До общежития я добралась через час. Шум и ажиотаж потихоньку стих, и мне удалось, не привлекая внимания, проскользнуть в свою комнату, и даже переодеться, до того как раздался телефонный звонок.

– Ты где?
– голос мужа был уставший и встревоженный, ни нотки раскаяния я не услышала.

– В общежитие. Мне надо сочинение писать.

– Что ты видела?
– он понял все без слов

– Все.

– Алина....

– Не надо, Дима. Ты позволял висеть ей на себе, обнимал на глазах всего института. А через несколько дней собираешься рассказать о нашем браке. И что после этого спектакля люди скажут?

– Мне плевать...

– А мне - нет. Я себя не на помойке нашла.

– Алина, пожалуйста, давай поговорим.

– Нет, господин Модератор, мне некогда, я должна написать сочинение. Я нашла в лесу ваш смартфон. Завтра передам на проверочной.

– Рыжик, ты жестока...

– До свидания, господин Модератор.

Сбросив звонок, я без сил упала на кровать и разрыдалась. Таблетки ли виноваты, переживания дня? Да какая разница. Я просто устала быть сильной.

Вдруг чьи-то руки приподняли меня:

– Юль, неси воды. Тихо, девочка, это просто нервы, сейчас успокоимся.

Мастер НЛП потихоньку массировал мои запястья, и нехитрые ритмичные движения успокаивали, сбивая истерику.

– Что с ней?
– испуганный голос Пикси.

– Истерика, слишком много переживаний, наложенное на эффект отмены. Кемистри, в моем телефоне есть номер Айболита, позвони, пусть придет.

Постепенно разум вернулся, я обнаружила себя сидящей на полу. Первым, кого я увидела, стал Айболит, входящий с чемоданчиком.

– Как чувствовал, надо было тебя в лазарете оставить. Целее была.

– Со мной все нормально!

– Ага, именно поэтому слезами затопило второй этаж.

Он быстро осмотрел меня и кивнул Мастеру НЛП:

– Извини, твои планы меняются. Надо доставить ее ко мне.

– Нет, - встала, покачнувшись, но устояла на ногах, - я останусь здесь.

Мужчины переглянулись. После чего декан флеймистов выгнал всю нашу компанию, что успела оккупировать комнату и вышел сам.

Айболит достал шприц.

– Я сделаю укол снотворного, но вырубит часов на двенадцать. Впрочем, проблем с проверочными не возникнет.

– А иначе никак?

– Нет.

Он сделал укол, уложил в кровать, и, как добрая тетушка, подоткнул одеяло со всех сторон.

– Кейтелин, это, конечно, не мое дело, и он действительно наломал дров. Однако, судя по звукам из кабинета, где на всю мощь надрывается Танго смерти Вивальди, да еще в рок-обработке, и так про кругу уже десять раз, ему тоже плохо.

– Вивальди не писал никакого танго, он был священником. Это Палладио Джекинса.

– Как же вы похожи. Речь не о музыке. Я не прошу тебя делать первый шаг или прощать его, просто разреши ему прийти. Мои слова, что с тобой все хорошо, Модератора не устроят.

– Но я буду спать, что ему это даст?

– Иногда знать, что все в порядке, - лучшее успокоительное.

Я не успела ответить, сознание затянуло пеленой. Сквозь сон почувствовала, что меня подняли на руки, бережно перенесли в другую кровать и вновь укрыли:

– Спи, Янтарь в молоке, - легкий поцелуй в губы подтвердил, что похитил меня не Айболит.

День двадцать шестой (счет 17:15 показан на начало дня)

Не знаю, из чего Айболит делает снотворное, но у него нет того противного послевкусия, когда голова болит, во рту горчит, а сам весь разбитый. Не сказать, что я вскочила бодрая и веселая, но выспаться выспалась. Открыв глаза, увидела Пикси, старательно набирающую что-то на компьютере.

– Привет, - хриплым со сна голосом сказала я и поинтересовалась, - а что ты делаешь?

– Привет, сочинение дописываю. Тебе понравится.

– Мне?

– Конечно, это же твое сочинение.

Я медленно села, пытаясь собрать пазл воедино.

– Почему ты пишешь мое сочинение?

– Потому что ты спишь, - кажется, я начинаю понимать, каким действенным оружием можеть быть женская логика. Даже другая женщина ее не понимает. Пикси заметила мою угрюмую физиономию и сжалилась:

– Айболит посоветовал за тебя написать.

– Пикси, мы опоздали на занятия?