Провидица улыбнулась тепло и мягко, словно родной неразумной дочери.

— Ты для этого слишком честная. Еще ты сама борешься за свою свободу и не станешь лишать ее других.

— Это вы увидели в кристалле? — наконец вспомнила, как правильно называется атрибут большинства видящих.

— Это кристалл увидел в тебе, — и снова загадочная улыбка. — Готова увидеть свое будущее?

Ой, не зна-а-аю… Иногда легче не знать, за каким поворотом тебя по голове злодейка судьба приложит, а иногда и очень полезно, но страшно. А вдруг мне не понравиться увиденное? И я буду себя изводить тем, что мне не нравиться мое будущее и в то же время знать, что этот ужас неизбежен?

— Прям-таки ужас? — усмехнулась хозяйка. — Знание — есть сила и в то же время слабость. Попытки избежать судьбы иногда приводят к противоположным последствиям. Выбор за тобой.

Выбор. Меня это слово до добра не доводило. Взять хотя бы Олласа. Решила, что лучше опоить зельем приворотным, для гарантии заключения брака, а то с такой конкуренцией я не справилась бы. Потом решила, что одна я не стою жизни целой Империи и решила не давать. Выбор был мои, да, но последствия явно от меня не зависели, потому что не собиралась я его опаивать. И что? Он все-таки выпил и стал ко мне холоднее горной вершины, а должен был бы одежду с меня срывать. Что из этого является моим выбором, а что проделками Богини Судьбы?

Но все же, я думаю, лучше знать и быть готовой. Наверное.

Я кивнула. Провидица зашептала слова, водя руками над сферой, свет из которой полил в два раза сильнее. Глаза женщины засияли таким же белоснежным светом.

— Смотри! — не своим голосом произнесла она, и я послушна уставилась на шар.

— Ты долго будешь выбирать между магией и жизнью, но сумеешь совместить. Семью тебе подарит… — в шаре показалась моя рыжая шевелюра. Смотрела я на себя со спины. Вот рядом возникла еще одна голова. И я ее тоже узнала. — Оллас.

Я икнула и чуть не выронила одеяло. Вот повезло…

— Но только семью, — продолжала вещать женщина. — Детей у вас не будет.

А вот это уже грустно. Как же я без девочки, которой буду заплетать косички, наряжать в платьица и говорить, что она папина гордость? Или мальчугана, который будет переворачивать трехсотлетние вазы и винить души предков, махать деревянным мечом и распугивать живность во дворе?

— А дракон? Будет в моей жизни дракон? — вспомнила я.

— Прости, деточка, но драконы не подвластны предвиденью. Может кто-то и видит их судьбы, но только не я. И не могу сказать, что сложиться в твоей судьбе с ящерами проклятыми — они забрали на войне моего мужа, который не успел подарить мне детей. Но пятна, невидимые мне, в твоей жизни есть. И одно пятно сейчас спит в моем доме. Берегись его, девочка, и держись от него подальше. Нет счастья от чешуйчатых. Не было и не будет. Помяни мое слово.

— Мне жаль, что так получилось с вашим мужем, — я дотронулась до плеча женщины, пытаясь разделить с ней ее боль.

Она моргнула и свет пропал, глаза стали нормальными, только дорожки слез говорили о душеной ране этого замечательного уникального человека. А она утерла подолом свою слабость и махнула рукой.

— Что было, то прошло, дитя. Никогда не возвращайся к пройденному пути, всегда смело смотри вперед. Прошлого не воротишь, а за будущее еще можно побороться.

— Спасибо, — улыбнулась я.

— А теперь отдыхай. Завтра вам в путь отправляться, — с этими словами женщина взяла кристалл и пошла к двери.

— Но мы же здесь ждем родителей Олласа. Без них мы никуда не уйдем, — напомнила я хозяйке.

— Утром они уже будут тут. Верных снов, — пожелала мне провидица и закрыла за собой дверь.

Я же поплелась в кровать. Улеглась, укрылась, а уснуть никак не могу. Дрема меня окутала, а сон так и не идет. Видно неверный хочет пробиться. И, когда казалось, что я уже проваливаюсь в сон, услышала какое-то невнятное бормотание. Сначала подумала, что мне сниться, но потом поняла, что в комнате находиться кто-то посторонний. Прям ночь посещений, какая-то!

Открыла глаза, села и, не поверив своим глазам, уставилась на своего комнатового.

— Кузенька, а ты что тут делаешь?

— Что-что! За нерадивой хозяйкой присматриваю! Ты только глянь, во что платье превратила! Это уже не одежда, а первобытные лохмотья! — ворчал картошечка, орудуя призрачной иголкой с ниткой, которые сами шили, а он только ручонками водил.

— Я же не специально! — возмущению моему не было предела.

— Не специально она! Вещи беречь надо! А то так и до разорения не долго, если один раз одеть и выкидывать потом.

— Свалился на мою голову! Ну чего ты ворчишь?

— А ты пробовала присматривать за человеком, который сам по себе ходячая неприятность? Это целое испытание! Лучше бы меня, трудягу, вкусненьким угостила, — кинул на меня лукавый взгляд домовенок.

— Зачем так ругаться?! Сказал бы сразу, я бы уже сбегала на кухню за пирожками, — начала сползать с кровати я.

— Вот дуреха! — перестав магичить, закатил глаза этот ворчун. — Вон там стакан с водой. Уж угостила бы давно!

— А-а-а… Это ты про мое неудавшееся заклинание. Хорошо, сейчас попробую. Длос марис, — прошептала я.