Поцелуи и желания (сборник)

Аннотация

Романтичные, увлекательные.

Об исполнении желаний, втором шансе для любви и первых поцелуях. Все, что нужно для уютных вечеров за книгой.

Эти зимние рассказы не отпустят вас до последней страницы.

Заклейменная на Рождество Глава 1 Джошуа Я тяжело вздыхаю за столом, зная, что не должен этого делать. Но мне хочется, черт подери. Я откидываюсь на спинку кожаного кресла, уставившись в стену на противоположной стороне комнаты, и барабаню пальцами по красному дереву. Прошло несколько лет с нашей последней встречи, а теперь, когда я заметил свою сладкую Вишенку, я не мог выкинуть ее из головы. Но хуже того, она меня даже не видела. Хотя, возможно, все к лучшему. Я не уверен. Как меня заводит ее голос. Мягкий тембр сквозь ее прекрасные губы. Если бы я никогда ее не слышал, то не увидел бы. Невероятно, как порой судьба подкидывает тебе лишь один мимолетный взгляд, который меняет все. Я закрываю глаза и представляю ее сладкий голос. Она заказывала с собой кофе с соленой карамелью и черничный маффин. Это воспоминание вызывает у меня тихий смешок. Она всегда была сладкоежкой. Ее бледно-розовое платье А-силуэта струилось ниже бедер, пока она двигалась вдоль стеклянной витрины и мило улыбалась молодому человеку, который протягивал ей маффин. В ожидании кофе она откусила кусочек кекса. Пухлые губки слегка приоткрылись, когда она засунула в рот крошку и деликатно лизнула палец. Она никогда даже не узнает, насколько соблазнительна и сексуальна, без всяких усилий. Это зрелище заставило мой член дернуться. Я помню, как эти губки смыкались вокруг него, я был в ее полной власти, пока она отсасывала мне. Я стону и стараюсь выбросить прошлое из головы. Тогда, в дальнем углу кофейни, я буквально прирос к месту и застыл во времени, наблюдая за ней. Газета на коленях, эспрессо на маленьком белом столике, а я со страстью уставился на нее. Я не мог поверить, что она здесь, прямо передо мной. Словно и не было всех этих лет и никакой разлуки. Я сидел в благоговейном страхе, пока она с улыбкой не взяла свой кофе, сделала глоток, шагая к выходу, перекинула сумочку через плечо, открыла дверь и вышла, растворившись в городской суете. Я улыбнулся, вспоминая это. Когда мы были вместе, она никогда не пила кофе. Меня не удивляет, что она заказала его с сиропом и добавила столько чертового сахара. Я понятия не имел, что она переехала в город. Не знал, что она рядом. Моя Вишенка. Мне стыдно вспоминать, как я проследил за ней до офисного здания. В лицо дул зимний ветер, а на углу оживленных улиц по утрам уже были слышны рождественские гимны. Я вошел в сверкающий сталью небоскреб с высокими стеклянными окнами. Тысячу раз я проезжал мимо этого здания. Помню, как подумал, что нереально, как близко она находилась все это время. Я вошел следом за ней и смотрел, как она прошла по мраморному полу вестибюля «Паркер-Мур» и уверенно зашагала к лифту. Я подошел к фонтану в центре зала и наблюдал, как она доедает маленький кусочек маффина в ожидании лифта, который украдет ее от меня. Я вновь возвращаю взгляд на монитор компьютера. Вся ее информация здесь. Алена Морган. Сейчас она главный консультант в одной известной торговой компании. После нескольких лет учебы и престижной стажировки. Теперь она вернулась. Обратно в мою жизнь с осуществленными мечтами. И, согласно досье, в договоре аренды ее имя значится единственным. А это значит, что она одна. Насколько я могу судить, так оно и есть. Я на это надеюсь, черт побери. Сейчас я хочу ее даже сильнее, чем раньше. Я знал, что сдержу ее, знал, что ей нужно от жизни больше, чем то, что я мог предложить в то время. Черт возьми, мы только начинали жить, и я хотел удержать ее рядом с собой. Я чувствовал себя эгоистом и ублюдком за то, что ей захотелось сбежать. А когда она ушла, я без боя сдался и отпустил ее. В день расставания в сердце образовалась пустота, заполняемая лишь работой. Я работал в частной охране с моим хорошим другом Айзеком. Каждый гребаный день я работал, стараясь игнорировать тот факт, что позволил ей ускользнуть. Она была моей. Скажи я ей «нет», она бы не ушла. Возможно, взбунтовалась бы, но тогда я бы ее наказал, и ей бы понравилось, черт подери. Она бы поняла, как это приятно. Хотела бы этого так же сильно, как и я. У нас могло получиться. Но тогда я был не таким, как сейчас, и, уверен на все сто, что еще не был доминантом. Она бы не поняла свои чувства, а я не смог бы ей объяснить. Она все принижала, считая, что подчинение делает ее слабой. Это не делает ее неподходящей для роли сабмиссива. Во всяком случае, у нее есть преимущество. Мне нужно знать пределы, ее пределы. Границы, которые устанавливает она . Но она это не принимала. И не примет. Она ушла, а я отпустил, с головой погрузившись в работу в качестве наказания. Пока не встретил Линн и не создал это место. «Клуб Икс». Я улыбнулся. Никогда не думал, что это перерастет в нечто настолько... могущественное. Подобный образ жизни всегда был моей страстью. Темнота, возможно, была скрыта и подавлена, но она всегда оставалась здесь. Я не знал, насколько прибыльными окажутся мои познания. Этот перестроенный особняк стал местом отдыха для богатых и могущественных, здесь они могли предаваться разврату и греху. Наша безопасность, соблюдение анонимности и клиентура делают «Клуб Икс» уникальным и желанным. Мы эксклюзивны, а это еще больше подстегивает желающих к нам присоединиться. Большинство узнают о клубе из разговоров. У нас нет сайта, и мы не заинтересованы в рекламе. С членским взносом десять тысяч долларов в месяц нам не нужно большего. Этот клуб мог быть моей профессией, но он гораздо большее для меня. Мне хочется показать его моей Вишенке. Знаю, она полюбит его. Она самый шикарный сабмиссив из всех, кого я встречал. Она уверенный в себе профессионал, но жаждет сбежать от ответственности. Она любит передавать власть тем, кому доверяет. Может, она это и не осознает, но так ей становится легче. Мне нужен этот обмен властью. Нужно, чтобы она вернулась в мою жизнь. У меня несколько лет не было постоянных отношений. Несколько месяцев у меня даже не было сабмиссива, я не развлекался внизу. Я не хотел этого так чертовски долго. С тех пор, как она меня бросила. Я смотрю на свой е-мейл и навожу курсор на «отправить». Но не могу этого сделать. Еще не могу дать ей знать, что я здесь. Боюсь, что она сбежит. Я пялюсь на монитор, чувствуя злость, что оказался в подобной ситуации. Я уверен лишь в одном: как только она окажется здесь, я никуда ее не отпущу. С этой мыслью меня осеняет идея. — Линн? — зову я, и в дверях кабинета появляется голова моего делового партнера. Она лицо нашего бизнеса. Мы познакомились несколько лет назад и сразу же подружились, стали хорошими друзьями. Не более того. И нам обоим это нравится. В нашей сфере бизнеса так гораздо проще. — Чем могу помочь, Джошуа? — спрашивает она и заходит, сделав всего пару шагов ко мне. Я не хочу, чтобы моя милая Алена, моя Вишенка, знала, как мне хочется видеть ее здесь. Я хочу, чтобы она сама сюда пришла. Поэтому говорю Линн: — Мне нужно, чтобы ты отправила одно письмо. Она склоняет голову и морщит лоб. — Теперь я твой секретарь? — Ее слова звучат с юмором и толикой недоверия. — Это приглашение, которое не может исходить от меня. — Я постукиваю костяшками пальцев по столу, решая, должен ли рассказать ей. Судя по улыбке на ее лице, большего ей знать не нужно. Линн мастерски считывает эмоции с лица, а я определенно уже предоставил ей достаточно этой информации. — Рада помочь, — говорит она с озорным блеском в глазах. Глава 2 Алена Я с трудом сглатываю, глядя на огромную деревянную дверь. Это для меня что-то вроде рождественского подарка самой себе. Наконец-то я на это решилась. Сердце бешено колотится, ладони влажные от пота. Я никогда такого не делала. Я даже с мужчиной не была уже несколько лет. Как бы патетично это ни звучало, работа встала на первое место. А теперь я более чем готова. Когда-то давно у меня был парень, Джошуа, который заставил меня хотеть этого. Он был моим первым во всех смыслах. Дразнил меня идеей cтать сабмиссивом. На самом деле, я сама себя ею дразнила. Он хотел, чтобы я опускалась перед ним на колени, ползала, слушала его команды и позволяла себя связывать. Я влажная от одной лишь мысли о нем и его пошлых словах. Но была убеждена, что становиться сабмиссивом — грязно и неправильно. Что это унизительно. Но, в то же время, я увлечена этой идеей. Даже больше, она меня заводит. «Иди сюда, моя Вишенка, будь хорошей девочкой, ради меня», — его соблазнительные слова эхом проносятся в памяти, и мне приходится закрыть глаза и прикусить нижнюю губу. Сердце сжимается от воспоминаний, как и киска. Джошуа был хорошим. Но долго это не продлилось. С первыми всегда так. Наши желания различались, и мы оба двинулись дальше, каждый своей дорогой. Поначалу было тяжело, хотя я и сама решила расстаться. В конце концов, я любила его и становилась слабой рядом с ним. Мне ужасно хотелось подчиняться ему, и я знала, как сильно этого желал и он. Но тогда я была не готова. И не знала, буду ли когда-нибудь. Почти десять лет спустя, став на десять лет умнее и увереннее, теперь я знаю, что хочу. Сейчас я стою перед «Клубом Икс» и сомневаюсь. Он полон могущественных мужчин, и по слухам это самый лучший БДСМ клуб в городе. Но по каким-то причинам он засекречен. Снаружи выглядит как обычный особняк. Большой и угрожающий, но прекрасный своей стариной. Дизайн и ландшафт продуманы до мелочей. Это красивое здание, но я понятия не имею, какое оно внутри. Фотографировать запрещено. Единственное фото я видела в пригласительном письме. И уж конечно я не заостряла внимание на обстановке, изображенной на этой фотографии. Я едва не удалила письмо. Я не знала никакую мадам Линн и прочитала только из любопытства. Это оказалось именное приглашение. Откуда-то они узнали о моих темных желаниях. Кровь бурлит при воспоминании об этом. Прошло две недели с того письма. Две недели борьбы с самой собой. Но я взрослая женщина. Я достигла успеха и всего, чего хотела в профессиональной стороне жизни. Но личная жизнь у меня отсутствовала, и я даже не знала, как найти себе мужчину. Да и не сильно интересовалась. Но не могу бороться с любопытством. Сейчас только два часа дня, вторник, поэтому уверена, людно не будет. Удивлюсь, если они вообще открыты. Мне самой хотелось увидеть, что это за место. Я лишь хочу краем глаза взглянуть, насколько мне понравится. Хочу понять, действительно ли я смогу это сделать. Мысль стать сабмиссивом опьяняет. Это моя фантазия. Не знаю, смогу ли пройти через это. Но должна попробовать, чтобы выяснить. Я сжимаю кулак и стучу в дверь. Из-за холода костяшкам пальцев становится больно. Только когда убираю руку, я вижу черный чугунный молоток. Закатываю глаза от собственной глупости. Но прежде чем успеваю это обдумать, дверь открывается, и я делаю глубокий вдох. Крупный мужчина появляется в проеме. Мне приходится запрокинуть голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Я на ступеньку ниже его, но все же его широкие плечи и высокий рост пугают. Довольно симпатичный, но не совсем мой типаж. Он опускает на меня взгляд и выгибает бровь. — Ты член клуба? — спрашивает он. — Я тебя не узнаю, — он оценивает мое тело, — а я определенно бы запомнил, если бы видел раньше. — Я... — Я практически заикаюсь от нервов, а щеки горят огнем, но, прокашлявшись, получается взять себя в руки. Я качаю головой. — Пока нет. Я горжусь твердостью голоса, но сердце колотится у самого горла, а тело сводит от беспокойства. У меня есть выбор. Я всегда могу уйти, если мои ожидания не оправдаются. — Добро пожаловать, — говорит мужчина с ухмылкой на лице, открывая дверь шире и выпуская на меня гостеприимное тепло. Чувственная музыка заманивает меня внутрь. Я слегка улыбаюсь в ответ и снова вспыхиваю, когда замечаю, как он откровенно пялится на мою задницу. Мои каблуки стучат по каменным плитам вестибюля. Потолок сделан в виде купола, справа от меня большой письменный стол, слева — гардероб. Я прохожу дальше, и стук каблуков заглушается бордовым ковром, увлекающим меня в большой открытый бальный зал за вестибюлем. Или это столовая? Вокруг расставлены столики, а дальше за бархатными портьерами, очевидно, скрывается сцена. Я бессознательно делаю шаг вперед, привлеченная элегантностью, таинственностью и, откровенно говоря, недоверием. Я буквально забываю как дышать. — Мисс? — какая-то женщина окликает меня. Ее голос вырывает меня из задумчивости, и я оборачиваюсь. Ко мне с завидной уверенностью первой леди идет сногсшибательная женщина. Ее светлые волосы собраны в пучок, а макияж безупречен и естественен, за исключением небольших стрелок и густых, длинных, должно быть, наращенных, ресниц. Такие просто не могут быть настоящими. Хотя она не молода, у нее фигура лучше многих, и она шагает ко мне в туфлях от Лабутена, как будто по подиуму, алое платье красиво облегает ее изгибы. Мадам Линн. Она, должно быть, главная Мадам клуба. Я делаю шаг навстречу и протягиваю руку, перекладывая пальто на сгиб локтя. — Мадам Линн? — практически утвердительно говорю я. Женщина медлит и улыбается. В ее светло-голубых глазах вспыхивает огонек. — Наконец-то вы пришли, — говорит она, отвечая на рукопожатие. — Алена, правильно? Я киваю и возвращаю улыбку, хотя сердце все еще колотится в груди. — Да, вот я и здесь. — Рада, что вы приняли приглашение. — Она смотрит на мое пальто, а затем снова мне в глаза. — Позволите? — спрашивает она и тянется за ним. — Ох, да, конечно. — Я протягиваю ей пальто, и она немедленно берет меня за руку и отводит обратно в вестибюль. — Знаю, вы захотите осмотреться и, — она бросает на меня взгляд через плечо, озорно улыбаясь, — немного повеселиться. — Она останавливается у стола и машет рукой молодой женщине в черном шелковом комбинезоне. — Но сначала давайте зарегистрируемся. Мои щеки розовеют от легкого смущения. — Да, Мадам Линн, — выдавливаю я. Она удивленно оглядывается и склоняет голову набок. — Ох, он был прав насчет вас. Я осмысливаю ее слова, позволяя им медленно отдаваться во мне, пока Линн подходит к другой женщине, печатающей что-то на компьютере. Кто такой «он» и в чем он был прав, черт подери? Глава 3 Джошуа Я наблюдаю по камерам в комнате безопасности, как Доминик впускает Алену с холода внутрь и пялится на ее задницу. Меня бы это взбесило, если бы я не чувствовал себя так чертовски уверенно. Она