– Не умерла она… Сильно болит? Может, в больницу?

– Да ну, прям, - отмахнулась я и всё –таки всхлипнула. Болело очень сильно: рука дергалась, словно на нерве кто-то прыгал, как на батуте. Серёжа резко взглянул на меня и явно собирался смачно высказаться, но сдержался. Подняв, усадил меня спиной к себе и обняв, продолжил дуть, разгоняя боль. Я же, оказавшись в кольце его рук, забыла, как дышать.

– П*здец, всю руку сожгла! Ты соображаешь вообще, нет? – посетовал он, обжигая мою шею горячим дыханием, отчего по спине поползли колкие мурашки. Голова закружилась, а пульс сорвался в пляс. Ощущать его близость было настолько волнительно, что даже притуплялась боль.

– Наверное, нет, - усмехнулась я сквозь слёзы. Я действительно ничего не соображала рядом с ним. Не знаю, какой черт меня дернул это сделать.

– Дурочка маленькая.

– Угу, - улыбнулась я и полуобернувшись, лукаво поинтересовалась. – Курить бросишь?

– В честь твоих жертв что ли?

– Ну, хотя бы.

– Нет, Настенька, придумай что-нибудь пооригинальней этих ваших бабских методов.

– Каких еще «бабских методов»? – обалдела я.

– Да вот этих самых,- потряс он моей рукой. – Шантаж, провокации, слезы… я на это не куплюсь.

– Ой ли? –рассмеялась я, вспоминая одного генерала, который тоже на это все не велся.

– И что это значит?

– Да так… ничего. Просто я еще даже не начинала провоцировать, так что не спеши бить себя в грудь, - подмигнув, снисходительно оповестила я.

– Неужели, - ухмыльнулся он и наклонившись к уху, шепнул. – Ну, начни, поглядим, получится у тебя или нет.

Я хотела ответить что-то остроумное, но все слова вылетели из головы, когда он зарылся лицом в мои волосы и скользнув ладонью по животу, хрипло выдохнул:

– Хотя я и так знаю, что получится… Как же ты сладко пахнешь.

Я судорожно втянула воздух и застыла, словно парализованная. Он же, еще крепче прижал меня к себе и коснулся губами шеи, отчего меня зазнобило и тут же бросило в жар.

– Серёжа, что ты делаешь? – перехватив его руку, скользнувшую к груди, лихорадочно прошептала я.

– Ничего, маленькая, - обжигает горячим дыханием, скользнув другой рукой по бедру, собирая подол сарафана и прикусив мочку, заверяет голосом искусителя. – Ничего не сделаю, пока не позволишь.

Я понимала, что он играет со мной, дразнит, как бы говоря: «Давай, попробуй останови.» Но у меня не хватало сил. Я не могла. Это было так сладко, так ново, так ошеломительно, что я тонула в огненной лаве ощущений, захлебывалась ими. Никогда не думала, что буду настолько остро реагировать. Мне всегда казалось, что все эти россказни про дрожащие руки, полную потерю контроля и изнывающее тело слишком преувеличены, ведь, когда я касалась себя сама, ничего подобного не происходило. Я не понимала, что мужчина, в которого женщина влюблена, способен напрочь изменить её восприятие, наполнить даже самое простое прикосновение фейверком сумасшедших эмоций и ощущений, от которого будут не то, что руки дрожать, весь мир перевернется и сконцентрируется в том месте, где он тебя коснулся.

И мой переворачивался. Голова шла кругом, тело не просто изнывало, оно требовало. Меня ломало, я хотела большего и наверняка бы получила, но тут зазвонил телефон. Серёжа замер и сквозь зубы втянув воздух, отстранился.

– Да, - поднявшись с пледа, раздраженно ответил он на звонок и не смущаясь своего состояния, отошел подальше. Я же с ужасом смотрела на его ширинку, не в силах поверить в происходящее. Я не узнавала саму себя. Руки дрожали, кожа полыхала от поцелуев и стыда, между ног болезненно пульсировало и было неприятно влажно.

Лихорадочно поправляю бретели и подол сарафана. Я даже не заметила, как он с меня его почти снял. Ощущение, будто за волосы выдернули из какого-то дурмана. Так стыдно и не по себе. Ведь если бы не этот звонок, я бы отдалась мужчине, которого знаю всего две недели, и не просто отдалась, а в лесу на гребаном пледе! Что это? Гормоны? Пробелы в воспитании или типа любовь?

Такие мысли крутились у меня в голове, пока я нервно утрамбовывала плед в сумку, которая никак не хотела закрываться.

– Ты его вырвешь, - накрывает Сережа мою руку, лихорадочно дергающую замок.

– Ладно, оставлю так, - отмахнувшись, отвожу взгляд, не в силах смотреть на него. – Мне пора, у меня сегодня очень много дел и …

– Тормози, Сластён, - обрывает он меня, и подойдя вплотную, отчего меня вновь будто двести двадцать прошибает, без церемоний приподнимает мое лицо, заставляя смотреть ему в глаза. – Что случилось? Я обидел тебя?

– Нет, конечно, - выдохнула, покраснев, не зная, как скрыться от его пристального взгляда.