания. Так же смотрят и на королеву. Наши законы пропагандируют семейные ценности, порядочность, но кто их будет соблюдать, когда даже обожаемый король плевать хотел на все условности и не желает проявлять хотя бы видимость уважения к своей королеве, жене и матери долгожданного наследника королевства? – задала я вопрос и посмотрела на короля, чьи губы скорбно поджались, а глаза зло сверкали.

– Прежде ты не была такой.

– Ты прав, – кивнула я. – Все мы изменились. Сумрачное царство стало испытанием для меня. Я не могла вернуться такой, какой была прежде.

– Прежде ты меня любила. Ты всегда поддерживала меня, не упрекала… – произнес он, но когда не услышал ответа, вдруг на полном серьезе спросил: – Почему ты никогда не упрекала, не показывала, что тебе неприятно или обидно мое отношение?

– Потому что ты поставил такие условия. Никакие мои слова не имели бы значения для тебя. Все дело в воспитании. Вас – мужчин – воспитывали во вседозволенности, нас – женщин – на праве мужчины. Ты не давал мне забыть этого, напоминая при каждом намеке на возможное недовольство, – честно ответила я.