здесь, потому что хочет этого. Иначе бы не пришла. У нее всего один выходной на неделе, и она выбрала это место. Мне должно быть стыдно, что я взломал ее электронную почту, но это не так. В данный момент это кажется естественным. Мы перепроверяем каждое обращение. Что включает и некоторые незаконные манипуляции. Но мы должны быть осторожны. В случае с Аленой я должен убедиться, что она не замужем и все еще та женщина, которую я когда-то любил. Мысль словно током пронзает меня. Любовь . Прошло много времени с тех пор, когда я произносил это слово. Не имея семьи и отношений, у меня просто не было повода. Я издаю тихий смешок, когда понимаю, что последняя женщина, которой я сказал заветные три маленьких слова, только что вошла в мой клуб. Я помню, как она шептала их с такой искренностью, когда я взял ее в первый раз. Это было медленно и сладко, и я еще не показывал, как многого жду от нее. Я отчаянно хотел заполучить ее, и мне жаль, что я не сказал ей об этом раньше. Сожаление начинает подкрадываться ко мне, но я отмахиваюсь от него. Теперь она здесь. Больше ничего не имеет значения. Я продолжаю следить по экранам, как она проходит в обеденный зал. Она прекрасна в своем кремовом шифоновом плиссированном платье. В данном месте она выглядит наивно и невинно. В любое другое время она была бы поражена, насколько неуместна здесь. Обычно мы никого не пускаем так рано. У некоторых доминантов есть ключи от частных комнат с отдельными выходами. Но не сюда. Когда она прислала ответное письмо с просьбой приехать, я разрешил. Я уже ради нее нарушил правила. И нарушу их все, чтобы она подчинилась мне. Мадам Линн регистрирует ее. Наблюдая за их общением, мне становится не по себе. Линн знает, как много это для меня значит. Я включаю громкость микрофонов и слушаю, как они идут через холл в игровые комнаты. Их несколько на первом этаже и еще больше в подвальном. Алена никогда не казалась мне женщиной, которой нравятся подземелья. Она не хотела боли. Она лишь хотела отдать контроль над собой. Даже если сама этого не понимала. Я задумчиво прижимаю большой палец к нижней губе, наблюдая за экраном. Они молча идут в первую игровую, и Алена окидывает взглядом Андреевский крест в конце комнаты. Там их два, а еще другая мебель, предназначенная для БДСМ. Я буквально вижу ее привязанной к одному из них. Обездвиженная и беспомощная. Ее глаза слегка округляются, и я практически вижу, как у нее перехватывает дыхание, когда она понимает, для чего это. Она останавливается на полушаге и смотрит на темные грубые деревянные балки, как будто они могут укусить ее. Я подаюсь вперед, следя за каждым ее движением и желая, чтобы она все исследовала. Мне не хочется, чтобы она испугалась. Ей понравится. Словно услышав мои мысли, она делает пару шагов вперед и аккуратно касается дерева. Пробегает пальчиками по краю и разглядывает прикрепленные к кресту кожаные манжеты. Я вижу, как крутятся колесики в ее голове, и, наконец, пухлые губы приоткрываются и вожделение затуманивает ее глаза. Да! Она резко оборачивается и прочищает горло. — А как... — Она отводит взгляд, но потом снова возвращает его к Мадам Линн. — Как Домы выбирают себе сабов? — спрашивает она. Мою кожу покалывает от возбуждения. — Ну, — Линн садится на темно-коричневый кожаный шезлонг и скрещивает ноги, откидываясь на спинку, — сабмиссивы и Доминанты могут ходить свободными, пока носят браслеты, обозначающие их интересы. — Значит, до тех пор, пока у меня нет ошейника и я ношу вот это, — она поднимает руку, показывая тройной браслет: серебряный, черный и снова серебряный. — Тогда доминанты будут знать? Черный для карт-бланша. Я улыбаюсь. Мне столько предстоит ей показать. Так многому научить. Линн кивает. — Правильно. — Она указывает на крест. — Если захочешь оказаться на нем, можешь просто сесть рядом на колени и ждать партнера. Алена склоняет головку набок. — Просто ждать? — спрашивает она более высоким голосом. На ее лице отражается неуверенность. — А что, если никто не захочет? Линн смеется над этой нелепостью. Меня выводит из себя мысль, что якобы никто не захочет принять такое предложение. Да за ней будут очереди выстраиваться. Я сжимаю кулаки. Но этому не бывать. Я выгоню всех этих ублюдков, прежде чем позволю это сделать. Она моя. Мой гнев полностью рассеивается, когда Алена спрашивает, ее голос пронизан страхом: — Что будет, если они просто оставят меня там или... Линн быстро обрывает ее, и я рад, что она рядом и может успокоить Вишенку. Это хорошо. Я поступил правильно. По крайней мере Линн ее не пугает. И идеально походит для знакомства Алены с этим миром. — Во всех комнатах постоянно присутствует охрана. Вам нужно лишь произнести стоп-слово. Если вам заткнули рот, то можете использовать сигнал рукой. Я вижу, как Алена впитывает информацию и успокаивается. Она слегка кивает и осматривает остальные предметы и игрушки в комнате. Большинство предметов находятся в упаковках из-за характера их использования. Вибраторы, пробки, зажимы для сосков. Некоторые паддлы и плетки не упакованы. Их можно протереть и простерилизовать. — Ты всегда можешь пойти на аукцион, — неожиданно предлагает Линн. Каждый волосок на моем теле встает дыбом, и воздух покидает легкие. Раз в месяц мы проводим аукцион. Это контракт на месяц. Линн находит взглядом камеру, и я понимаю, что она сказала это из-за меня. Я ворчу и откидываюсь на спинку кресла. К черту, Вишенка не пойдет на аукцион, хотя… Если я куплю ее, она не сможет отказать мне. И я заполучу ее на целый месяц. Ей придется подписать бумаги. Но следующий аукцион состоится только через две недели. Я не собираюсь ждать так долго и рисковать тем, что она сбежит, когда узнает, кто покупатель. Ожидание последней недели и так слишком тяжело далось. Я прождал достаточно. Она хочет доминанта, а я хочу ее. Это все, что имеет значение. Я вижу, как Алена качает головой, хотя ее глаза горят любопытством. — Не думаю, что мне хочется оказаться на аукционе. Хорошая девочка. Я встаю с кресла. Выключаю микрофоны и застегиваю пиджак. Пришло время взять экскурсию на себя и показать Алене, что ей действительно нужно. Глава 4 Алена Вторая игровая комната еще интереснее первой. Она кажется более приватной, так как меньше, и тут все в одном экземпляре... но есть так много предметов, я не уверена, используют ли их сразу несколько пар или нет. — Сколько здесь обычно человек? — спрашиваю я, поворачиваясь к Мадам Линн. Мне нравится идея оказаться во власти Дома. Но я не уверена, как отнесусь к зрителям. Особенно поначалу, пока только буду учиться. Это слишком. Я просто не думаю, что смогла бы сделать это, если бы за мной наблюдали незнакомцы. И неуверенность заставляет меня задуматься, способна ли я вообще на такое. Я с трудом сглатываю и жду ответ. Она была терпелива, и я очень благодарна ей за экскурсию. Я не ожидала такого. И не ожидала, что будет так пусто. — Обычно игровые полностью заняты. Я поджимаю губы и вскидываю брови. Черт. Не думаю, что смогу такое выдержать. Я обвожу взглядом комнату, всевозможные скамьи, качели для секса и пытаюсь представить, как меня безжалостно трахают на глазах у других людей. Первая часть заставляет кипеть кровь, а внизу живота загорается желание, но вторая... мгновенно охлаждает. Не буду лгать. Я уже давно об этом думаю. Тем более с тех пор, как получила письмо. Меня посещала мысль, что бы произошло, если бы я позволила Джошуа доминировать надо мной. Тогда это застало меня врасплох. Я продолжала думать, что это неправильно и что он, должно быть, плохо обо мне думал. Но теперь, когда я оглядываюсь назад, он никогда не относился ко мне по-другому. Он просто лучше понимал, чего хочет. Он поделился со мной своими желаниями, но страх удерживал меня от подчинения. Интересно, что было бы, позволь я ему приковать себя наручниками к кровати, как он того хотел. Что бы он сделал со мной? Я подавляю стон при мысли о том, как он привязывает меня и раздвигает мои ноги, в то время как я связана и беспомощна. Слышу покашливание Мадам Линн, и мои щеки горят огнем. Я отворачиваюсь и игнорирую тот факт, что мысли, должно быть, написаны на моем лице. Нахмурившись, я осматриваю комнату, вспоминая, о чем мы только что говорили. Не так я представляла себе это место. Меня не интересовали оргии и вуайеризм. Как бы они это ни называли. Я надеялась, что смогу удовлетворить свои нужды, но эта экскурсия лишь вызвала сожаления. Мне бы хотелось не разрывать отношения с Джошуа. Я позволила своему страху оттолкнуть его. Я прикусываю щеку изнутри. — На твоем месте я бы не сильно переживала, — говорит Мадам Линн, ее соблазнительный голос привлекает мое внимание и возвращает в настоящее. — Почему же? — осмеливаюсь спросить я. Она может быть элегантной и грациозной, но, похоже, Мадам Линн хранит свои секреты. Ее взгляд и манера говорить наводят на мысль, что она знает больше, чем рассказывает. Не уверена, что мне это нравится, но, учитывая ее профессию, это прекрасно. — У меня такое чувство, что большую часть времени ты будешь проводить в отдельной комнате. — От этой мысли мои плечи слегка расслабляются. Да, думаю, я предпочитаю приватность. Я открываю рот, чтобы попросить показать мне комнаты, но тело застывает при виде него . Мое сердце, кровь и все остальное замедляется и становится невыносимо жарко. Я несколько раз моргаю, не веря, что он здесь. — Алена. — Джошуа входит в комнату, доказывая, что он не плод моего воображения. Все тело будто охватывает огнем. Гребаный ад! Десять лет назад он был дико сексуальным двадцатилетним парнем. Но годы сделали его еще прекраснее. Сильный подбородок и ширину плеч подчеркивает строгий костюм. Джошуа всегда излучал для меня силу, секс и внушал уважение. Но теперь он просто воплощение господства. Я чисто инстинктивно почти делаю шаг назад, когда он подходит ближе. Но похоть приковывает меня к месту. Я едва могу дышать, когда недавние фантазии вспыхивают перед моими глазами. Мурашки желания пробегают по телу, отчего твердеют соски. Желание оседает в самом низу живота. — У меня еще много работы, — ни к кому конкретно не обращаясь, говорит Мадам Линн и, не дожидаясь ответа, грациозно, но быстро, оставляет меня наедине с Джошуа. Это нехорошо. Когда она закрывает за собой дверь, единственное, о чем я могу думать, что я в полной заднице. Глава 5 Джошуа Я преуспел в чтении языка тела. И сейчас моя Вишенка явно готова сбежать, но ее возбуждение сильнее. Я с трудом сдерживаю желание улыбнуться. Я хочу ее. Хочу так сильно. И очевидно, что это желание взаимно. — Хочешь попробовать? — спрашиваю я ее, пока она старается взять себя в руки. Она все еще молчит, и я практически слышу вопросы, которые вертятся на кончике ее языка. Между нами проскакивает искра, обнажающая желание и страсть. Но нам мешает наше прошлое, и мне хочется отодвинуть его на задний план, чтобы я мог завладеть этой женщиной, как и должно было быть все это время. — Джошуа, — наконец произносит она мое имя, когда я подхожу ближе, останавливаясь на безопасном расстоянии. — Как ты, Алена? Она кивает и нервно пробегает пальчиками по вороту платья, бросая взгляды на дверь за моей спиной. Ее щеки окрашены очаровательным румянцем. — Как ты... — начинает она, но не заканчивает вопрос. Должно быть, это один вопрос из многих. Как я сюда попала? Как ты узнал, что я здесь? Я решаю рассказать ей всю правду и самой решить, что с этим делать. — Я знал, что ты придешь, — отвечаю я. Ритм моего сердца ускоряется, когда она округляет глаза. — Вообще-то, это я попросил Мадам Линн отправить тебе приглашение. — Я замечаю большое кресло с откидной спинкой и решаю присесть. Ей будет не так страшно, если я сяду. Она приоткрывает губы, чтобы задать очередной вопрос, но тут же сжимает их. Затем несколько раз моргает. — Я видел тебя несколько недель назад в городе и не мог поверить, что ты здесь. — Я откидываюсь на спинку кресла. — Подумал, что это к лучшему. — Я смотрю ей в глаза и жду ответа. Возможно, было бы проще не дать ей выйти из кафе и последовать за ней в лифт, прежде чем она отправится на работу. Но это создало бы неправильный прецедент. Такие отношения я хочу. И такие нужны ей. Нам стоит признать наши потребности. Без ее желания позволить нам то, в чем нуждаемся, наши отношения вновь потерпят неудачу. На этот раз я собираюсь бороться. Я хочу ее так сильно, что готов убедить ее дать нам шанс. — Я хотел видеть тебя здесь. Хотел предложить тебе это. — Я обвожу рукой комнату. Алена несколько раз моргает, а потом с ее губ срывается короткий вздох, а глаза загораются похотью. — Ты хочешь этого? — спрашивает она, словно шокирована правдой. Обнимает себя руками и смотрит на меня с неприкрытой уязвимостью, которую я видел в ее глазах всего раз. В ту ночь, когда сделал ее своей. Столько лет назад. Я коротко киваю. — Я хочу это с тобой. Она, кажется, выходит из тумана похоти и понимает, что находится в одной комнате со мной, мужчиной, с которым она не разговаривала в течение многих лет. Но я все еще тот мужчина, которого она когда-то любила. Мужчина, который знает ее лучше, чем кто-либо. — Ты не знаешь меня, Джошуа, — начинает она, явно нервничая. — Я знаю тебя достаточно, чтобы понимать, что тебе это понравится. — Знаю, что сначала она будет сопротивляться. Она не привыкла подчиняться, но я заслужу ее доверие, докажу, что это того стоит. На мгновение повисает молчание, пока Алена осмысливает мое признание. — Ты часто сюда приходишь? — интересуется она, меняя тему. — Я совладелец этого бизнеса. Ее рот слегка приоткрывается, и она оглядывает комнату с еще большим беспокойством, чем раньше. На ее лице явно читается неуверенность. Это поворот к худшему, и я не понимаю почему. Я не ожидал такого. — Что не так? — спрашиваю я. Она качает головой и отказывается отвечать. — Что я такого сказал? — Хотя мой вопрос больше звучит как приказ. Алена распознает этот тон и на минуту задумывается. Она может этого и не знать, но в подчинении все происходит именно так. Она может выбрать, верить мне и честно ответить на вопрос или отмахнуться от него, или спрятаться и убежать, не дав мне шанса. Затаив дыхание, я жду ее выбора. Наконец, она отвечает: — Я просто не знала, что ты делаешь это так часто. Мне не составляет труда понять, что она имеет в виду. Я встаю и иду к ней, удерживая ее взгляд. — Думаешь, я часто трахаюсь, Алена? — Я подхожу достаточно близко, чтобы коснуться ее, но не делаю этого. — Думаешь, это для меня игра, и ты не хочешь