— Это же чудесно! — обрадовалась Карна, но потом, нахмурив брови, спросила: — Зачем же ты соврал?

— Я очень боюсь, что ты уйдешь, — признался Рихард и, шагнув к ней, обнял за талию и с тревогой вгляделся в синие глаза. Она доверяла ему, и теперь, выходит, и он должен довериться.

Карна выглядела слегка заспанной и губы ее припухли, и ему так захотелось снова почувствовать их вкус...

— Выходи за меня, — тихо попросил Рихард, и сердце его забилось быстрей от волнения.

Она слегка улыбнулась, опустила ресницы.

— Карна…

Рихард приподнял ее подбородок и нежно поцеловал, не в силах больше терпеть. Карна ответила на поцелуй и прижалась к нему, обнимая за шею и лениво перебирая волосы у него на затылке.

— Я подумаю, — выдохнула она в перерывах между поцелуями, и Рихард увидел в ее глазах обещание и любовь.

***

Аббатиса Августина сидела в кресле на террасе и куталась в теплый плед, поджимая пальцы на ногах, зябнущие от раннего мороза, укрывшего пустоши седым инеем до самой реки. Трехцветная кошка спрыгнула с ее колен и пошла в дом, недовольно подергивая хвостом. Однако аббатиса осталась на террасе, близоруко вглядываясь вдаль.

От реки тянуло сыростью, и Августина, повернувшись к столику, налила себе чай. Добавила ложку сахара, подсластив чуть горьковатый привкус трав. Взглянув на реку, довольно улыбнулась и налила чай и во вторую чашку. Та, кого она ждала, уже поднималась по холму, и белый туман стелился у нее под ногами.

— Я боялась, что ты не придешь, — призналась Августина, когда Грета села во второе кресло, и подвинула ей чашку, над которой понимался пар. — Как там Каролина? Я так переживаю за нее. И все думаю, может, зря я тебя послушалась…

— Не зря, — возразила гостья, отпивая чай. — Все получилось, как нельзя лучше.

— Девочка и так настрадалась, — вздохнула Августина. — Ей наверняка там плохо…

— За это можешь не беспокоиться, — хмыкнула гостья. — Ей там очень даже хорошо.

— Может, мне написать ей? Сказать, чтобы возвращалась? Я найду ей приличный дом в окрестностях аббатства, буду присматривать…

В белых глазах Греты словно заклубился туман, и она покачала головой.

— Теперь ловец ее ни за что уже не отпустит.

Аббатиса нахмурилась и попыталась прочесть эмоции на лице собеседницы, но та была безмятежна, а белые глаза — непроницаемы, как всегда.

— И что теперь? — сердито спросила Августина, грея руки о горячую чашку. — Снова станешь стращать меня предсказаниями, что настанет навий век?

Грета отпила чай и, улыбнувшись, пожала плечами.

— Может, и не настанет, — сказала она.

Конец