Девушка закусила губу и исподлобья посмотрела сначала на генерала, а потом уставилась на меня.

— Он прав, — покачал головой я, — От успеха операции зависят миллионы жизней. На любой войне приходится чем-то жертвовать. А это — совсем немного, по сравнению с тем, что поставлено на кон.

Мы вышли из медицинского блока в общий коридор, проходящий через весь первый этаж подземного комплекса. Напротив двери красовалось голографическое знамя союза. Белый круг, на черном полотне, внутри которого крутился атом, и скрещивались молот с пером. Рядом стояли два бойца, облаченные в серые экзоскафандры. При нашем появлении они вытянулись по струнке и ударили себя кулаками по груди.

— Der hal! Здравия желаю! — почти синхронно рявкнули оба. Я пригляделся. Хеймдрамец и бывший боец Директората. Леннар не соврал. Теперь их действительно почти невозможно было отличить друг от друга. Если бы не шлемы и мелкие детали экипировки, вообще невозможно было бы сказать, кто есть кто.

Генерал в ответ тоже хлопнул себя по груди и скомандовал: «Вольно». Я ограничился лишь кивком. Ани все еще приходилось поддерживать, так что рука была занята.

— А это зачем? — кивнул я в сторону знамени.

— Красиво, — пожал плечами Леннар, — Людям нравится. Так вот, возвращаясь к теме нашего разговора. Помимо поисков шпиона и его подельников, мы отслеживаем настроения среди людей. Если кто-то начинает подрывать боевой дух или сыпать дезинформацией, то приглашаем этого человека к себе на беседу, где в вежливой и максимально доступной форме объясняем ему, что делать этого не нужно. Обычно, все понимают с первого раза.

На глаза снова попался агитационный плакат. На нем был изображен сектант, натравливающий несколько клервинов на троих человек в гражданском. Подростка, женщину, держащую на руках маленького ребенка и безоружного мужчину, тщетно пытающегося прикрыть их собой. Подпись гласила: «от них пощады не дождется никто». Рядом висел еще один. Там была все те же гражданские, но теперь они аплодировали. Рукоплескали бойцу в серой форме, раскидавшему монстров и пристрелившему сектанта. «Убей тварь, защити человечество!» — призывали слова.

— А с предателем и подельниками, что будем делать, когда поймаем? — спросил я, чтобы нарушить повисшее молчание.

— Для начала — узнаем все явки, пароли и выходы, по которым у них получалось сливать информацию, — Леннар ненадолго замолчал, а затем хмыкнул, — Старым-добрым методом, которому меня научили еще в полицейской академии. Называется: «Если хочешь узнать больше — научись использовать всю площадь подошвы».

— А потом? — тихо спросила девушка.

— Беньярт рекомендовал физическое устранение, — пожал плечами генерал и кинул короткий взгляд на меня, — И я с ним согласен. Иного эти уроды не заслуживают.

— Не заслуживают, — подтвердил я.

— Еще одно, — сказал Леннар, — Я понимаю, что вам обоим сейчас нужен отдых, но боюсь, адмирал, без вашей помощи нам сейчас не обойтись.

— Что нужно?

— Речь, — коротко ответил генерал, — Понимаете, завтра у нас начинается наступление и парней нужно вдохновить. А лучше, чем у вас, это сейчас ни у кого не получится. Не переживайте, мы ее уже написали. Осталось только…

— Себе оставьте. Если уж говорить, то от чистого… — я замялся, вспомнив, что сердца то у меня больше и нет. Удалили два или три дня назад. А вместо него — металлический мотор на атомной батарейке, — Речь должна быть искренней. Иначе она сделает только хуже, — и добавил, глядя на девушку, — Ани, может тебе прилечь все-таки?

— Тебя послушаю сначала, — покачала головой девушка.

Дальше шли молча. По пути попалось еще несколько любопытных агитационных плакатов. На одном из них была нарисована скалящаяся рожа того самого сектанта, которого я уработал. Подпись напоминала, что тварь может принять даже человеческое обличье, но монстром от этого быть не перестанет. На-другом два бойца — беломордый и солдат внешних колоний плечом к плечу отбивались от стаи клервинов. «Важно лишь, человек ты или нет» — говорила надпись, мигавшая над плакатом.

На улице уже было темно. Темно и холодно. Небо застилали низкие, тяжелые тучи, из которых сыпалась мелкая снежная крупа. Людей вокруг почти не было. Только фигурки нескольких часовых виднелись на гребне отремонтированной стены.

— Идем, — коротко бросил Леннар, — Все ожидают только вас.

На взлетно-посадочном поле, освещенном лучами нескольких мощных прожекторов, стройными рядами выстроились бойцы в полной боевой выкладке. Их было много. Две, а может и вовсе — три тысячи. Похоже, Бермут умудрился достать нам дополнительные силы, а может это подкрепление с других баз. Перед строем была возведена небольшая сцена, на которой уже стояли несколько высокопоставленных офицеров. Позади них едва заметно мерцали три огромных голограммы, изображающих влаги союза.

— С размахом, — нервно хмыкнул я, судорожно пытаясь придумать, что же сказать всей этой толпе. Дагор. Зря, наверное, отказался от заранее заготовленного варианта. Ну, ничего. Как-нибудь выкрутимся.

— Идея Беньярта, — кивнул Леннар, помогая нам с Ани подняться на сцену — Он считает, что так будет достигнут наибольший психологический эффект.

Я оставил Ани на попечение генерала, подошел к небольшой полупрозрачной трибуне, стоявшей посреди сцены. Оперся на нее и обвел взглядом стройные шеренги практически одинаковых серых солдат. В холодном ночном воздухе повисла напряженная тишина. Обрывки мыслей судорожно метались внутри черепной коробки и никак не хотели складываться в слова.