быть использованной и выброшенной игрушкой? Я знаю, что именно об этом она и подумала. Но почему? Я работаю в бизнесе продажного секса, а она будет хотеть обязательств. Алена кивает. — Это не так. — Я говорю ей правду. — Быстрый перепих не для меня. Я не плейбой. И привел тебя сюда не ради игр. Я хочу увидеть, будет ли это работать между нами. Я не готов вновь окунуться в серьезные отношения, которые у нас были прежде. Пока нет. Но не буду врать, что это не стоит в моих планах на будущее. Я хочу ее в качестве сабмиссива, но готов дать ей больше. Могу дать ей все, что угодно, если только она мне позволит. — Тогда что ты от меня хочешь? — спрашивает она. — Я прошу лишь шанс. Тот, которого у меня не было прежде. — Я приближаюсь еще на шаг и нежно провожу ладонью по ее подбородку, наклоняясь и шепча у ее губ: — Я хочу показать, как сильно тебе это понравится. Алена закрывает глаза, и я знаю, она хочет то же самое. Когда она подается вперед, я слегка отстраняюсь. Мне нужно, чтобы она подчинилась, прежде чем я смогу дать ей что-нибудь еще. Она мгновенно открывает глаза, лишившись моего прикосновения. Алена тяжело дышит, и я знаю, что она чувствует себя неуверенно. Мне не хочется заставлять ее переживать. Но сейчас это необходимо. Это слишком большая часть моей жизни и моих желаний. — Хочешь попробовать? — интересуюсь я, указывая на скамейку у нее за спиной. Это скамейка для порки, сделанная из мягкой кожи и стали. Алена оборачивается, откидывая мягкие темные волосы с лица. — Прямо сейчас? — спрашивает она. Я киваю. — Прямо сейчас. Возможно, она пока не готова. Я могу подождать, могу действовать медленно. Но она нуждается в этом, и я отчаянно хочу удовлетворить ее потребности. — Я не знаю, — честно отвечает она. — Ты не знаешь что? — Не думаю, что могу сейчас доверять себе. — Она слегка улыбается, издавая нервный смешок. — Тебе и не нужно, просто отпусти себя ненадолго. — Я смотрю ей в глаза и умоляю дать мне это. Дать это нам . — Я все еще хочу тебя, Алена. И это желание никогда не угаснет. Она делает резкий вдох, ее карие глаза горят страстью, и мой член мгновенно твердеет. — Я хочу, — шепчет она. — Что ты хочешь? — спрашиваю я. — Я хочу... попробовать. — Ее слова едва различимы, но я их слышу и мне этого достаточно. Глава 6 Алена Мое сердце едва не выскакивает из груди. Что я творю? Я чувствую опьянение от самой атмосферы неприкрытого соблазна. И от него . Он всегда делал меня слабой, так же, как и сейчас. Его присутствие в этой комнате — сбывшаяся мечта. Но это и пугает одновременно. Я снова чувствую себя наивной девочкой. Я закрываю глаза и подхожу к скамейке. Мне хочется это сделать. Именно поэтому я сюда пришла, в первую очередь. Это для меня. Мне это нужно. Я открываю глаза, и взгляд Джошуа пригвождает меня к месту. Хищный и полный страсти. Желание ясно читается на его лице и... ниже. Внушительный член затвердел и выпирает под тканью брюк. Я снова закрываю глаза, когда он подходит ко мне. — Посмотри на меня, Вишенка. — Приказ звучит жестко и раздраженно. Он лишь однажды использовал со мной такой тон. Тогда я отказалась, но теперь мне этого хочется. Я встречаюсь с его пронзительным взглядом. — Да? — Я едва не произношу «сэр». Просто потому, что знаю некоторые фразы. Я немного изучала этот вопрос. Знакома со сценарием, и мне он нравится. Я отчаянно желаю попробовать, даже если всего один раз. Лишь сегодня. — Я хочу, чтобы ты легла спиной на скамью. Мое тело замирает от его команды. Я не привыкла к такому. И не ожидала. Я поворачиваюсь и смотрю на кожаное сидение, пока тянусь к верхним пуговицам платья. — Я не просил тебя раздеться. Я резко поднимаю взгляд на Джошуа. — Да, сэр, — слово невольно соскальзывает с губ, и выражение лица Джошуа заставляет меня захотеть повторить его снова. И снова, и снова. Он явно доволен, и это наполняет меня гордостью и воодушевлением. Я сосредотачиваюсь на ощущениях и аккуратно ложусь на скамью. Она слегка наклонена, поэтому моя голова ниже уровня попки, и я чувствую себя немного странно. — Вот это моя сладкая Вишенка. — Похвала и мое старое прозвище согревают меня. Вишенка . Мне нравится, когда он так меня называет. Бедра сжимаются, а глаза закрываются от сладких воспоминаний о том, что у нас когда-то было и от чего я ушла много лет назад. Но сейчас мне выпал шанс все вернуть. Я могу подарить ему то, в чем он всегда нуждался. Знаю, что могу. Пока я размышляю об этом, он проводит руками по моим бедрам и подцепляет мои трусики большими пальцами. Я приподнимаю попку, и тонкая ткань медленно спускается по моим ногам. Кожу покрывают мурашки, а тело буквально воспламеняется от желания большего. — Если захочешь, чтобы я остановился, скажи «красный». Поняла? — Да, — выдыхаю я. Я не могу дышать, пока он снимает с меня трусики и бросает на стул за спиной. Ох, черт. Я с трудом сглатываю и жду следующего приказа. Клитор пульсирует от желания, а соски затвердевают и превращаются в горошины. Я так сильно его хочу, что мне нужны все силы, чтобы просто лежать и терпеливо ждать его. Его большие ладони скользят между моих коленей и раздвигают ноги в стороны. Я крепче сжимаю край скамейки, когда он приближается к моей обнаженной киске. Я полностью обнажена и чувствую смесь желания и неуверенности. Это уносит меня назад к нашему первому разу. Все повторяется. Снова. Он слегка задирает платье и любуется моей киской с таким голодом, какого я еще никогда не видела ни у одного мужчины. Я приоткрываю рот. Мне нравится выражение его глаз. Я скучала по ним. Я скучала по нему . Джошуа опускается на колени и обхватывает мои бедра, располагая мою попку так, как ему хочется. Ох, черт. Я выгибаю шею, мне хочется наблюдать за ним, но, в то же время, сбежать и спрятаться. — Черт, Вишенка, — стонет Джошуа, когда проводит пальцем от клитора к раскрытой киске. — Ты истекаешь соками. Клитор пульсирует, когда Джошуа наклоняется и проводит по нему языком. Я откидываю голову, губы приоткрываются от пронзительного удовольствия. — Держись за скамейку, — четко проговаривает он, и я понимаю, что мои руки лежат на его плечах. Я киваю и быстро следую его приказу. Как только я это делаю, он засовывает глубоко в меня два толстых пальца, заставляя выгнуть спину и посылая острые вспышки наслаждения по всему телу. Черт, да! Мои соски твердеют еще больше, и я мгновенно вспоминаю, как он умел управлять моим телом. Теперь я знаю, почему секс никогда не был достаточно хорошим. Мое тело нуждалось в его прикосновениях. Только его . Я ерзаю на скамейке, но уверенная хватка на моих бедрах удерживает меня на месте. Я не могу сдержать стон, когда он задевает точку G снова и снова, вознося меня на вершину удовольствия. Тихие вскрики наполняют комнату, и я отчаянно мотаю головой. Так близко. Я так близко. Когда он засасывает клитор в рот, массируя его языком, мое тело воспламеняется и оживает от удовольствия, равное которому я еще не испытывала. Перед глазами мелькают яркие вспышки, и я кричу в экстазе. Моя спина выгибается дугой, я тянусь, чтобы схватить его за волосы и прижать ближе к своей киске, но быстро возвращаюсь на скамейку и подчиняюсь ему. Я цепляюсь за край как можно сильнее, а Джошуа продолжает посасывать мой клитор и трахать меня пальцами, пока не затихает последняя волна оргазма. Я хватаю ртом воздух и откидываю голову назад. Каждый сантиметр моего тела покалывает от желания. Я пытаюсь дышать и наконец успокаиваюсь, когда слышу звук расстегиваемой ширинки. Опускаю взгляд и вижу мощный член Джошуа. Мое сердце замирает. — Перевернись, Вишенка. — Его голос переполнен желанием. Он придерживает меня за бедра, пока я быстро выполняю его приказ, все еще чувствуя отголоски оргазма. Ловкими пальцами он быстро пристегивает наручники к моим запястьям и лодыжкам, и у меня начинает бешено колотиться сердце. Я доверяю ему. Правда. Я бы солгала, если бы сказала, что не боюсь ни капельки, но я хочу этого. Хочу перебороть свой страх. Хочу наслаждаться этим. Его горячее дыхание на моей попке заставляет желать большего. Он оставляет там поцелуй, и дрожь в моих ногах утихает. Я едва дышу, пока он целует мое тело, задирая платье выше и мягко лаская меня пальцами. По спине пробегают мурашки, и я хочу его немедленно. Я не хочу ждать. Его нежные касания мучительны. — Я хочу тебя, Вишенка. Позволь мне овладеть тобой без всяких преград. — Его голос источает похоть и отчаяние, когда он нежно кладет руки мне на бедра. И я чувствую свою власть над ним. Пусть я и связана, есть границы, которые он будет соблюдать, и осознание этого заставляет меня желать большего. — Вот, чего мне всегда хотелось. — Он очень тихо произносит эти слова. Я так долго об этом мечтала. — Знаю, ты тоже этого хотела, — шепчет он мне на ушко. Его горячее дыхание посылает мурашки по всему телу. Я натягиваю оковы и стону, выгибая спину и позволяя его зубам скользнуть по моей шее. Я сдаюсь ему, потому что мне этого хочется. Я доверяю ему и хочу его. Сейчас или никогда. — Да, Джошуа. Пожалуйста. Возьми меня. Глава 7 Джошуа Я слишком долго этого желал, черт подери. Я прижимаю член к ее входу и без промедления врываюсь в нее. Скамья немного дергается вперед, но она привинчена к полу. Я могу трахать так быстро и жестко, как мне хочется. И ничто не в силах остановить меня. Алена издает хриплый возглас удовольствия, когда я снова и снова вонзаюсь в ее тугую киску. Я груб с ней и безжалостен, это жесткий трах, но именно так я хочу ее, и знаю, что ей это понравится. Комнату наполняют звуки ее удовлетворенных стонов и моих бедер, бьющихся о ее задницу. Как же мне это нравится, черт возьми. Я собираюсь дать ей все. Я хочу, чтобы наслаждение охватило ее настолько, что помутится сознание. Хочу, чтобы завтра у нее так сильно все болело, что она вспоминала бы меня каждый раз, как будет садиться. Она моя. Я хочу, чтобы она знала это всем своим существом. Хочу обладать этой тугой киской. Я стону от этой мысли, а Алена изо всех сил извивается подо мной, удерживаемая наручниками. Это бесполезные попытки, но ею движут инстинкты. Черт, как же приятно. Слишком хорошо. Я со стоном наклоняюсь вперед и прикусываю ее плечо, продолжая безжалостно двигаться в ней. Слыша ее сдавленные крики удовольствия, я еще сильнее и глубже толкаюсь в нее. — Джошуа! — вскрикивает она, когда больше не может сдерживаться. Да! Мое имя. Ее дыхание сбивчиво, и мне это нравится. Этот звук еще больше подстегивает меня. Она оттягивает кожаные манжеты на запястьях, и я покусываю ее за мочку уха. — Лежи спокойно, пока я буду трахать тебя так, как мне хочется. Если она натянет наручники сильнее, они могут натереть ей кожу. Мне не хочется заставлять ее переживать. А еще больше я хочу, чтобы она мне повиновалась. Я хочу отдать ей приказ, который она сможет выполнить, даже если это противоречит ее инстинктам. Она прикусывает губу, пока я вколачиваюсь в нее снова и снова. Черт, да! Она идеальна. Она изо всех сил старается не двигаться. Мотает головой из стороны в сторону и задерживает дыхание. Ее губки складываются в идеальное «О». Она так близко. — Кричи мое имя, когда кончаешь от моего члена, Вишенка. Услышав мои слова, она выкрикивает мое имя, ее киска судорожно сжимается. Да! Мое имя! Потому что она моя . Я не останавливаюсь, продолжая вколачиваться в ее пульсирующее лоно и крепче сжимая задницу. Мои ногти впиваются в мягкую плоть, пока я двигаю бедрами. — Джошуа! — Она снова кричит и резко втягивает воздух. Это только распаляет мое желание снова вознести ее до небес. Я хочу дать ей все. Это мой единственный шанс заполучить ее и показать ей, как все будет прекрасно. Как это легко и как сильно ей это понравится. Я продолжаю трахать ее, снова и снова, жесткими, быстрыми толчками, подводя к краю. Мои яйца сжимаются, и я чувствую покалывание по позвоночнику. Черт, я сейчас кончу. Она такая узкая, и я больше не могу сдерживаться. — Кончи для меня снова, — говорю я ей, уверенно глядя на ее великолепное лицо, когда просовываю руку между ней и скамейкой и нежно ласкаю ее клитор. Ее лицо искажается, а тело натягивается струной, овладеваемое новым оргазмом. Алена инстинктивно натягивает оковы, но тут же исправляется. Черт, какая же она идеальная. Осознание, что даже ослепленная экстазом, она все равно старается подчиняться, возносит меня до небес. Я погружаюсь в нее на всю длину, а затем делаю короткие, неглубокие толчки, пока мы оба не задыхаемся. По ее бедрам стекает ее и моя влага. По телу все еще разливается жар от оргазма, когда я хватаю несколько салфеток из-под скамейки и стараюсь перевести дыхание. Я устраиваюсь поудобнее, наблюдая, как ее ноги перестают дрожать, и Алена немного успокаивается. Она была прекрасна. Именно такой сабмиссив, о котором я мечтал. С того самого момента, как Алена решила подойти к скамейке и попробовать, она полностью отдалась своей роли. Я целую ее чуть пониже спины и вытираю сперму между ее ног, а затем расстегиваю оковы на лодыжках, потом на запястьях, и она тут же садится. Я беру ее на руки, и она прижимается ко мне, все еще дрожа всем телом. Я откидываюсь назад и успокаиваю ее, поглаживая по спине и целуя волосы. Какая же она красивая. Годы лишь добавили ей женственности. Спустя мгновение она соскальзывает с моих колен, не глядя в глаза. Мне это не нравится. Объятия после секса тоже важны, но я позволяю ей направиться к стулу, где лежат ее трусики. Но тут же жалею об этом, когда замечаю выражение ее глаз. Она нервничает. Она слишком много думает. Беспокоится о том, что может случиться. Если она станет моей сабой, ей ни о чем не придется переживать. Именно этого я и хочу от нее. Не глядя на меня, она наклоняется и натягивает трусики на свои роскошные бедра. Могу поспорить, она думает, что это значит для меня, и закончится ли все на этом. Я не хочу, чтобы она мучилась сомнениями, хочу, чтобы она ни о чем не думала, кроме как доставить мне удовольствие. В конце концов, я делаю то же самое. — Завтра у меня рождественский ужин с одним клиентом, — слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю осмыслить их. Она морщит лоб, не уверенная, к чему я клоню. — Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами и не отвечает. — Сабмиссив никогда не обсуждает приказы. — Я поднимаю с пола свой пиджак и жду ее ответа. — Ты знаешь, что нужно ответить, Алена. Я жду, затаив дыхание. Для меня это больше, чем секс. И я чертовски уверен, что для нее тоже. Ей просто нужно сдаться. — Ты не просто так сюда пришла, Вишенка, позволь мне