Указанный выше курс читается главным образом религиоведам. Однако анализ стандартных программ и учебных пособий по данному курсу показывает, что он практически всегда ориентирован на историю психологии религии, причем на ее «классическую эпоху»: конец XIX – первая половина XX в. Эти курсы и пособия редко преодолевают границу, отмечаемую именами Оллпорта, Маслоу, Франкла, Эриксона и Грофа, редко дают представления об эмпирической стороне психолого-религиозных исследований, очень выборочно знакомят читателя/слушателя с основными направлениями психологии религии и их представителями. Предоставляемая информация зачастую черпается из вторых рук, далеко не всегда она опирается на исследования основных направлений современной психологии религии и научного творчества их представителей. Анализ публикаций журнала «Религиоведение» показывает, что и в исследовательской работе сохраняются примерно те же ограничения [5] .

Причинами такого положения дел являются, как кажется, помимо описанного выше «социологизма», теоретический характер религиоведческого образования, направляющий основное внимание преподавателей и учащихся скорее на усвоение концепций, чем на эмпирический анализ религиозной ситуации в ее конкретной сложности; отсутствие междисциплинарного взаимодействия с профессиональными психологами. Представляется, что последнее, при наличии обоюдной заинтересованности, стимулировало бы развитие психологии религии в наибольшей мере.

Третьим важным направлением рецепции могло бы стать критическое восприятие современной психологии религии в рамках развивающейся в постсоветский период «христианской психологии». Подобная рецепция, как представляется, ввела бы отечественную «христианскую» или «православную» психологию в контекст соответствующих западных дискуссий, стимулировать эмпирические исследования религиозной жизни верующих, особенностей православной религиозности. Она могла бы иметь и чисто прагматические следствия, – например способствовать развитию и повышению качества психологического консультирования на приходах. Однако в действительности мы видим скорее отсутствие интереса к современной западной психологии и резко критическое отношение к «классикам», среди которых особую неприязнь представителей этого направления вызывает Фрейд. Это касается, к сожалению, и интересной в целом попытки развития психологии религии, которую предпринял в рамках этого направления Ю. М. Зенько [6] .

Причины подобного отношения отчасти ясны из вышесказанного. Сохраняя в целом преемственность по отношению к отечественной психологической традиции, представители «христианской психологии» зачастую воспринимают и радикализируют те оценки, которые выносились «буржуазной» западной науке в рамках последней. К этому прибавляется представление об «обезбоженном», «либеральном» Западе, погрязшем в «секуляризации», «мультикультурализме» и прочих грехах и бедах. Вместе с тем наиболее значимые представители этого направления в настоящее время ставят своей целью разработку теоретических оснований христианской психологии, попытку «интеграции научно-психологических и христианских знаний о человеке», при этом в реальности сопоставляются представления, характерные для отечественной психологической традиции, и весьма выборочно освоенные богословские идеи.

С учетом описанной ситуации данная работа имеет прежде всего пропедевтическое значение. Она призвана ввести в оборот определенные данные, касающиеся истории и современного состояния психологии религии, сделать их предметом научной дискуссии, открыть им доступ в учебные пособия и курсы лекций. Трем указанным выше предметным областям: тематике религиозного опыта, психоаналитическим и когнитивным исследованиям религии – соответствуют три основных раздела монографии. В рамках каждого из них мы стремились не только представить истории соответствующих направлений западной мысли или намеченных в их рамках конкретных проблем, но и предложить читателям задуматься над теми точками их пересечения с отечественными традициями, которые имели место в давнем или недавнем прошлом. Как кажется, несмотря на изменившиеся исторические условия, эти пересечения вполне допускают свою актуализацию. Эта актуализация может включать в себя и непосредственное восприятие некоторых оценок, высказанных нашими предшественниками: так, например, сложные и нюансированные оценки психоанализа или концепции религиозного опыта У. Джеймса, предложенные отечественными религиозными мыслителями, выгодно отличаются от упрощенных характеристик, дававшихся им представителями «научного атеизма» или «христианской психологии». Однако гораздо более важным представляется критическое восприятие самих подходов и принципов вынесения этих оценок, их творческое использование при обращении с современным нам материалом.

Большинство описываемых здесь концепций так или иначе связаны с живым эмпирическим материалом: религиозной жизнью людей. Мы надеемся, что публикация книги послужит стимулом для активизации ее изучения.

Большинство текстов, входящих в данную монографию, уже публиковались в рецензируемых периодических изданиях. Многие из них, тем не менее, расширены, и все они заново отредактированы и пересмотрены в соответствии с задачами предлагаемой монографии. Представляется к тому же, что их публикация «под одной обложкой» заставит читателей сильнее ощутить проблемы, стоящие перед отечественной психологией религии в настоящее время.

В заключение необходимо сказать несколько слов о вкладе участников монографии. Как уже говорилось, она распадается на три раздела.

Первый раздел, посвященный проблематике религиозного и мистического опыта, открывается статьей канд. филос. наук Т. В. Малевич «Эмпирические методы исследования религиозного опыта в западной психологии религии: история и современные тенденции», в которой предлагается панорама основных направлений изучения указанного явления на протяжении двух основных периодов: конец XIX – первая половина XX в. и вторая половина XX – начало XXI в., сопровождающаяся методологической рефлексией.

Раздел продолжается статьей д-ра филос. наук К. М. Антонова «Концепция религиозного опыта У. Джеймса в российском религиоведении: дореволюционный и советский периоды рецепции». Автор последовательно описывает различные направления дискуссии о концепции американского мыслителя в дореволюционный период, их продолжение в русской эмиграции, межвоенные упоминания о Джеймсе, историко-философскую, религиоведческую (научно-атеистическую), психологическую ветви дискуссии в позднесоветский период.