Когда Олю привели в сознание, она вспомнила о ребенке, сбежала с больницы. Прибежав домой, залезла под печь, куда спрятала ребенка, но его там уже не было. Утром Оля прибежала к дяде. Дядя сразу организовал поиск. Искали две недели. Обошли базары, вокзалы, больницы, соседей, но ребенка не нашли.

Осталась последняя надежда – обратиться за помощью к новым властям, в ЧК. В ЧК посетителей не было. По бытовым и уличным мелким вопросам никто не обращался. Люди не знали объем функций новой власти и к ней относились с опаской. Тем не менее дядя Олег и Оля решили зайти, надеясь на помощь в розыске ребенка. Оставив своих людей во дворе, дядя Олег и Оля поднялись на крыльцо. На крыльце Оля остановилась.

– Дядя Олег, у меня какие-то тревожные чувства. Может, не стоит заходить? Ведь они не скажут нам больше, чем мы знаем сами. Кроме того, их задача искать контру, а не пропавших детей. Лучше продолжать ходить и расспрашивать людей.

– Ты, Оля, права. Им сейчас не до пропавших детей. Но, в отличие от прохожих, которые проходят и уходят и которым нет дела до чужого горя, так как у каждого своего горя по шейку, ЧК – круглосуточно действующий орган. Мало ли кто придет и заявит что-либо, связанное с детьми… Мы просто зайдем и заявим, что у нас пропал ребенок и оставим свой адрес. Их люди работают по всему городу. Может, кому-нибудь из них попадется на глаза кто-либо с ребенком, или они услышат, что-то связанное с детьми – мы тут же приедем.

Кроме того, пообещаем хорошее вознаграждение тому, кто найдет ребенка. Как видишь, в отличие от «просто ходить и спрашивать», эффект налицо: оперативный орган, гуманность людей, плюс материальный стимул.

– Вы правы, дядя Олег, зайти нужно обязательно.

В коридоре Олега и Олю встретил дежурный по ЧК – молодой симпатичный мужчина.

Только стали рассказывать суть дела, как из кабинета вышел мужчина, на вид лет сорока. На ногах хромовые сапоги. Холоши военно-морских брюк заправлены в голенища сапог. Морской бушлат туго затянут широким кожаным ремнем. На голове папаха с красной ленточкой, через плечи к ремню пристегнуты узкие ремни. С правой стороны на коротеньком ремешке – маузер, с левой – сабля. Грудь перекрещивает патронташ. Мужчина веселый, улыбчивый. Идя по коридору, мурлыкал мотив какой-то песенки.

Он представился:

– Начальник ЧК – Цибуля.

Узнав суть дела, Цибуля записал реквизиты, заверил, что он и его ведомство примет активное участие в розыске ребенка. Однако по поведению Цибули было видно, что его интересует не ребенок, а мама ребенка. За короткое время общения Цибуля стал позволять вольность рукам. А когда узнал, что документы Оли сгорели, открыто стал намекать на постельные отношения в обмен на помощь в восстановлении документов. Дядя Олег и Оля высказали несколько острых слов в его адрес, распустили своих людей по домам, сами тоже ушли домой.

Оля еще много дней ходила по улицам вокруг сгоревшего дома. Потеряв надежду найти ребенка, вошла в ступор. В город больше не выходила, перестала разговаривать, не реагировала на вопросы, потеряла сон. По ночам стала выходить во двор. Часами бродила по двору – думала о ребенке. Однажды ранним утром дядя Олег вышел во двор. Оля ходила по двору, а за ней цепочкой ходили собаки. Дядя подошел вплотную к Оле, заговорил с ней, но Оля даже не обратила внимания – будто не слышит. Дядя Олег стал ходить молча рядом с ней.

Через полчаса Оля спросила:

– Дядя Олег, когда открывается ЧК?

Он ответил, что ЧК открыта круглые сутки, а начальство приходит к девяти утра.

Оля сказала.

– Пойду в ЧК пораньше. Похожу по улице, поспрашиваю людей. Может, кто случайно видел, что случилось с моим ребенком, кто и куда его унес. Потом пойду к начальнику, попрошу, чтобы принял все усилия и нашел мою дочку.

– Ты, Оля, не должна к нему обращаться. Обращаться к нему – значит принимать его условия. Какие у него условия, ты знаешь. Мы с тобой убедились, что начальник – невежественный, бессовестный тип. Законченный хам и вчерашний крестьянин, батрак. Неизвестно, каким он путем попал во власть. Он убежден, что раз он во власти, то ему все должно доставаться просто так, за то, что он во власти. Если ему не дадут, он возьмет силой. Любой порядочный человек помогает другому человеку, попавшему в беду, без расчета на вознаграждение. Заходить к нему очень опасно. – но Оля настояла на своем. Попросила дядю остаться дома, а сама к девяти утра отправилась в ЧК.

На крыльце ЧК Олю встретил дежурный. Весело улыбнулся спросил:

– Ну что, девочка, не нашла своего ребенка?

– Нет, не нашла, – ответила Оля, – начальник здесь?

– Сегодня он не уходил. Ночь была веселая – грабежи, разбои, убийства. Зашевелилась контра. За царя-батюшку хотят мстить. Совсем мозг потеряли: сами царя сняли, сами арестовали, сами отправили, где Макар телят не пас, а нам хотят мстить. Потеряли власть – под идиотов стали работать. Иди прямо. Повернешь направо – первая дверь начальника. Там написано!

Оля пошла по коридору. Из кабинета начальника вывели огромного мужчину. Тот, встретившись с Олей, остановился. Оля тоже остановилась. Мужчина посмотрел прямо в глаза Оле. Глаза у него были большие, карие и грустноватые. Оле показалось, что мужчина просил у нее прощения или, наоборот, сочувствовал ей. Конвоир пальцем толкнул мужчину в спину, скомандовал:

– Вперед! В камеру!

Идя к кабинету начальника, Оля подумала: «Какой могучий и красивый мужчина! А сколько доброты, ласки, грусти в его глазах! Чаще всего такие огромные мужчины – страшные, уродливые и в то же время надменные. Неужели этого гиганта тоже будут бить и пытать…» Погрузившись в суть сложившейся ситуации, Оля не заметила, как подошла к двери начальника.