дать тебе то, что нужно. Алена неуверенно приоткрывает губы. — Я хочу тебя. В качестве своего сабмиссива и не только. Я хочу, чтобы ты была моей. Она переводит взгляд к моим губам, и я знаю, что убедил ее. Во всяком случае, ей нравятся мои ласки. Но я знаю, что тут гораздо большее. Никто не будет цепляться за похоть и ощущения, если нет ничего глубже . — Просто скажи «да», Вишенка. Позволь мне подчинить тебя, ведь ты действительно этого хочешь. Ее слова — самая сладкая музыка для моих ушей: — Надень на меня ошейник, Джошуа. Я готова. Эпилог Алена Я выкручиваю руки и стараюсь пошевелиться. Привязанная за запястья и лодыжки, я жду на кровати как минимум уже минут двадцать. За полгода, что мы встречаемся, Джошуа еще никогда не заставлял меня ждать так долго. Я обнажена и возбуждена, и так готова к тому, чтобы он взял меня. Но я лежу в тишине и жду. Знаю, что он придет и даст мне то, в чем я нуждаюсь. И я доверяю ему безоговорочно. На моих губах играет легкая улыбка. Единственное, что мне нужно, это он. Я удовлетворенно вздыхаю, чувствуя себя в тепле и безопасности. Он мое убежище. С ним я чувствую себя цельной. Я даже не осознавала, сколь многое упускала в жизни, пока он не показал мне. Я медленно открываю глаза и сжимаю бедра, когда слышу скрип открывающейся двери. В груди разгорается огонь, и жар заливает щеки. Я обнажена и распята на кровати, выставлена напоказ. Но именно так он и хочет меня видеть. — Вишенка, ты чертовски терпелива, — говорит он у меня за головой, когда входит в спальню. — Для тебя, — усмехнувшись, отвечаю я. На самом деле, это он очень терпелив. Мне понадобилось десять лет, чтобы принять, что мне это нравится. Десять лет, чтобы позволить ему доказать, что я полюблю это. Кровать скрипит, когда он подползает ко мне. Он что-то прячет в руке, и меня охватывает любопытство при мысли, что там может быть. — У меня для тебя подарок, — соблазнительно произносит он. Я широко улыбаюсь и прикусываю нижнюю губу, чтобы скрыть свой восторг. С нашей второй совместной ночи он приносил мне маленькие подарки, пока я была связана. Второй ночью было Рождество, и он подарил мне ошейник. Такой красивый, что я влюбилась в него. Вне клуба я ношу ожерелье, другой его подарок, но в клубе и в спальне на моей шее гордо красуется ошейник. — Что это? — спрашиваю я. — Закрой глаза. Я нежно улыбаюсь и перевожу взгляд с его прекрасного лица на сжатую ладонь. Затем закрываю глаза и терпеливо жду. Кровь закипает, а дыхание замирает, когда он наклоняется и надевает мне на безымянный палец холодное колечко. О, Господи. — Выходи за меня, Вишенка, — говорит Джошуа с неуверенностью в голосе. Я не открываю глаза. Все еще не веря. — Скажи «да», — дает он мне очередной приказ. Медленно открыв глаза, я смотрю на него. — Ты моя, Алена. И я хочу тебя навсегда, и чтобы все это знали. Глаза пекут от слез, и я киваю. — Я люблю тебя, — шепчу я, когда он наклоняется и нежно целует меня. Джошуа разрывает поцелуй и говорит, опаляя меня дыханием: — Тебе нужно сказать «да». — Да, — шепчу я. Он завладевает моими губами и стонет. Я отстраняюсь и пытаюсь вырваться из этих проклятых веревок, пригвоздивших меня к месту. Я просто хочу обнять его. Его грудь вздымается от хриплого смешка, и он развязывает сначала запястья, а потом лодыжки. Именно тогда, я, наконец, могу рассмотреть сияющее на моем пальце кольцо. На нем красивый бриллиант кристальной чистоты как минимум в три карата. Я смотрю на него с благоговейным трепетом. — Мне пришлось связать тебя и убедиться, что ты согласишься. Я качаю головой, мои плечи дрожат от смеха. — Ты должен был знать, что я скажу «да». — Мне еще ничего не хотелось так сильно. Моя жизнь теперь кажется идеальной. — Ты заклеймил меня на Рождество, — шутливо говорю я ему. Он качает головой и смотрит на прекрасное помолвочное колечко на моем пальце. — На всю жизнь, Вишенка. Поцелуй меня украдкой под омелой Глава 1 Винни На меня смотрит яркая мышиная мордочка на пластмассовом телефоне. Я помню эту игрушку. Яркие цвета, преимущественно красный, желтый и синий, и громкие звуки от кнопок. Я не могу вытащить маленькую трубку, но знаю, что есть тонкий красный проводок, за который дети таскают игрушку по полу. Я тихонько усмехаюсь. Двадцать пять лет спустя у меня такая же чертова игрушка, как была в детстве. Некоторые вещи не меняются. Ставлю коробку обратно на полку и смотрю налево. Этот проход в магазине игрушек ведет к комнате для персонала, которая, в свою очередь, ведет в кабинет управляющего. Именно туда мне и надо. Я просто жду подходящего момента, чтобы проскользнуть туда и взять запасной ключ. Управляющий слинял пораньше, хотя магазин еще открыт. Я не виню его, потому что вокруг все будто вымерли. В этом маленьком городке все закупаются к Рождеству пораньше. Только у управляющего и владельца есть ключи от кассы, но теперь они оба ушли и вернутся только после Рождества, и я знаю, что ключи где-то там. Старая леди позади меня, наконец, бросает в свою тележку нечто, издающее шум и писк. Я оборачиваюсь через плечо и смотрю, как она укатывает прочь. Я использую свой шанс и, постоянно озираясь, пробираюсь к двери с надписью «Только для персонала» и уверенно открываю ее. Как будто каждый день здесь бываю. Сердце бешено колотится, в венах бурлит адреналин. Это уже не первый раз, когда я делаю что-то подобное. Прошло уже много лет с тех пор, как я угонял машину или вообще что-нибудь крал. Тогда я был профессиональным вором. Я этим не горжусь. Но теперь я остаюсь по правую сторону закона. Я заглядываю в комнату отдыха и вижу, что она пуста. Затем заглядываю в кладовку, и там девушка, наклонившись, копается в коробке и бормочет что-то о том, что цвет платья куклы не имеет никакого значения. Я продолжаю путь и нахожу дверь с табличкой «Управляющий». Бинго. Я дергаю ручку, но она не поддается. Не страшно. Может быть, я и исправился, но все еще помню, как вскрывать замки. Какое-то мгновение я смотрю на дверь, потом снова перевожу взгляд на витрину магазина в конце коридора и вставляю в замок погнутую скрепку. Для меня это вовсе не воровство. Я поступаю правильно. Возможно, выбрал для этого неправильный путь, но другого я не знаю. Замок щелкает, и я торопливо и как можно тише захожу внутрь. Дверь закрывается за мной с тихим щелчком . Сердце колотится, и я слышу шум крови в ушах. Добираюсь до его стола и начинаю поиски. Мне нужны ключи от кассы. Нужны деньги. Я знаю, что в этом старом магазине игрушек нет сейфа. Все деньги хранятся в кассах, и мне нужен этот гребаный ключ. На столе его нет. Я открываю один шкаф за другим, копаюсь в бумагах и заглядываю под степлер и ручки. Да где же он, черт подери? Я знаю, что он не забирает его с собой. Однако у него есть ключ от входной двери, но я не смог его стащить. Взгляд останавливается на чем-то блестящем на книжной полке. На моем лице расцветает улыбка. Крошечный ключ, который был настоящей занозой в заднице последнюю неделю, висит на цепочке, и я без колебаний хватаю его. Наконец-то. Последний кусочек головоломки встал на место. Я засовываю его в карман, зная, что на шаг ближе к цели. Меня ничего не остановит. Я прикладываю ухо к двери и слушаю, не идет ли кто-нибудь. Все тихо, а потому я медленно открываю дверь и выглядываю наружу. Девчонка, которая копалась в коробке, идет к двери в торговый зал, спиной ко мне. Ее руки пусты, и она что-то бормочет, сжимая пальцы в кулаки. Делает глубокий вдох, словно готовится к бою по поводу куклы. Я закрываю дверь и немного жду, прислушиваясь к характерному звуку открывающейся и закрывающейся тяжелой двери. Щелк . Как только путь свободен, я украдкой бросаю еще один взгляд, чтобы удостовериться. Никого. В горле пересыхает, а лицо горит, когда понимаю, что мне нужно смыться отсюда и вернуться в магазин. Я запираю за собой кабинет управляющего и направляюсь прямиком к выходу. Как только оказываюсь в торговом зале, сразу чувствую облегчение. Но мне нужно убираться отсюда к чертовой матери. В свое время я всегда придерживался одного правила — никогда не задерживайся, чтобы узнать, видел ли тебя кто-нибудь. Хотя здесь нет охраны. Я знаю наверняка. Если бы была, мне бы не пришлось этого делать. Они бы поймали ублюдка с поличным, и мне не нужно было вершить правосудие. Я быстро направляюсь в сторону выхода через несколько рядов игрушечных грузовиков и кубиков, но останавливаюсь перед большими автоматическими стеклянными дверями. У кассы стоит Кэри Энн. Сладкая Кэри. При виде нее я не могу не остановиться. Я знаю ее большую часть своей жизни, так как мы вместе выросли в этом маленьком городке, но сейчас я вижу ее в новом свете. Прошли годы с тех пор, как я действительно смотрел на нее. А теперь не могу прекратить. Она уже не та маленькая девочка, которая заискивала передо мной на школьных дорожках. Теперь она женщина. Узкие выцветшие джинсы идеально сидят на ее фигуре, отчего мой член становится твердым, как гребаный камень. Они ничего не оставляют воображению, и я представляю, как поглаживаю изгибы ее бедер. Я понятия не имею, как возможно, что раньше ее вид не вызывал во мне похоти, ведь она чертовски привлекательна. Белый топ обнажает декольте, но накинутый и частично застегнутый красный кардиган делает образ скромнее. Я жажду большего. Хочу увидеть больше обнаженной, загорелой кожи. Каждый сантиметр. Она всегда жует жвачку и надувает большие, круглые, розовые пузыри. Хлоп! Как будто она знает, что искушает меня своими милыми невинными взглядами. Я понятия не имею, что она тут до сих пор делает. Ведь она достойна большего. Кэри получила степень по социальной работе, и я знаю, что она не хочет вечно работать в магазине игрушек. Это временная работа ради денег, пока она училась в университете. Она не должна здесь быть. Я прочищаю горло, когда открывается входная дверь и выходит пожилая леди, запахивая кардиган. Кэри отвлекает. И она слишком чертовски хороша для такого мужчины, как я. Я думал, что она уволилась. За те недели, что я изучал это место, считал, что ее здесь уже не будет. Но Рождество не за горами, и я не вижу никаких признаков того, что она собирается уехать или хотя бы подать заявление об уходе. Для меня это огромная проблема, черт подери. В канун Рождества я украду чертовы деньги. Она не может здесь находиться, но, судя по всему, именно она остается до закрытия. И совершенно одна. Я не смогу направить пушку на мою Вишенку. Мысль вселить страх в эти небесно-голубые глаза разбивает мне сердце. Но не я здесь злодей. Джимми Мороуз, хозяин — жадный вор. Он практически тот самый гребаный Гринч. Все деньги, которые должны были пойти в детский дом, он уже украл. Но я их верну, а это значит, что в канун Рождества я обчищу все кассы. Это идеальное время, как раз, когда будет проходить ежегодный Рождественский парад, и вся полиция будет на другом конце города. Тогда или никогда. Но Вишенка будет здесь... на моих губах вновь появляется улыбка. Я просто украду и ее тоже. Глава 2 Кэри Энн Он снова здесь, и снова ни черта не покупает. Хотя вряд ли он похож на человека, которому что-то нужно в магазине игрушек. Думаю, он просто приходит посмотреть на меня. Во всяком случае, мне так кажется. Но он ни единого слова мне не сказал. Может быть, я просто тщеславна или слишком увлеклась своими мыслями о нем. Винни плохой парень... или, правильнее сказать, плохой мужчина . Я знала его с детства, и меня притягивало его наплевательское поведение. Он всегда носил кожаную куртку и разъезжал на мотоцикле. Мне хотелось оказаться на его заднем сидении. Хотелось, чтобы он увез меня отсюда. Я стряхиваю непрошенные мысли и детские фантазии. Я была просто маленькой глупой девчонкой. Мои родители никогда бы этого не позволили, к тому же, он был на несколько лет старше. Он не интересовался девушками вроде меня. Да и мне уже проще с этим смириться. У меня есть диплом по социальной работе, и я уже нашла работу своей мечты. Я собираюсь сделать мир лучше. Не говорю, что Винни помешал бы мне, но я чертовски горжусь тем, что смогла сосредоточиться на учебе и своей карьере. И достаточно умна, чтобы понимать, что здесь происходит. Теперь Винни вернулся, и он искушает меня. Но, судя по щенячьему выражению его лица, я искушаю его не меньше. Сердце начинает биться немного чаще, а похоть подогревает кровь. Хлоп! Я надуваю большой пузырь жвачки и прячу улыбку, когда вижу, как Винни качает головой и усмехается. Щеки обжигает румянцем, когда я смущенно опускаю голову и завожу машинку с дистанционным управлением, чтобы покупательница проверила ее исправность. — Но я хочу эту! — кричит из тележки мальчик, и его громкий визг возвращает меня в настоящее. Это симпатичный маленький парнишка в толстовке со снеговиком, джинсах и крошечных ботинках, которые, судя по виду, могут выдержать настоящую пургу. Но его пронзительные вопли и то, как он пинает тележку, сводят меня с ума. И вызывают головную боль. — Хотите сразу отдать ему или упаковать в коробку? — спрашиваю я его маму. Мне жаль, что ей приходится так поздно быть здесь с двумя детьми. И, судя по всему, они ходят уже давно, учитывая, как устали дети. Она тоже выглядит чертовски измотанной. Ее волосы собраны в конский хвост, а маленький ребенок на руках норовит дернуть за серьгу — миниатюрное рождественское украшение. Я морщусь. Кажется, это больно. Женщина отклоняется назад, чтобы ребенок не достал до сережки, и тихонько рычит сквозь зубы. Боль ясно читается на ее лице, когда она отрывает детские пальчики от украшения. Маленькая девочка визжит от восторга, а женщина слегка улыбается малышке, но пересаживает ее на другое бедро. Не знаю, что хорошего в этой идее, потому что девочка тут же сосредотачивается на сережке с этой стороны. — Нет, спасибо, упакуйте пожалуйста, — отвечает она с вымученной улыбкой и наклоняется, чтобы поговорить с мальчиком в тележке. — Вам придется подождать, молодой человек. — Хорошо, что она хотя бы держит себя в руках. Мальчик смешно скрещивает руки на груди, надув губы, и мне приходится сдерживать смех, оформляя покупку. Магазин практически пуст, когда они уходят. И остается всего пару минут до закрытия. Слава Богу. Я без сил. Я готова отсюда убраться и рада, что многие люди предпочитают покупать через интернет. Я зеваю и прикрываю ладошкой рот, а затем оглядываюсь туда, где стоял Винни. Он ушел, и, глядя на пустой проход, я хмурюсь. Не знаю почему, но мне просто хочется, чтобы он поздоровался. Просто признал мое присутствие. Раньше он