– И правильно дразнили! Позвони в туристическое бюро, пусть они порекомендуют тебе гида, – говорит раздраженно и шагает на первую ступеньку. Все еще сомневается.

– Я предлагаю эту работу тебе.

Дима изумленно округляет глаза:

– Ты точно безбашенная! Я не могу быть гидом, ты и сама это знаешь. Ну… могу, если ты на машине, но не пешком.

Он вопросительно смотрит на меня, и я улавливаю в его взгляде надежду. Крохотную. Всего лишь мимолетную мягкость сурового детского взгляда.

– Я не умею водить.

– Ты совсем глупая, да? – ворчит он, стряхивая желтые крошки на ковер.

– Да, – подтверждаю искренне. История моей жизни это подтвердит.

– Мне не нужны деньги, так что поищи другого гида.

– Повезло же тебе, такому богатому! Мне нужно попасть в центр города, в магазин. Съезди со мной на такси, а то, боюсь, сама не найду!

– Ладно! – вздыхает Дима и поднимается наверх, шепча себе под нос что-то похожее на «вот же дура». Я прячу улыбку. Замечаю, что он останавливается на верхней ступеньке и следит за тем, как я направляюсь в свою комнату, оставляя на ковре желтые следы.

Я подарила ему преимущество, и теперь посмотрим, как он им воспользуется.

Я закрываюсь в комнате и судорожно обзваниваю спортивные магазины. Мне нужна не самая обычная вещь – самокат с мотором, но мне везет. Разгар лета, город полон туристов, поэтому новинки входят в моду. Нахожу парочку элестросамокатов на складе в крупном магазине и выдыхаю с облегчением. Это поможет мне растормошить Диму.

В этот момент я осознала, что так и не посмотрела на море. Какое оно? Темно-синее? Светлое? С барашками волн или гладкое, как лист бумаги?

Я не стала подходить к окну, оставила это на потом, когда на меня нападет слабость. Когда заболит душа, тогда и посмотрю на море, а сейчас есть дела поважнее. Мне не до чудовища, не до страхов и сожалений. Плевать на прошлое, потому что я учусь жить. Вместе с Димой.

Он ждал меня, развалившись на нижних ступеньках лестницы и яростно тыкая в телефон.

– Ты такси вызвала?

– Нет, а ты?

– Я ребенок!

– С каких это пор?

Обойдя беспорядок на полу, Дима снял с холодильника карточку одной из компаний и протянул ее мне.

– Убрала бы! – сказал он, пнув ногой кучку хлопьев и вызывающе щурясь.

– Не-а. Завтра съешь на завтрак, – ответила я и вызвала такси. Открытое молоко так и осталось на кухонном столе. Озадаченно оглядываясь, Дима последовал за мной.

В моей новой жизни нет правил. Никаких.

Дима уселся на заднее сиденье и приник к двери, так, чтобы не приближаться ко мне. Вроде едет со мной, а вроде сам по себе. Сидит, насупившись, глядя в окно на морской пейзаж, а я смотрю на берег, облизанный соленым бризом и зависающий над пляжем. Очень скоро море подарит мне покой, я искренне в это верю. Такая красота не может не исцелить.

Я достала из сумочки упаковку конфет. «Скитлз». Разноцветные пуговки быстро растаяли в руках, и я облизала пятнистую ладонь.

– Хрю-хрю! – сказал Дима и протянул руку, намекая, чтобы я поделилась.

– Извини, тебе нельзя. Разве что только одну, – говорю на полном серьезе, неуверенно протягивая ему зеленую. – Нет, подожди, не зеленую. – Закидываю конфету в рот и задумчиво качаю головой. – С непривычки зеленую нельзя.

– Это еще почему? Я сто раз их ел! Мне можно любые конфеты! – возмущается взрослый ребенок рядом со мной.

– Обычные – да. А это особые конфеты, с ними надо быть осторожным.

Дима морщит нос, разглядывает знакомую упаковку, читает название.

– Почему?

– Это смешинки.

– Что?

– Смешинки. От них начинаются приступы смеха, причем бесконтрольного. С непривычки может лопнуть живот.

Из последних сил удерживаю серьезное выражение лица. Фыркнув, Дима отворачивается к окну.

– А сама полпачки съела.

– У меня иммунитет. – Протягиваю ему красную конфету: – Вот, начни с красной, она не такая сильная. Сразу разжуй, чтобы не подавиться.

Забросив конфету в рот, Дима качает головой и закатывает глаза.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты странная?

– Не хочешь – не верь, только потом не жалуйся в социальные службы, что я накормила тебя опасными конфетами.

Мимо мелькают гостиницы, важные, как океанские лайнеры. Слепяще-белые, со скобками балконов. Справа от меня раздается сдавленное хрюканье. Исподтишка подглядываю за Димой: плечи трясутся, кончики ушей малиновые. Наконец он сдается, склоняется к коленям и хохочет до слез, до кашля.