Сложенный вчетверо лист полетел ему прямо в лицо, а она уже сбежала в спальню. Крыс засунул его в карман джинс и отправился за девушкой. Но та уже забаррикадировалась в комнате. Дверь не открывалась.

– Алин, открой! Я хочу знать, что тебе известно!

– Уходите, вы обещали! Я сплю.

Он постарался открыть дверь, но с другой стороны пригрозили:

– Пожалуюсь папе!

Ему пришлось отступить, он вернулся на кухню. Ознакомился с письмом Соловьева, которое ничего не прояснило. Да, обыски связаны с последний делом, которое вел Соловьев, причем вел подпольно, но против кого копал Володька не написал. Про Алину те же самые слова, что она ему в лицо бросила - ничего не знает, а к Сашке не повез, чтобы друга не подставить. Крыс выглянул в коридор. Так и есть - рыжий метеорит успел покопаться в привезенной сумке.

Пара фраз про тестя и тещу заставили мужчину хмуриться. Академик принял обыски как личное оскорбление и слег, от госпитализации отказался. Елизавета Валерьевна ничем не лучше. Крыс потер лоб. В общем, размытая информация, на случай, если кто посторонний прочитает записку. Причем Соловьев не соврал, расписание занятий Ребенка тоже были приложены.

Крыс подошел к спальне. Там стояла тишина. Он осторожно дернул ручку двери, но она не открылась.

– Алина, - тихо позвал он, но ему не ответили.

Понимая, что лучше ее сейчас не трогать, он ушел. В комнате был практически порядок, лишь полотенце висело на спинке стула, да и корпус процессора остался не собранным. Крыс покачал головой и улегся спать. Завтра утром она выйдет из заточения и предстоит серьезный разговор.

Он в который раз ошибся со сроками. Алина появилась в его комнате через час, когда Крыс, мучимый бессонницей, уже собирался прервать тупое созерцание потолка и заняться делом. Он все еще лежал на разложенном кресле, когда робкая тень материализовалась на пороге и тихо позвала в темноте:

– Учитель.

Крыс не шелохнулся, наблюдая за тонким силуэтом. Даже в ночи ее волосы полыхали огнем. Ребенок неуверенно потоптался на месте и сделал шаг назад, собираясь отступать.

– Что ты хотела?
– остановил он ее.

Она подпрыгнула от испуга, и голосок уже прозвучал обиженно:

– Вы напугали меня! Я думала, что вы спите.

– Зачем ты пришла?

– Я... Я была не права.

– Когда?

– Весь день. Когда из вредности устроила кавардак. Когда излазила все шкафы. Когда вечером прочитала записку для вас, и когда накричала. Когда соврала вам насчет магазина, - последнее она произнесла еле слышно.

– Про магазин подробнее, - Крыс лихорадочно соображал, как ей объяснять взрослые игры.

– Я не выходила из дома, хоть и нашла запасную связку ключей. Лак я нашла в спальне в коробке на шкафу, ну той, что в самом дальнем углу. Я так сказала, чтобы позлить вас.

Они оба замолчали. Крыс вспомнил, что в той коробке лежал и ярко-красный пеньюар жены и еще пара ее приветов, а также самая первая любимая игрушка Лильки - белая пушистая крыска. Девочка по-прежнему стояла в двери, переминаясь с ноги на ногу.

– Ребенок, тебе больше пойдут спокойные классические оттенки лака на каждый день, либо яркие, контрастные твоей рыжей шевелюре - на вечеринки или дискотеки. Бирюзовые, фиолетовые, синие, мятные - но благородные, а не ядовитые. Если хочешь, я подарю тебе пару на день-ночь. Не лазь больше по моим вещам, зачем над собой издеваться. Сядь в кресло.

Она послушно забралась в кресло с ногами. Крыс повернулся на бок, подперев голову рукой:

– Что ты поняла из записки отца?

– Что деда с бабушкой заболели.

– Твоя мама сейчас за ними ухаживает. Отец пытается обеспечить безопасность, заодно снять с себя подозрения. Родители любят тебя, поэтому отправили подальше от происходящего, чтобы ты спокойно начала учебный год, посещала тренировки, спокойно спала ночи, в конце концов.

– А почему не к дяде Саше? Почему вам они больше доверяют?

– Потому что у Голицыных трое детей и если мальчишки вполне взрослые, то Лариса еще маленькая, она ненамного старше тебя. Ты правильно сказала, чтобы не подставить их. Насчет меня. Скажем так, что однажды твой отец мне сильно помог в одном деле, поэтому знает, что я отплачу тем же.

– Баш на баш?

– Да. Не строй иллюзий, я весьма расчетливый человек. С твоим отцом лучше не ссориться - не выгодно.

– Вы циник?

– До мозга костей. Не обманывайся на мой счет.

– Не верю, - она еще немного повозилась, устраиваясь удобней.

– Это хорошо, значит, ты по-прежнему ребенок. Иногда ты меня пугаешь своими слишком серьезными рассуждениями.

– Вас испугаешь, - проворчала она, - все так плохо?

– Очень, Ребенок, - усмехнулся он, - красивая девушка не должна быть такая умная. Парней отпугивает.