никогда этого не делал, но и я никогда с ним не заговаривала. Тогда у меня не хватило смелости. Но сейчас... мне нужно смириться и дать ему понять, что я заинтересована. Я могу это сделать. Уже должна была. На этой неделе он трижды заходил в магазин, но не купил ни единой чертовой игрушки. От этого осознания в животе все скручивается в узел. От него ничего хорошего ждать не приходится. Мне не нравится так думать. Именно это все говорили, когда мы были младше. Они делают вид, что не знают, почему он опустился до темных делишек, когда они даже не давали ему шанса на что-то другое. Насколько мне известно, сейчас он хороший человек. Он устроил свою жизнь. И меня бесит, что я о нем плохо подумала, даже на секунду. Но тогда какого хрена он продолжает сюда приходить? Меня бесило, как раньше родители и учителя отзывались о нем, но все же я ловлю себя на мысли, что он что-то замышляет. А может быть, я просто проецирую свои собственные действия на его поведение. Кровь стынет в жилах от такой мысли, но я не могу сейчас об этом думать. Я улыбаюсь, обслуживая двух последних покупателей. По крайней мере, больше нет орущих детей. На прошлой неделе я приняла столько таблеток «Адвила», что можно всерьез задуматься о покупке их акций. Но я скоро уволюсь, эта работа не навсегда. Мне лишь нужно остаться до Рождества. Я должна. Нужно быть здесь и удостовериться, что в Сочельник все идет, как должно. Когда магазин, наконец, пустеет, я совершаю все стандартные действия перед закрытием и заглядываю в один из проходов. Там творится настоящий хаос. Сидни поднимает с пола кукол и ставит их обратно на полки. — Держу пари, что это тот мелкий сопляк, — бухтит она себе под нос, когда видит меня. Мне приходится поджать губы, чтобы скрыть улыбку. У нее был действительно тяжелый день и, учитывая, что она задержалась только потому, что менеджер свалил пораньше, могу понять, почему она злится. — Хочешь, я займусь этим, а ты приберись в третьем ряду? — предлагаю я. Знаю, что она предпочитает игрушки побольше. Они в основном в коробках, и их легче разложить. Она вздыхает и поднимает на меня взгляд, откидывая светлые волосы с лица. — На самом деле, мне уже все равно. Я просто устала и готова идти домой. — Она выглядит совершенно изможденной. — Иди, — говорю я, пожимая плечами, — я справлюсь. Я все равно не против чуть побольше поработать. — Кроме того, это даст мне возможность подготовиться к Сочельнику. Кожу нервно покалывает. — Кэри, ты святая. — Она медленно выпрямляется и потягивается, а затем неожиданно обнимает меня. — Спасибо, — говорит она и выходит через центральные двери на парковку, даже не оборачиваясь. Для любых заведений этого города девять часов вечера — позднее время. Но в воскресенье перед праздником можно и поработать лишние три часа. По крайней мере, так думает Мороуз, но он лжец, вор и мудак. Судя по проблемам в бизнесе, можете добавить в этот список еще и тупицу. Я навожу порядок еще в двух рядах, все время гадая, получится ли выполнить свой план, а затем выключаю свет и запираю двери. Меня тошнит от этого. Уже невыносимо, и я хочу все исправить. Но задуманное тяготит меня. Я не преступница. А мой план — преступление. Я провожу ладонью по лицу, чувствуя жуткую усталость и нервозность, и иду по парковке. Уже поздно и фонари тускло освещают улицу. Каблуки стучат по асфальту, а в руке звякают ключи. Я внимательно смотрю себе под ноги, обходя выбоины, которые Джимми Мороуз так и не потрудился заделать. Я слышу только звук своих шагов и мне кажется, что я одна, но, когда поднимаю взгляд, останавливаюсь. Винни. Он стоит, облокотившись на мою машину, его мотоцикл припаркован рядом. Глава 3 Винни «Я могу по крайней мере попросить ее номер», — думаю я, выходя из магазина. Сводить ее на свидание. Может быть, тогда получится убедить ее уволиться. Или еще лучше, так утомить и затрахать до изнеможения, чтобы она не смогла работать в канун Рождества. Мысль заставляет меня улыбнуться, пока я достаю телефон и пишу Тони. Сообщаю, что к Сочельнику все готово, а затем сажусь на байк, наблюдая за маленьким мальчиком, который на парковке без устали клянчит у мамы игрушку. Женщина выглядит так, словно вот-вот сорвется. Она подвозит полную тележку игрушек к машине, мальчик же пинает тележку, продолжая упрашивать, а малышка на маминых руках закатывает истерику. Похоже, поход по магазинам в последнюю минуту дается нелегко. — Нужна помощь? — спрашиваю я, слезая с байка и подходя к их минивену. Вечерний воздух бодрит, мои ботинки гулко стучат по асфальту. — Буду очень благодарна, — говорит она, поднимая взгляд, но тут же малышка выгибается у нее на руках и издает истошный вопль. — Я думала, они заснут, — с отчаянием в голосе добавляет она. Бедная мама. Я ей сочувствую и хватаю из тележки по несколько пакетов в каждую руку. Она открывает багажник, потом боковую дверь и кладет ключи обратно в сумочку. — Муж работает допоздна, — начинает она объяснять, словно чувствует необходимость оправдаться. Но это не обязательно. Я понимаю. Временами мы совершаем глупости, в которых потом раскаиваемся. — И он должен был купить подарки для своих родственников, но не сделал этого, — продолжает она, пристегивая малышку в детское кресло. Отдаленно слышу щелканье замков на ремнях безопасности. Внимание привлекает шорох. Я поднимаю взгляд и замечаю, как ее сынишка пытается утащить один из пакетов. Женщина захлопывает дверь и обходит минивен, уперев руки в бока. — Джексон! — вскрикивает она. Маленький мальчик вскидывает голову, широко распахнув глаза и открыв рот. Он пойман с поличным. И понимает это. В его глазах явно читается страх, отчего мне становится смешно, но я отворачиваюсь, чтобы он не заметил. Маленький негодяй. Мать выхватывает его из тележки и относит к другой стороне машины, чтобы усадить в кресло. Ему вряд ли больше трех. Он притих, словно понимает, что влип. По крайней мере, он больше не ноет. Загружаю последние пакеты в багажник, с громким щелчком захлопываю его и откатываю пустую тележку на место. Я оглядываюсь через плечо, когда слышу звук захлопнувшейся двери. — Спасибо вам, — искренне благодарит женщина. — Не за что, — отвечаю я, машу на прощание и толкаю тележку к остальным. — Счастливого Рождества, — желает она, вытаскивая из сумочки ключи и направляясь к водительской двери. Когда она открывает дверь, я слышу вопли девочки и инстинктивно морщусь. — Счастливого Рождества, — говорю я, но не утруждаюсь повышать голос, сомневаясь, что меня услышат. Не так уж много людей говорят мне эти слова. Счастливого Рождества . Я не привык их слышать. С остальными праздниками аналогично. Я рос один и это не плохо. Но иногда приятно слышать поздравления. Не буду отрицать. Чем старше становлюсь, тем больше понимаю, как сильно мне этого хочется. Я проверяю время на телефоне, отвлекаясь от непрошенного чувства. Кэри Энн скоро закроет магазин, так что я могу подождать свою Вишенку. Я постукиваю телефоном по джинсам, глядя на здание. Плохие новости. Я не должен ее ждать, но хочу . Что-то в ней влечет меня. Я не могу это объяснить. И это может только усложнить ситуацию. Но я продолжаю врать самому себе. Я могу убедить ее держаться подальше. Но и оградить от опасности, находясь рядом, тоже могу. Этого достаточно, чтобы на моих губах заиграла улыбка, и я усаживаюсь на свой мотоцикл, пока жду. Забываюсь, проверяя электронную почту. Отвлекшись на это ограбление, я отстаю с заказами по изготовлению чопперов. Но я объясняю задержки отпуском, и мои клиенты, кажется, не возражают. У них все равно нет особого выбора. Поэтому они и обращаются ко мне. Ведь никто не делает чопперы круче меня. Знай я раньше, что смогу зарабатывать этим хорошие деньги, я бы никогда не пошел по кривой дорожке. Я отметаю сожаления. Прошлое в прошлом, я двигаюсь вперед. Я смотрю, как милое маленькое создание выходит из магазина и направляется к побитой, выцветшей белой «Хонде» на стоянке. Это не моя девочка, а та цыпочка, которая злилась в подсобном помещении. Я улыбаюсь при воспоминании о ее вспышке гнева и снова возвращаюсь к своему телефону, гадая, получила ли клиентка куклу. Но снова отвлекаюсь, когда чувствую на себе ее взгляд. На мгновение я застываю. Черт . Не стоило задерживаться у входа. Что, если это покажется подозрительным? Как, черт подери, иронично, если меня поймают, потому что я ждал ее? Это никак не входило в мои планы. Девушка заводит машину и с минуту наблюдает за мной в зеркало заднего вида, прежде чем уехать. У знака «Стоп» оглядывается, но сразу газует, наткнувшись на мой взгляд. Нет, этого не случится. Моя Вишенка скажет им, что я просто ждал ее. Я уверен. Да, это еще одна причина не отказываться от нее. Теперь она мое алиби. Каждый раз я приходил сюда ради ее прелестной задницы, набраться смелости, чтобы пригласить на свидание. Я фыркаю, понимая, что приблизительно так все и вышло. Я кажусь себе жалким, понимая, что эта девушка сможет вить из меня веревки, но пресекаю эту мысль на корню. Все дело в том, как она на меня смотрит. Я действую на нее так же сильно, и когда она выходит из магазина, уже знаю, что без проблем смогу сделать ее своей. Словно принимая вызов, она выходит из здания и запирает за собой дверь. Я думаю о том, как легко было бы просто украсть у нее ключи. Я могу это сделать. Может, и стоит. С ключами это не будет ограблением; без них же придется разбить окно и сработает сигнализация. Мы же этого не хотим. Я обдумываю эту мысль, но при виде ее роскошной задницы в обтягивающих джинсах забываю обо всем. Черт, не могу дождаться, когда она будет извиваться подо мной. Член тверд, как камень, пока она, покачивая бедрами, идет к своей машине. Я слезаю с мотоцикла и жду. Она погружена в свои мысли, когда я прислоняюсь к ее пассажирской двери. Она меня даже не замечает. Стоит быть внимательнее одной по ночам. Черт, член дергается в джинсах. Мы можем трахаться прямо здесь, и никто никогда не узнает. Этот городок старый и маленький. В такую позднюю ночь все дома, да и торговая площадка в основном пустая и располагается на окраине города. Нам это сойдет с рук. Но моя Вишенка не из таких девушек, я знаю. Она так просто не дастся. И я не против подождать. По крайней мере одну ночь. А потом позабочусь о ее благосклонности. Наконец она поднимает голову, и при виде меня останавливается и округляет глаза. Я дерзко ухмыляюсь ей и киваю. — Кончила наконец-то? Она краснеет от моих слов, и только тогда я понимаю двойной смысл. У моей Вишенки пошлые мысли. — Винни, правильно? — спрашивает она, поигрывая ключами и уверенно подходя ко мне с игривой улыбкой на губах. Черт, мне это нравится. Ее доверие. Я знаю, что в душе она застенчивая девушка, но ради меня сейчас от этого избавляется. Охрененно. — Кэри Энн, — отвечаю я и киваю, блуждая взглядом по ее красивому телу. Я хочу, чтобы она увидела, как мне нравится ее фигура. Здесь чертовски холодно, и пальто скрывает большую часть тела, но выглядывает верхняя часть груди, раскрасневшаяся от холода декабрьской ночи. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает она, обходя машину, и я следую за ней. Она открывает дверь и прислоняется к ней, давая мне прекрасную возможность насладиться видом на ее задницу. Я очень быстро поправляю член, пока она не смотрит, но слегка покачивает задницей. Она определенно дразнит меня. — О, не искушай меня, — предупреждаю я, когда она вставляет ключ в замок зажигания и заводит машину. Не так уж и холодно, чтобы ей пришлось прогревать мотор. Здесь, на юге, никогда не бывает настолько холодно, но я очень ценю открывшийся вид. Она краснеет и оглядывается через плечо. — Ах, да? — спохватывается она и прикусывает нижнюю губу. На самом деле, я не собирался трахаться возле машины, но если она продолжит в том же духе, то именно это и произойдет. — Ну же, Вишенка, — говорю я, понижая голос. — Ради тебя я стараюсь быть хорошим. Она выпрямляется, когда я подхожу ближе. Поднимает взгляд, хлопая густыми ресницами, и говорит: — Слышала, ты был плохим. Я напрягаюсь, но она наклоняется ближе и шепчет: — Это мне в тебе и нравится. — Горячее дыхание от ее сладких слов щекочет шею, и мои губы расплываются в игривой улыбке. Она отстраняется, ее глаза сверкают неприкрытым желанием. — Отлично. Потому что я хочу пригласить тебя куда-нибудь повеселиться. — Сразу перехожу к делу, пока не прижал ее к машине и не сделал того, чего нам обоим хочется. Ее улыбка становится шире, и проявляется застенчивая сторона, когда Вишенка заправляет волосы за ушко. — Мне нравится эта идея, — ее щеки заливает румянец, — я все думала, когда же ты меня пригласишь. Я в замешательстве морщу лоб. Она жестом указывает на магазин и объясняет: — Ты много раз заходил, но так ничего и не сказал. — Я нервно сглатываю и улыбаюсь ей в ответ, но внутренне чувствую, что задыхаюсь. Нехорошо, что она заметила, но это идеальное прикрытие. — Просто ждал подходящего случая, — отвечаю я, пожимая плечами. Мы оба поворачиваемся к въезду на стоянку, когда там появляется белая «Хонда» и останавливается возле нас. — Кэри, ты в порядке? — спрашивает недавно уехавшая сотрудница, не спуская с меня глаз. Кэри издает смешок, подходит к подруге и наклоняется к ее окну. — Я в порядке, Синди. Просто меня приглашают на свидание, — сообщает она, бросая на меня довольный взгляд. Немного раздражает, что нас прервали, но должен признать, что подруга молодец. Я ее не виню — я наверняка выглядел подозрительно. Недоверчивый взгляд сотрудницы превращается в удивленный и несколько воодушевленный. — Ты действительно столько проехала назад, чтобы проверить меня? — спрашивает Кэри с ноткой недоверия в голосе. Синди закатывает глаза и пожимает плечами, прежде чем ответить: — Можешь подать на меня в суд за то, что я была хорошей подругой и переживала за твою задницу. — Она улыбается Кэри и коротко машет мне рукой. — Хорошо, тогда оставлю вас наедине. Она отъезжает, и у меня из груди вырывается хриплый смешок. Вишенка медленно возвращается ко мне. — Значит, завтра вечером? — довольно дерзко спрашиваю я ее, когда задние огни «Хонды» исчезают вдали на улице. Мой член уже затвердел при мысли о ее теле подо мной. — Это вечер перед Сочельником, у нас семейный ужин. Ох, да. Я забыл. Не то чтобы у меня были планы, но у большинства людей они обычно есть. Она выглядит разочарованной, как будто ей действительно грустно мне отказывать. — Прости. Мы наряжаем елку. Это семейная традиция. — Ну, это важно. У меня семейных традиций