Миновав основную массу посетителей, Кимберли нашла укромный уголок и села за столик.

– Что желаете, госпожа? – подошла к ней официантка.

– Чак свободен? – вместо ответа спросила Ким.

– Подождите минуту, мадам, я позову его, – девушка поклонилась и будто ледокол двинулась в сторону кухни.

Ким недолго была одна. Не успела она вздохнуть, как около ее стола появился Пьяный Грэг – завсегдатай кафе. Немного покачавшись около стола, он плюхнулся на стул.

– Малышка! Вылечи мою больную душу! – взревел Грэг.

Девушка обреченно вздохнула. Отделаться от Пьяного Грэга всегда было непросто.

– Кто бы вылечил мою израненную душу… – прошептала она, нарушая все законы поведения в обществе нежелательного собеседника.

Грэг икнул и уставился на Ким остекленевшими глазами.

– Ты меня не прогонишь? – удивился он.

– Я тебя прогоню! – раздался за спиной пьяницы низкий раскатистый голос.

Слова до такой степени поразили Грэга, что он даже икнуть не смог. Когда же несчастный смог поднять взгляд и сфокусировать его на говорившем, пьяница и вовсе пожалел о своем визите в забегаловку. Его взору предстал огромный терракотовый котище. Под кожей двухметрового здоровяка, разгоняя жир, играли мышцы. Самой толстой складкой, на животе, котище почти упирался в лицо Грэга. Но самое сильное впечатление произвел на Грэга шрам, пересекавший правую щеку.

Грэг все-таки икнул и поспешил ретироваться.

– Привет, Чак, – спокойно сказала Ким и слегка улыбнулась.

При всей своей немалой массе Чак умудрялся двигаться удивительно легко, хотя это было скорее достижением миллионов поколений рыбядей, а не его собственным.

– Малышка, что тебя заставило тратить свой отпуск на мое заведение? – поинтересовался хозяин кафе, присаживаясь рядом.

– Отпуск кончился, Чак. Все кончилось.

– Значит, правду говорят: Майкл погиб, – Чак не спрашивал, он утверждал.

Кимберли отчаянно замотала головой.

– Его убили, Чак, понимаешь, у-би-ли. А я была с ним и ничего не смогла сделать.

Она почувствовала, как слезы медленно потекли по щекам, но не стала их останавливать. Бывает время, когда чувства сильнее разума. Бывает, что ты оказываешься рядом с тем, кто лучше других понимает тебя. Бывает, что ты оказываешься рядом с тем, кто все еще видит в тебе пятнадцатилетнюю девчонку. И тогда… И только тогда ты можешь позволить себе быть слабой…

– Ну, Чесси, не плачь. Слезами горю не поможешь, – Чак провел своей огромной лапой по ее щеке. – Успокойся, малышка. Это жизнь. Мы все однажды уйдем туда. Просто кто-то раньше, а кто-то позже…

– Но он не должен был уходить. Слишком рано! Несправедливо.

– В твоих силах восстановить справедливость, малышка. Ты ведь можешь найти убийц.

Чак выжидающе посмотрел на свою бывшую ученицу. Девушка несколькими неуклюжими движениями стерла с лица слезы.

– Я не могу, Чак. Дело поручили другому, – вздохнула она.

Сложно сказать, о чем подумал огромный котище. Но в его глазах Кимберли увидела, что он понял главное. Он слишком долго был агентом, чтобы не понять: Агентура находилась в самом плачевном состоянии, которое только можно было себе вообразить. Девушка не сомневалась: Чак знал и об «оборотнях», и о смертях агентов, и о многом другом.

– Зачем же ты пришла?

– За советом.

– А тебе все еще нужен мой совет? – удивился Чак.

– Да.

Котище стер с мордочки налетевшую пыль. Провел лапой по усам.

– Ступай домой и хорошенько отоспись. Свежая голова лучше думает, – отстраненно и как-то с неохотой посоветовал он.

Понимая, что разговор окончен, и больше ни на какой совет рассчитывать не стоит, Кимберли направилась к выходу.

– Мне кажется, Майкл хочет мне что-то сказать, но не может решиться, – прошептала она, проходя мимо Чака.

– А может, это ты не хочешь услышать его крик?

Она не знала, что можно ответить на это. Оставалось только думать.

Ким вышла из кафе и не спеша направилась к зданию Агентуры.

30 октября 2976 года

5 сектор, Центр

Главное здание Агентуры

Короткие коридоры, темные стены, блестящий пол, серые двери, стеклянные окна и гулкий звук шагов в обыденной тишине – примерно так выглядела Агентура изнутри. Если бы посторонний зашел сюда в разгар рабочего дня, он не встретили бы ни агентов, спешащих на задания, ни обслуживающего персонала. Разве только одинокая помощница какого-нибудь начальника разминалась во время обеденного перерыва возле рабочего места.

И все же напряжение чувствовалось здесь всегда. Оно исходило от стен, от потолка и пола – от всего, что было в этом здании. Напряжение чувствовалось и в теле девушки, пересекающей быстрыми шагами коридор за коридором. Кимберли Чан шла к своему начальнику. Или к своему подчиненному – тут все зависело от необходимости. Черный костюм привычно облегал стройную фигуру, привычно стучали каблуки на ботинках, на бедрах в кобуре успокаивающе покачивался бластер.

Последние шаги, поворот и заветная дверь. Стук, последний вздох: игра началась…