нет. Для этого должна быть семья. Еще одно отличие, еще одна причина, по которой нам не стоит встречаться. Эта мысль возвращает меня к действительности. Я не вижу будущее с моей Вишенкой. На мгновение пытаюсь вспомнить, почему я здесь с ней. Почему ждал ее и планировал наше маленькое свидание. Мне нужно вытащить ее из магазина в канун Рождества. Да, вот в чем причина. Гребаный лжец. Мне просто хочется, чтобы она оказалась подо мной. Она пожимает плечами и говорит: — Это будет рано и моя мама обычно напивается и отключается уже в восемь. — Она покачивается на пятках, пожимая плечами. — Я могу улизнуть. Встретимся чуть попозже? — под конец фразы ее голос похож на мурчание. — Черт, да. Это свидание. Глава 4 Кэри Энн Это глупо. У меня мурашки по коже, я нервничаю и чувствую себя маленькой девочкой, но мысли о Винни напоминают о моих старых чувствах к нему. Я возвращалась из школы домой, а он проезжал мимо на мотоцикле, и я мечтала оказаться за его спиной, обнимать за талию. Представляла, как он целует меня возле школы. Я тихонько усмехаюсь и подношу пиво к губам. Времена изменились, но я до сих пор не могу спокойно о нем думать. Я смотрю, как посетитель позвякивает колокольчиками в украшении из остролиста на стойке бара. Наряду с рождественской музыкой, это действительно создает праздничное настроение. На венке даже есть искусственный снег, а на окне бара баллончиком нарисован снеговик и снежинки. Это мило, но какой-то придурок проводит по нему пальцем, чем выводит из себя бармена. Судя по всему, именно он и нарисовал это произведение искусства. Я смотрю перед собой и игнорирую парня. Тот пьян, а бармен лишь качает головой и продолжает протирать стаканы. Думаю, ему приходится каждый вечер рисовать нового снеговика. — Никакой омелы? — Я слегка подпрыгиваю на стуле и чуть не проливаю пиво, когда слышу его голос. Винни. Я слегка улыбаюсь ему и отставляю пиво, пытаясь утихомирить разошедшееся сердце и вспомнить вопрос. Голос Винни глубокий и хриплый, отчего в животе зарождается желание. Щеки вспыхивают, когда я, наконец, понимаю, что он сказал. Омела . Я сильная, уверенная в себе женщина, но этот мужчина пробуждает во мне застенчивость, которой я не чувствовала уже много лет. Я ковыряю этикетку на пивной бутылке и качаю головой, прикусив губу. — Не здесь, — шепчу я самым сексуальным голосом, на который только способна. Сегодня вечером я оделась в темно-красное платье, которое плотно облегает фигуру. Знаю, оно тесновато и несколько провокационно для этого бара, но мне хочется хорошо выглядеть. Хочется показать свою женственность. Что я теперь взрослая женщина и хочу именно то, что он собирается мне предложить. Застенчивость борется во мне с желанием вести себя распутно. Но мне все равно. Я хочу его и не позволю уйти, не попытавшись. Он садится за стойку бара и бросает взгляд на идущий по телевизору футбольный матч, пока снимает кожаную куртку. На нем идеально чистая футболка, плотно облегающая широкие плечи, и выцветшие синие джинсы. Черт, даже в повседневной одежде он выглядит на миллион баксов. Внезапно я начинаю казаться себе дешевкой в своем дорогом платье. Я перестаю ковырять дурацкую этикетку и, наконец, делаю еще один глоток пива. — Ты прекрасно выглядишь, Вишенка, — говорит он глубоким низким голосом, который каким-то образом напрямую связан с моим клитором. Я поворачиваюсь к Винни, почувствовав на себе взгляд его небесно-голубых глаз. Я не позволю ему уйти, пока не дам ясно понять, чего мне хочется этой ночью. Он мой личный подарок на Рождество. И пусть я буду похожа на шлюху, а не Санту, но я сама ворвусь в его спальню с криками хо-хо-хо. Именно его, так как я все еще живу в доме родителей, пока не перешла на новую работу. Я заметно съеживаюсь от этой мысли. Винни смеется, а потом заказывает пиво. — Что, тебе не нравится такое прозвище? — интересуется он. Я тихонько смеюсь и улыбаюсь, чувствуя легкое головокружение от пива и беру еще одну бутылку у бармена. — Мне нравится, как ты меня называешь. В твоем исполнении это звучит так пошло, — признаюсь я и сильно краснею от собственных слов, во всем виня алкоголь. Он приподнимает бровь и подается ко мне. — Серьезно, Кэри Энн? — Его горячее дыхание согревает шею и вызывает дрожь по телу, отчего соски твердеют. Он едва касается моего уха, когда хрипло произносит: — Я не знал, что ты развратная девчонка... Вишенка. Я непринужденно смеюсь, несмотря на то, что мне жарко и не по себе. Хочется, чтобы он знал, как я хочу его, но не собираюсь слишком облегчать ему задачу. — Так какие у тебя планы на Сочельник? — как бы невзначай спрашиваю я и тут же вспоминаю о своих. Желание покидает меня, и во рту пересыхает. Я сильнее стискиваю бутылку. Сердце ускоряет бег. Я должна работать, но еще важнее, я должна убедиться, что все идет гладко. Сначала нужно выключить видеокамеры. Кровь кипит от нервов. Я не позволю Мороузу сделать это снова. Мне не безразличен приют, и я точно знаю, что все повторится как в прошлом году. Пожертвования действительно необходимы, но этот жадный ублюдок все их забрал. Я видела чек, который он выписал самому себе. Я не хотела в это верить, но, когда спросила миссис Пилкэвидж, перечислены ли деньги, и она ответила, что нет, мое сердце разбилось. Она пожилая женщина и верит всему, что он ей говорит. Так неправильно. Я не могу этого вынести. Я поступлю правильно, даже если рискну всем. — Особенно никаких. — Винни пожимает плечами, а потом на мгновение отводит взгляд на телевизор. Мне нужно взять себя в руки. Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Я никогда ничего подобного не делала, но никому не позволю помешать мне отдать в приют каждый полагающийся им цент. И, вдобавок ко всему, у меня есть доказательства того, что Мороуз сделал, поэтому он отправится в тюрьму как вор. Но я не собираюсь ждать, когда это можно будет сделать законным методом. Я позабочусь о том, чтобы у детей было самое лучшее Рождество в их жизни. Последняя мысль наполняет меня уверенностью. Кровь бурлит от гнева, но взгляд Винни превращает его в нечто иное. Нечто более сильное, такое горячее, что невозможно игнорировать. Мне совершенно не о чем беспокоиться по поводу завтрашнего вечера. Все должно пройти идеально. Поэтому сегодня я расслаблюсь. С ним . — Значит, в канун Рождества ты свободен? — небрежно спрашиваю я и ставлю бутылку на стойку. Я помню, что он из сиротского приюта, и у меня немного щемит сердце. Он провел там несколько лет, пока тетя наконец не взяла его к себе. Не могу поверить, что забыла. Я делаю еще один глоток, чтобы заглушить нагрянувшие эмоции. Мне стоит быстро сменить тему. — Ты что-нибудь ждешь на Рождество? — интересуюсь я. Он смотрит поверх меня на падуб и снова спрашивает: — Омелу? Я тихонько смеюсь, отчего у меня подрагивают плечи. — Тогда как насчет поцелуя? — наконец спрашивает он, наклоняясь ко мне. Я застенчиво улыбаюсь, но поцелуй меня не смущает. Я более чем счастлива согласиться. Но мне хочется большего . Я слегка наклоняюсь, и он тянется ко мне, но я прижимаю палец к его губам и останавливаю. Он медленно открывает глаза и с вызовом смотрит на меня. Скрытая угроза, таящаяся в синеве его глаз, разжигает желание в полную силу. — Сначала мне нужно, чтобы ты отвез меня домой, — шепчу я ему в губы. Я задыхаюсь от жара, пылающего в его взгляде. — Это можно устроить, Вишенка, — говорит он. — Допивай свое пиво и поедем ко мне. Глава 5 Винни Не получается достаточно быстро сорвать с нее платье. Ее пальцы двигались все ближе и ближе к моему члену, пока я вез ее сюда. Мы оставили ее машину у бара, и она поехала со мной на байке, прижимаясь ко мне грудью и согревая спину. Я уже был тверд от одного ощущения ее тела, но потом эти руки... Моя Вишенка — шаловливая девочка, и мне это чертовски нравится. Ноготками она нежно царапала пояс джинсов, пока кончиками пальцев проникала под него. — Вишенка, — предупреждающе прорычал я, когда мы остановились на красный свет. Но в ответ она потянулась ко мне, завладела моими губами и застонала. Черт, член дергается, вторя мыслям о том, как же хочется взять ее прямо здесь и сейчас. Я прижимаю ее спиной к стене коридора, пинком захлопывая за собой входную дверь, и судорожно пытаюсь стащить с себя эту чертову одежду. Проклятье, мне положена медаль за то, что дождался, когда мы окажемся дома за закрытыми дверями. Наши губы прижимаются друг к другу, и я проскальзываю языком в ее горячий рот. Я блуждаю руками по ее телу, а она целует меня с такой страстью, какой я никогда еще не испытывал. Хватаю ее за задницу, притягиваю к себе, и она обхватывает ногами мои бедра. Хорошая девочка. Черт, если бы я знал, как сильно она меня хочет, я бы в баре не задерживался. Я беру ее на руки и несу в спальню. Никакого смущения и сомнений. Мы взрослые люди со своими потребностями, и я готов раздеть ее и разрядить сексуальное напряжение между нами. Скольжу ладонью вверх по ее платью и ласкаю гладкую кожу, в то время как Вишенка впивается ноготками мне в плечи, а другой рукой зарывается в мои волосы. — Винни, — стонет она. Я отрываюсь от ее губ, чтобы провести зубами по шее и оставить на коже дорожку влажных поцелуев. Наткнувшись ногами на кровать, я бросаю Кэри на матрас и улыбаюсь, когда слышу ее вскрик. Быстро снимаю футболку и включаю лампу на ночном столике. Медленно расстегиваю джинсы и смотрю на свою сладкую Вишенку. Она выглядит очень сексуально, возбужденно и немного смущенно. Все еще в платье, хотя туфли потерялись где-то между прихожей и спальней. — Сними это, Вишенка — бормочу я, глядя на нее голодными глазами. Она смотрит на выключатель и заметно сглатывает. — Мы можем выключить свет? — тихо спрашивает она. Самоуверенность покидает ее. Часть меня хочет сдаться и исполнить любой ее каприз, просто испытывая благодарность, что такая девушка, как Вишенка, хочет быть с таким мужчиной, как я. Но этому не бывать. Я хочу ее видеть. — Нет, — качаю головой, удерживая ее взгляд. Выражение ее лица слегка меняется, и я стаскиваю штаны и подхожу к ней обнаженный. Кровать скрипит, когда я подползаю, мой член твердый и готовый. — Я хочу видеть твое лицо, когда ты кончишь от моего члена, Кэри. Услышав мои пошлые слова, она округляет свои прекрасные губки. — Раздевайся, — приказываю я, и она выскальзывает из платья, а потом нерешительно расстегивает лифчик. Но я выгибаю бровь, и она оказывается лишь в тонких кружевных трусиках. И они должны исчезнуть, прямо сейчас, черт подери. Я просовываю большие пальцы под кружево и срываю их с нее. Мне не следовало этого делать, но она меня простит. Кэри ахает, но не протестует. Ее дыхание прерывистое, а бледно-розовые соски твердеют. Она прекрасна. Я отбрасываю трусики в сторону, обхватываю ее бедра, наклоняясь к хорошенькой маленькой киске и медленно провожу по ней языком. Черт, она такая сладкая. Точно такая, как я и ожидал. Кэри стискивает пальцами мои волосы и прижимает меня сильнее. Я улыбаюсь при виде такого страстного желания. Всасываю в рот клитор, заставляя ее извиваться подо мной. Ей нужно больше, я знаю. Она отчаянно жаждет получить разрядку. Но ей нужен я. Ласкаю языком пульсирующий клитор и наградой мне служат сладкие стоны, срывающиеся с ее губ. Наконец, я отпускаю ее попку и засовываю два пальца в киску, массируя чувствительную точку и трахая именно так, как нужно. — Да! — вскрикивает она, ерзая перед моим лицом. Я отстраняюсь и опускаю ее бедра, глядя с серьезным выражением лица. — Ты должна быть хорошей девочкой, Вишенка, — говорю я, и она смотрит на меня, прерывисто дыша. — Перестань ерзать и лежи спокойно. — Я серьезен, слишком. Я не возражаю, пускай она хоть сядет мне на лицо, но сейчас мне хочется полностью контролировать ее удовольствие. — Да, сэр, — выдыхает она, и у меня чуть земля не уходит из-под ног. Черт возьми, да. Головка члена уже влажная от возбуждения, и мне необходимо как можно скорее довести мою Вишенку, чтобы оказаться внутри нее. Я опускаю голову и набрасываюсь на ее киску, как изголодавшийся мужчина. Кэри царапает ноготками мой затылок и старается удерживать бедра даже когда от удовольствия ее спина выгибается дугой. Хорошая девочка. Я посасываю клитор и толкаюсь пальцами, пока она не сжимает бедра вокруг моей головы. Я отстраняюсь и облизываюсь, а затем ловлю ее распаленный взгляд. — Кончи для меня, Вишенка — шепотом приказываю я, нажимая большим пальцем на клитор, и она взрывается. Запрокинув голову, она издает сдавленный крик и стонет мое имя — самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел. Ее бедра все еще дрожат, когда я раздвигаю ей ноги, чтобы расположиться между ними и направить в нее член. Врываюсь в нее, не давая времени спуститься с вершины наслаждения, и от удовольствия Вишенка еще сильнее выгибает спину. Я стону ей в шею, погружаюсь до самого основания и позволяю приспособиться к моему размеру. Какая она узкая. Вся влажная, но такая чертовски тугая. — Винни, — снова стонет она, и этот тихий звук заставляет меня двигаться. Я сжимаю ее бедра и ритмично двигаюсь, наблюдая за игрой удовольствия на ее прекрасном лице. Тусклый свет лампы смягчает ее черты и делает еще более красивыми. — Смотри на меня, Вишенка, — шепчу я, набирая скорость и почти задыхаясь. Она поднимает затуманенный взгляд, ее аппетитные губки приоткрыты. — В этот раз я хочу видеть, как ты кончаешь. Кэри молча кивает. Она выглядит так, будто потерялась в удовольствии, и я готов толкнуть ее за грань во второй раз. Я врываюсь в ее тугую дырочку снова и снова. Кровать скрипит и с каждым сильным толчком ударяется о стену. Но это только подстегивает меня продолжать, расширять границы удовольствия моей девочки. Я наклоняюсь, покусываю ее губы и смотрю в полные похоти глаза. Позвоночник покалывает, пальцы на ногах поджимаются. Черт, мои яйца каменеют, и я чувствую, что уже близко. Задерживаю дыхание и трахаю ее еще жестче и быстрее. Безжалостно вонзаясь и отчаянно желая, чтобы она достигла вершины вместе со мной. Ее шея выгибается дугой, пальцы впиваются в плечи, но она не отводит взгляд. Какая же идеальная. Наконец, ее губы округляются от стона, и я врываюсь в нее еще дважды, пока тугие стеночки не начинают сдавливать член. Ощущение и звуки ее оргазма толкают меня через край. Каждый сантиметр тела воспламеняется и покалывает от удовольствия, когда я наполняю ее мощными горячими выстрелами спермы. Волны поразительного оргазма буквально обжигают, пока Кэри дрожит подо мной во власти собственной разрядки. Я наклоняюсь и нежно целую ее. Она стонет, прижимая меня к себе, и все в этот момент кажется правильным. Что-то оседает глубоко внутри моего сердца и остается там, даже когда я отстраняюсь. Не знаю, что это такое, и пытаюсь избавиться от незнакомого чувства, пока иду в ванную и вытираюсь, а затем беру полотенце и для нее. Она все еще лежит в постели, закрыв глаза и свернувшись калачиком, выглядя одновременно прекрасной и уязвимой. Я вытираю ее бедра. Кэри издает тихий удовлетворенный звук, когда я накрываю ее одеялом. Но это действие, кажется, разрушает влияние чувственных чар. Она садится с широко открытыми глазами и оглядывает комнату. Ищет свою одежду. Уже уходит? Черт возьми, это впервые. Я стараюсь не обращать внимания на тянущее ощущение внизу живота. Я иду в ванную и бросаю полотенце в корзину, пока Кэри начинает собирать одежду. — Хочешь остаться? — предлагаю я. Я сам этого хочу. Хочу иметь доступ к этому сладкому телу всю ночь и довести до изнеможения ее попку. Это напоминает мне, что завтра она работает. Черт. Секс с ней прекрасно отвлек, но реальность снова медленно накрывает. — А утром могу предложить блинчики. И небольшую колбаску, если захочешь. — Я пытаюсь говорить легкомысленно, но уже чувствую, что кайф проходит. Хочется просто перемотать назад, к тому моменту, когда мы просто наслаждались ощущением друг друга. — Эта штука совсем не маленькая, — усмехается она, глядя на меня и бросая порванное белье в мусорную корзину у стола. Мои губы растягиваются в ухмылке. Как будто завтрашнего дня не существует. Как будто мои планы совсем не важны. Но это не так. Они могут изменить жизнь. Не только для меня, но и для этих детей. — Так ты останешься на ночь? — снова спрашиваю я. Как же мне этого хочется. Мне нужно следить за ней, и мне не нравится мысль, что завтра я не могу ее контролировать. — Я не могу. Мне рано вставать. — На работу? — Ага, — отвечает она. Черт. Не хочу, чтобы она шла. Было бы намного легче без ее присутствия. — Не думаю, что тебе следует это делать, — стараюсь говорить шутливым тоном. — Не думаю, что ты должен указывать мне, что делать, — умничает она, снова надевая туфли. Ее резкий ответ заставляет меня подойти к ней, схватить за задницу и потянуть к кровати. Она ахает, когда я толкаю ее вниз и заключаю в ловушку из собственного тела. — А если захочу? — спрашиваю я, глядя в ее пронзительные голубые глаза. Ее дыхание прерывистое, а взгляд полон желания, но она отстраняется. Черт. На этот раз я ее отпущу. — Прости, Винни. Завтра мне нужно работать. — Она выскальзывает из-под меня, и я разочарованно вздыхаю. Член снова каменный. — Ты собираешься бросить меня в таком состоянии? — интересуюсь я, указывая на свой явный стояк. — Брось, Вишенка, не думал, что ты так поступишь со мной. Она широко улыбается, упирается коленом в кровать и целует меня в губы. — Может быть, завтра? — предлагает она, и в ее глазах светится ранимость. — Поздно вечером? — Она целует меня еще раз. — Я закончу, а потом ты закончишь? — спрашивает она, глядя прямо на мой член. Черт, как же я этого хочу. Просто до одури. Но завтра вечером... она может узнать. Она ни за что не должна узнать мой голос. Я должен разобраться с этим. — Ты в порядке? — спрашивает она с явным беспокойством в голосе. И тут я понимаю, что выражение моего лица изменилось. — Да, да, Вишенка. — Я обхватываю ладонью ее затылок и целомудренно целую в щеку. — Я отвезу тебя обратно, и встретимся завтра вечером. Глава 6 Кэри Энн Сердце буквально выскакивает из груди, когда я держу в руках спортивную сумку. Я уже все подготовила, вместе с записью доказательств. Упаковала пленку и написала адрес, так что остается отправить ее по почте, а камеры я отключила. Я вообще избавилась от пленки, так что они даже не догадаются, кто все сделал. С ключ-картой ничто не мешает мне открыть все кассы и вытряхнуть содержимое ящиков. Даже покупателей больше не осталось. Последние двадцать минут магазин будто вымер. Но я подожду до закрытия, на всякий случай. В маленьком городке глупо работать в канун Рождества. Все уже давно закупились и либо на ежегодном параде, либо рассказывают детям рождественские истории, пытаясь уложить их спать. Если бы я не планировала использовать эту ситуацию в своих интересах, я бы злилась, что мне приходится работать. Но вот я здесь, готова исправить ошибку и выкрасть деньги обратно. Я нажимаю кнопку на телефоне и вижу, что уже восемь. Время закрытия. Бросаю взгляд на две чужие машины на стоянке. Они должны уже убраться отсюда, чтобы я могла покончить с этим. Я не знаю, почему они здесь. На нашей улице уже все закрыто, и владельцы, похоже, не собираются приезжать. Ладони вспотели, а сердце бешено колотится. Мне просто хочется, чтобы все это поскорее закончилось. Тошнит уже. Я отвожу взгляд от парковки. Нужно сохранять спокойствие и делать все уверенно. Зажмуриваюсь и делаю глубокий вдох, настраиваясь. Но когда распахиваю глаза, сердце ускоряет бег. Кто-то вошел. Черт. Нервы на пределе. Я медленно поворачиваюсь, ожидая увидеть мистера Мороуза, готового сорвать мои планы. С моей удачей такое запросто, но вместо этого все еще хуже. Я застываю на месте. Черт. Сердце колотится в груди так сильно, что становится больно. Намного хуже. Хочется закричать, но легкие парализованы, а ноги дрожат. Я хватаюсь за стойку, чтобы не упасть, когда входят двое мужчин в черных лыжных масках и запирают за собой дверь О, Господи. Я трясу головой, не веря своим глазам, все силы сметаются страхом. Чувствую слабость в ногах и ледяной холод в теле. — Стой, — приказывает первый мужчина, и краем сознания я цепляюсь за его глубокий тембр голоса. У каждого в руках пистолет, но дула опущены. Незнакомцы в перчатках и во всем черном. Вот черт. Нет! Этого не может быть! Я бросаю взгляд на парковку и судорожно вздыхаю. Обе машины все еще там. Черт. Держу пари, они принадлежат им. Качаю головой, желая, чтобы все это было понарошку. — Все хорошо. Тебе просто нужно слушать и делать, что велено, и все быстро закончится, — спокойно говорит мужчина слева от меня. Его голос выше, с нотками южного акцента. В лыжной маске мне видны только его темные, шоколадного цвета глаза. Оба мужчины высокие, широкоплечие. Тот, что слева, крупнее другого. Внутренне я начинаю отмечать все, что поможет выследить этих мудаков. Я выпрямляюсь, чувствуя, как ко мне возвращается решимость. Я не позволю им выйти сухими из воды. Мужчина справа от меня бросает большой черный рюкзак на стойку, а мужчина слева приказывает: — Просто сложи деньги в рюкзак, и мы уйдем. — Я смотрю на черный рюкзак, чувствуя, как закипает гнев, а руки сжимаются в кулаки. Эти деньги предназначались для сиротского приюта. Я выдыхаю сквозь стиснутые зубы и качаю головой. — Нет? — недоверчиво переспрашивает мужчина слева от меня. Он перекладывает пистолет из одной руки в другую, и, хотя дуло все еще смотрит вниз, ему удается меня напугать. Сердце стучит, стучит, стучит. — Послушай, милая, это очень просто. Берешь и вытряхиваешь деньги из каждой кассы, или мы делаем это сами. Я снова качаю головой, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Мужчина справа стоит неподвижно, просто смотрит на меня своими бледно-голубыми глазами. — Я не отдам тебе ключ, — говорю я хриплым голосом. Глупо. Правда глупо. Но я не могу позволить им сделать это. Не могу позволить еще одному человеку украсть деньги у этих детей. Они принадлежат им, черт побери! Они им нужны . А не этим ублюдкам, которые решили ограбить магазин в канун Рождества. Я злюсь еще сильнее и практически слетаю с катушек. Но мужчина справа от меня подходит ближе. — Неужели нельзя без драки? — бормочет он себе под нос. Так тихо, но так знакомо. Он смотрит на своего напарника и добавляет: — Мы не хотим причинить тебе боль. Слезы текут из глаз, скатываясь по щекам, и я сердито смахиваю их. — Кроме того, у нас есть ключ, — уверенно говорит мужчина слева, протягивая карту управляющему. Какого хрена? Мое лицо искажается от тошноты и злости. Им даже мой ключ не нужен. Черт, да я стану физической преградой, хоть это и бесполезно. Но все равно должна попытаться. Я качаю головой и решительно отказываюсь. — Нет, — произношу я с уверенностью, которую почти не чувствую. — Я вам не позволю. — Я закрываю глаза и пытаюсь собраться с духом, чтобы продолжить борьбу. Но, открыв их, инстинктивно делаю шаг назад, упираюсь поясницей в стойку и тихо вскрикиваю. Вот черт, он направляет пистолет прямо на меня, и сердце замирает. Его шоколадно-карие глаза смотрят вызывающе. Скованная страхом, я поднимаю обе руки вверх. Не хочу умирать. Я делаю прерывистый вдох. — Не смей, мать твою, наводить на нее пистолет! — рявкает мужчина справа от меня. Сердце замирает, а руки медленно опускаются. Я узнаю его голос. Я мотаю головой, не желая в это верить. Но как только он оглядывается, я понимаю, что угадала. — Винни? — шепчу я. Глава 7 Винни Это фальшивый пистолет, но Тони до смерти пугает мою сладкую Вишенку. Я его прибью. А еще отшлепаю по заднице Вишенку. Деньги не стоят того, чтобы подвергать себя опасности. Какого черта она творит? Мне уже начинало казаться, что все пройдет хорошо. Просто заставим ее отойти в сторону, схватим деньги и уберемся к чертовой матери. Проще простого. Снаружи стоят две развалюхи, чтобы скрыться от копов. Их никто не отследит, и все было бы в порядке. Черт, я с нетерпением ждал вечера, чтобы утешить ее. Я знаю, что моя Вишенка сильная, и она хочет поступить правильно. Но она не должна так рисковать своей жизнью. Пульс ускоряется, когда она снова отрицательно качает головой. Кэри напугана, и мне хочется обнять и успокоить ее. Хочу посвятить ее в происходящее. Но она этого не поймет. Может даже не поверить мне, если я расскажу правду. Сама мысль о том, что она сочтет меня лжецом и плохим человеком и что я ее не стою, заставляет сердце биться чаще. Я не могу этого допустить. Не хочу, чтобы это встало между нами. Я что-то чувствую к ней и хочу большего. Не могу позволить всему выйти из-под контроля. — Нет, — упрямится она, глядя Тони в глаза. Охренеть, у моей девочки есть яйца. — Я вам не позволю. Она закрывает глаза, и Тони поднимает фальшивый пистолет. К черту все. Он не будет ее запугивать. Я не могу позволить ему так с ней обращаться. На меня и раньше целились из пистолетов. Но не позволю ей пройти через это. — Не смей, мать твою, наводить на нее пистолет! — рявкаю я и выбиваю оружие из его рук. Я ничего не слышу, кроме своего тяжелого дыхания, как же я зол. Ему следовало вести себя аккуратнее. Я хочу просить ее убежать, убираться отсюда, пока ничего не произошло, чтобы она ни за что здесь не оставалась, но она шепчет: — Винни. Внутри все леденеет, и я медленно поворачиваюсь к ней лицом, наблюдая, как в ее прекрасных глазах плещется шок. Ладони холодеют. Черт, это худший из возможных исходов. Она знает. Я хочу утешить ее, но она, кажется, преодолевает свой страх и начинает трясти головой еще сильнее. — Это не то, что ты думаешь... — начинаю объяснять я, но она обрывает меня. — Ты что, издеваешься надо мной? — практически выплевывает она. Должно быть, действительно доверяет мне, потому что все следы страха исчезают, сменяясь яростью. Я этого не ожидал. — Ты что, блядь, серьезно?!— кричит она. Она в бешенстве. — Черт, черт, — ругается Тони у меня за спиной. — Вишенка, — тихо говорю я. Это предупреждение. Я знаю, что она злится, но ей нужно успокоиться. — Ты не возьмешь эти деньги! Это для сиротского приюта! — кричит она мне в лицо, выходя из-за стойки. — Господи, из всех людей, именно ты... — Она бросается ко мне, но я останавливаю ее кулак, нацеленный мне в грудь. Я должен рассказать ей правду, но ей она не понравится, она может даже не поверить мне. Но она, черт возьми, услышит ее. — Так дело не пойдет, — говорю я, оказавшись с ней нос к носу. Совершенно позабыв о том, что Тони наблюдает за нами. — Разумеется, нет, черт подери! — вскрикивает она. — Сними маску и поговори со мной! — Она пытается ударить меня в грудь другой рукой, но я хватаю запястье и не отпускаю. — Прекрати, Вишенка, — говорю я тихо, а в голосе едва слышна угроза. Я не прочь схватить ее и увести отсюда, как ребенка, у которого случился чертов припадок. Тони справится здесь и сам. Видеонаблюдение работает, и я не могу позволить им увидеть мое лицо. Звука нет, но есть, по крайней мере, видео. Это я точно знаю. И хотя я уверен, что Вишенка теперь в курсе, я все еще верю, что она никому не расскажет. — Черт, чувак! — кричит Тони за спиной, ударяя кулаком по стойке и расхаживая взад-вперед. Ему нужно успокоиться. — Все, успокойтесь, — говорю я достаточно громко, чтобы они оба услышали. — Я уже отключила запись. Но вам придется нахрен убить меня. — Вишенка вырывает свои руки из моей хватки. — Я слишком много сил вложила, чтобы дети получили необходимое. Я пытаюсь понять, о чем она, но это бессмысленно. Она скрещивает руки на груди и смотрит на меня со слезами на глазах. Пытается быть сильной, но сказанное давит на нее. Я склоняю голову набок и спрашиваю: — Что ты имеешь в виду? Она покачивается на пятках и отводит взгляд. В меня закрадывается страх. Она заперта в этом магазине, и только что сказала, что камеры отключены. Вишенка . Ей действительно нужно, чтобы я отшлепал ее по заднице. Какого черта моя сладкая вишенка сознается в подобном? Она не очень хорошо избегает неприятности. Но, с другой стороны, иначе она бы со мной не связалась. — Расскажи мне, — приказываю я и этим привлекаю ее внимание. — Я не могу позволить тебе украсть деньги, — говорит она тихим голосом, в котором сквозит боль. Но и убежденность тоже присутствует. Я знаю почему. Она думает, что деньги пойдут в приют, как и положено. Но это не так. — Я отвезу эти деньги в приют, — говорю я, глядя в нежно-голубые глаза. — Мороуз вор. — Я тяжело вздыхаю, когда она округляет глаза. Она должна мне поверить. — Деньги попадут куда надо, Вишенка. Просто позволь нам передать их по назначению. Она несколько раз моргает и учащенно дышит. — Я клянусь, мы передадим их в приют. — Охренеть, — выдыхает она, приближается ко мне и делает то, что я никак не ожидал. Обвивает руками мою шею, прижимается сладкими губами к моим и стонет. Я в шоке, но это так приятно, что я поддаюсь ее чарам, позволяю целовать меня и откладываю пистолет на стойку, чтобы обнять тонкую талию, притянуть ближе. Я мог бы заниматься этим всю ночь, но мы не можем. Я пытаюсь отстраниться, но она только крепче прижимается ко мне. Моя ненасытная девочка. Она не унимается, пока Тони не рявкает: — Какого хрена здесь происходит? Глава 8 Кэри Энн Я отстраняюсь и смотрю на друга Винни. Улыбка на моем лице тускнеет, когда я снова вижу его пистолет. Отступаю на шаг назад и перевожу взгляд с одного на другого. — Ты отключила запись? — спрашивает Винни. Я киваю. — Ага. Сердце просто переполнено осознанием того, что Винни исполнял мои собственные планы. С ним я чувствую себя в безопасности. Но все портится тем фактом, что у его друга сносит башню. Мне становится не по себе при виде оружия. — Какого хрена тут происходит, чувак? — Парень толкает Винни в плечо, когда тот снимает маску. — Она своя, Тони. — Так ты собирался меня ограбить? — спрашиваю я Винни, игнорируя укол страха. Я не спускаю с Тони глаз. Я его не знаю, и мне не нравится его присутствие. Почему-то Винни так легко простить. Особенно зная, зачем он это делает. — Я не хотел, — Он обнимает меня за талию и притягивает к себе. Я прижимаю ладони к его груди. — Не хотел тебя пугать. Я усмехаюсь, отказываясь показывать, насколько нервничаю, и возражаю: — Я была зла, а не напугана. Он улыбается, как будто умиляясь. Я оглядываюсь на его друга, который наконец-то снимает маску. Он выглядит смутно знакомым. — Это твоя девушка? — спрашивает он, хмурясь. — Со своими среди сотрудников было бы проще, — бормочет он. Засовывает маску в карман и подходит к ближайшей кассе. Винни крепче прижимает меня к себе, а я пытаюсь отстраниться и наблюдаю за Тони. — Значит, мы вместе грабим это заведение? — с улыбкой спрашивает Винни и целует меня в нос. Я поджимаю губы, не уверенная, что доверяю ублюдку за кассой. — Все в шоколаде. У нас есть двадцать минут до начала парада. Мы возьмем наличные и просунем их в дверь через щель для писем. Я киваю. Их план лучше, чем мой. Я собиралась завезти деньги рано утром. Так даже лучше. Взять деньги и как можно скорее избавиться от них. Бросаю взгляд на Винни и почти понимаю, что им движет. Но историю Тони я не знаю. Напряженно наблюдаю, как он засовывает деньги в рюкзак, однако Винни совершенно спокоен и, очевидно, доверяет ему. — Зачем ты это делаешь? — спрашиваю я, когда Тони закрывает первую кассу и переходит к следующей. У нас их всего три. Так что много времени не понадобится. — Когда-то я был там. — Он поднимает на меня взгляд. У него совсем юное лицо, хотя телосложение взрослого мужчины. — В приюте. Без миссис Пилкэвидж я бы сегодня здесь не стоял. Меня бы точно посадили. — Он открывает ключом следующую кассу. В его голосе сквозит печаль. — У этих детей жизнь будет лучше, чем у меня. — Ты мне доверяешь, Вишенка? — спрашивает Винни, отводя взгляд от Тони. — Не знаю, — шепчу я, хотя каждой клеточкой говорю «да». Так нельзя. Знаю, что это наивно, но ничего не могу поделать. Я верю ему. — Пристрели меня, Тони, — велит Винни, и у меня замирает сердце. Тони смеется и поднимает пистолет. — Стой! — кричу я, изо всех сил толкая Винни в грудь, но он сильный и я не могу сдвинуть его с места. Сердце выскакивает из груди, когда Тони нажимает на курок снова и снова. Требуется минута, чтобы немного успокоиться. Он, должно быть, издевается надо мной. — Это водяной пистолет, — сообщает Тони, смотрит на часы и идет к третьей кассе, — но в нем нет воды. — Я знал, что ты будешь работать, — говорит Винни. — И не мог взять с собой настоящий пистолет, не мог подвергать тебя даже малейшей опасности. Сердце сжимается. Я судорожно сглатываю, мне не нравится, какие сильные чувства вызывает во мне этот человек. Слишком быстро, слишком рано, но больше всего на свете мне хочется убежать с ним. Последняя касса закрывается с громким лязгом. — Это не все пожертвования, — говорит Тони, — но большая часть. — Он застегивает молнию рюкзака и включает телефон. — Пятнадцать минут, — объявляет он, закидывая рюкзак на плечо и оглядываясь на нас с Винни. — Пора отнести деньги. Винни смотрит на меня, и я знаю, что он собирается попросить меня остаться. Но этому не бывать. Ни за что. — Вишенка... — начинает он, но я не даю ему закончить. Качаю головой и отрезаю: — Нет, я иду с вами. Взгляд Винни суров, но смех Тони нарушает момент. — Да уж, она определенно твоя девушка, — говорит он. Винни кладет руку мне на талию и ведет к дверям. Мы должны поторопиться. — Оставь ключ на стойке, чтобы они не подумали на Вишенку, — велит Винни, и Тони кивает. Он оставляет ключ-карту и подсовывает под него записку. Я хочу посмотреть, но Тони хватает меня за запястье. — Никаких отпечатков, — тихо говорит он, и я киваю. Полагаю, в первую очередь они проверят отпечатки пальцев сотрудников. Логично. — Что в записке? — спрашиваю я. Кривоватая улыбка приподнимает уголки его губ. — Счастливого Рождества, Гринч. Глава 9 Винни Она продолжает разглядывать Тони, и я практически вижу, как крутятся колесики у нее в голове. Она ему не доверяет. — Эй, Тони, — окликаю я его, когда мы проходим мимо двух припаркованных машин и направляемся через стоянку к другой стороне пустующей торговой площадки. Сначала мы отвезли машину Вишенки на другой конец квартала. Так дольше, но я не хочу, чтобы ее машина стояла перед домом на случай, если пропажу денег обнаружат до утра четверга. Излишняя осторожность не помешает. Атмосфера в машине была чертовски неуютной. Вишенка напряжена. Но как только все закончится, ей станет лучше. Сиротский приют совсем рядом. Пять минут ходьбы, идеально укладываемся. Но мне не нравится, что Вишенка настолько нервничает. Чем быстрее мы покончим с этим, тем лучше. Тони оглядывается через плечо, он идет впереди. Мы выбрали этот маршрут, чтобы не попасть на камеры. Прямой путь проходит через круглосуточный магазин, и на его парковке установлено видеонаблюдение. Так что мы обойдем его стороной и пойдем длинной дорогой. Вишенка держится на безопасном расстоянии от Тони. Хотелось бы мне ее успокоить, но у нее нет причин ему доверять. — Чего тебе, Винни? Я ждать не буду, — отвечает Тони, перепрыгивая через сетчатый забор парковки и поворачиваясь к нам. Отсюда до другой улицы рукой подать. — Отдай ей рюкзак, — говорю я ему. Он смотрит на меня с некоторым замешательством, пока я перебрасываю ноги через забор и легко перепрыгиваю через него. Моя сладкая Вишенка немного мешкает. Она маленькая, и я хочу обхватить и подтянуть ее, но она цепляется за звенья ограды. — Хорошо, но он довольно тяжелый. — Тони тихо подходит к Вишенке, которая пытается привести себя в порядок. Она чуть не грохнулась на задницу, но я крепко держу ее за талию. — Держи, мамуля, — произносит он, протягивая рюкзак. Нас скрывают кусты, но когда мимо проезжает машина, мы все замираем. Никто не ездит так поздно в канун Рождества, разве что на парад по другую сторону главной улицы. В этой части города и домов то нет. Сиротский приют стоит особняком на самой окраине. Я задерживаю дыхание, когда свет фар пробивается сквозь кусты. Загораживаю собой Вишенку, и Тони издает тихий смешок. — Успокойся, все нормально. — Он выглядит расслабленным и довольным. Честно говоря, это легкое ограбление. Мы так близки к завершению, и я уже чувствую вкус победы. Машина проезжает без происшествий, и Вишенка тянется за рюкзаком, не сводя глаз с Тони. Она морщится от тяжести ноши, тут же оттянувшей руку. — Ох, черт, — бормочет она и качает головой, возвращая рюкзак Тони. — Возьми сам. Тони смотрит на меня, и я киваю. Я просто хотел, чтобы она поняла — в деньгах он не заинтересован. Речь никогда не шла о деньгах. Дело в том, что город хотел, чтобы у этих детей был шанс. Эти деньги не для игрушек. Они на электричество, горячую воду. Чтобы накормить и обуть. Я знаю, как много могут изменить такие простые вещи. И знаю, что миссис Пилкэвидж борется изо всех сил, переживает за деньги, которые должны были прийти от пожертвований, но так и не пришли. Во мне поднимается гнев, и я иду впереди, положив руку Вишенке на талию. — Пойдем, — говорю я им. Я приседаю под низко нависшими ветвями деревьев напротив приюта и осматриваюсь. Здесь никого нет, и во всем доме горит только одно окно. Ищу признаки наблюдения, но здесь никого нет, и никто не смотрит. Быстро переходим улицу и направляемся прямо к боковой двери дома. Снаружи горит свет, так что если кто-то придет, то сразу нас заметит. — Скорее, — в голосе Вишенки слышится явный страх, когда Тони снимает рюкзак и начинает быстро запихивать деньги в щель. Я приобнимаю Вишенку за талию и веду ее вперед, так что мы вдвоем не можем его видеть. — Ты похож на злодея, — тихо замечает моя Вишенка. Сначала я думаю, что она меня дразнит, пока не дергает куртку. О, черт, я почти забыл, что во всем черном. Я быстро стягиваю свитер, все равно жарко, и бросаю его в урну перед зданием. — Тони, ты тоже. — Он засовывает в щель последнюю пачку, а затем открытку с пожеланиями счастливого Рождества и счастливого Нового года всем детям в приюте, а затем поднимается. Мы оба знаем миссис Пилкэвидж. Она хорошая женщина, и когда проснется и увидит эти деньги, будет плакать от радости и облегчения. Я в этом уверен и горжусь, что могу вернуть ей чувство безопасности, которое она подарила мне много лет назад. Раздается звон городских часов, когда Тони сбрасывает свою черную куртку, оставаясь в бежевой водолазке, и запихивает куртку и рюкзак в урну. Бросаем перчатки и лыжные маски в следующую урну и идем дальше. Больше никаких улик. Дело сделано. Наконец-то я чувствую, что могу дышать. Мы втроем идем к главной дороге, где встретимся с парадом и смешаемся с толпой. Я приобнимаю Вишенку, но она отстраняется и бежит к синему почтовому ящику на углу перекрестка. Достает из сумочки маленький коричневый сверток, на котором черным фломастером написан адрес. — Что это? — спрашиваю я, когда она опускает посылку в ящик. Она улыбается и отвечает: — Запись видеонаблюдения с Мороузом. — На ее лице написана гордость. Я фыркаю и молюсь, чтобы Мороуз заплатил сполна. По крайней мере, мы сделали все возможное. Остальное — в руках закона. — Ты в порядке? — беспокоюсь я, когда Тони уходит вперед. Руки в карманах, дыхание спокойное. Как и у меня, если честно. Вишенка же наоборот кажется напряженной и озирается, как будто кто-то только и ждет, чтобы нас схватить. Она слегка кивает, но я знаю, что она нервничает. Я исправился, однако это уже не первый раз, когда мне все сходит с рук. Но это будет в последний раз. Мне больше не нужно. Тони оборачивается и кивает мне, когда Вишенка обнимает меня за талию. Тони тоже больше не будет нарушать закон. Для нас это последнее ограбление. Хороший способ закончить карьеру. Я смотрю на Вишенку, когда мы останавливаемся на углу, наконец-то видя парад всего в двух кварталах отсюда. Впереди идет рождественский эльф из банка. — Думаешь, все будет хорошо? — спрашивает Вишенка. — Все будет прекрасно. — Я целую ее в макушку, и она, кажется, немного расслабляется. — Обещаю, — шепчу я. Толпа приближается, и мы идем ей навстречу. Скоро потеряемся среди людей. Осталось пройти еще один квартал. Вишенка останавливается, а Тони резко перебегает дорогу. Я поворачиваюсь и недоуменно смотрю на нее, гадая, что она делает. Вишенка показывает вверх. Прямо над нами на уличном фонаре виднеется веточка омелы. Я издаю нервный смешок и окидываю Кэри взглядом. На ее губах играет милая улыбка. — Я подарю тебе этот поцелуй, если ты останешься со мной на ночь, — тихо говорит она. — Ты уже должна мне поцелуй, — говорю я ей, обхватив ее подбородок. — Я должна тебе еще больше, — добавляет Вишенка, хлопая ресницами. Я наклоняюсь и завладеваю ее губами. Звуки парада приближаются, но я не прерываю поцелуй, пока мы не оказываемся в окружении музыки и радостных возгласов. Отстранившись, я ловлю ее нежный взгляд и знаю, что она сейчас уязвима и напугана, но собираюсь все исправить. Ради нее я сделаю всё. — Счастливого Рождества, моя сладкая Вишенка. Эпилог Кэри Энн Год спустя... — У тебя сейчас самая широкая улыбка в мире, Вишенка, — слышу его голос с другого конца спальни. Я краснею, глядя на Винни, сажусь в постели и протираю глаза, чтобы прогнать сон. — Просто я сегодня счастлива, — жизнерадостно отвечаю я. Меня переполняет волнение и теплые чувства. Я люблю это время года. Он ползет ко мне по кровати, балансируя с чашкой кофе в руке. Мятный кофе, мой любимый в это время года. М-м-м. Я забираю из его рук горячую кружку и нежно целую его, прежде чем сделать глоток. Теперь кофе — источник живительных сил. Я работаю нон-стоп, но мне это нравится. Будучи социальным работником, я чувствую, что наконец-то занимаюсь тем, к чему стремилась. Живу полной жизнью, тем более с Винни. Обручальное кольцо звякает о керамическую кружку и сверкает в лучах утреннего солнца, пробивающегося из окна. Каждый раз, когда смотрю на кольцо, я счастлива. С каждым днем я люблю Винни все больше и больше. С той самой ночи мы буквально растворились друг в друге. Я никогда не верила в любовь с первого взгляда, но даже много лет назад мои чувства к нему были особенными. Это точно была любовь, ведь мы так идеально подходили друг другу. Я знаю. С новогодней ночи мы начнем попытки завести ребенка, но сначала свадьба. Рождественская свадьба. От этой мысли меня буквально трясет от восторга. Я ставлю кружку на тумбочку, а Винни сворачивается калачиком рядом со мной, прижимая спиной к своей твердой груди. Я попкой упираюсь в его пах и слегка ерзаю, показывая, что хочу его. Я всегда его хочу. Его хриплый смешок отдается на коже, а легкое дыхание щекочет шею. — Будь осторожна в своих желаниях, Вишенка, — предупреждает он. Я прикусываю губу и переворачиваюсь к нему лицом. — Так что ты хочешь на Рождество? — интересуюсь я. Хотя уже знаю ответ. Он говорил, что хочет подарить игрушки детскому дому, так что отныне это станет ежегодной семейной традицией. И это все, чего он хочет. Даже на нашу свадьбу, вместо подарков, мы просили пожертвования в детский дом. Особенно теперь, когда моя работа связана с несколькими детьми оттуда. Никто так и не узнал, что мы сделали в прошлом году. Мы сбежали, и ни одна живая душа не узнала об этом, а Мороуз за совершенные преступления отправился в тюрьму. Иногда все складывается просто идеально. — Я уже говорил тебе, — тихо говорит он и наклоняется для поцелуя. Я улыбаюсь напротив его губ. — Мне нужна только ты, — повторяет он, и меня переполняет любовь. Убираю волосы с его лица и говорю: — Я люблю тебя, Винни. Я шепчу эти слова от самого сердца. Он нежно целует меня и отвечает: — Я тоже тебя люблю, Вишенка. * КОНЕЦ *