Конечно, у сапожника нашлась консервная банка с аккуратно загнутыми краями.

— Теперь, — торжественно сказал Давлеканов, — я попрошу вас подготовить мои башмаки и подметки.

Сапожник взял башмаки, внимательно осмотрел их и уселся позади прилавка у верстака. Давлеканов сидел по другую сторону прилавка и курил сигарету. Он смотрел, как двигались локти сапожника, как он покачивался в такт работе, как легко и ловко поворачивались инструменты в его руках.

Слабо светилась зеленая штора на окне. Яркий круг света ложился на верстак, где обрабатывался башмак Давлеканова. Как живые существа, смотрели с полок башмаки и туфли, подновленные, почищенные, но с теми морщинами и выпуклостями, которые оставили на них ноги владельцев.

Сапожник работал еще несколько минут.

— Готово! — сказал он.

— Вы позволите зайти за прилавок? — спросил Давлеканов.

— О, конечно! — Сапожник вытирал руки о фартук.

Давлеканов налил в банку жидкости из одного пузырька, прибавил несколько капель из другого — пш-ш-ш! — зашипело в балке. А то, что в ней было, стало медленно, с шипением подниматься, как кофе на огне.

— Помазок для клея! — попросил Давлеканов.

Сапожник подал ему помазок.

Давлеканов быстро, но тщательно намазал пенистой массой подметки.

— Теперь зажимы!

Сапожник подал зажимы.

— Сейчас мы вобьем деревянные шпильки…

— Не надо. Будет достаточно крепко. А теперь мы подождем ровно двадцать минут. Курите, пожалуйста!

Оба сидели молча и курили, поглядывая друг на друга. Минуты шли черепашьим шагом. Немного развлекла Давлеканова кукушка на часах сапожника. Раздалось шипение, стукнула маленькая дверца, как сумасшедшая, в страшной спешке выскочила из деревянного домика кукушка, быстро прокуковала пять раз, юркнула обратно, и тут же за ней захлопнулась дверца.

Наконец Давлеканов сказал сапожнику, что можно снять зажимы.

Давлеканов попробовал — прочно. Сапожник попробовал — прочно.

Когда Давлеканов спросил сапожника о цене, тот взял с него только за материал, и то по какой-то пониженной расцепке.

— А работа… я же почти ничего не сделал! Вот если бы вы могли прийти еще раз и сообщить мне, как это будет держаться! Это очень, очень интересно! Я работаю уже тридцать лет и никогда не видал такого клея! Пш-ш-ш! — Сапожник развел руками и засмеялся.

Колокольчик зазвенел, дверь открылась, на улице хлестал дождь. — Может быть, вам лучше подождать? — сказал сапожник. — Дождь скоро пройдет.

— Нет, что вы! Сейчас будет хорошая проверка на водостойкость!

Как приятно шумит дождь на улице! Все кругом бегут, прикрывшись кто зонтом, кто сумкой, а Давлеканов медленно шагает по лужам.

— Такой дождь на дворе, герр доктор совсем промок! — говорила фрау Берта, выходя на крыльцо, чтобы вытряхнуть плащ Давлеканова. Стоя на коврике в передней, он поднял одну ногу, попробовал подметку — держится, попробовал другую — держится.

— Грета! — кричала Берта. — Отнеси в ванну горячей воды, герр доктор непременно должен попарить ноги, а то он простудится.

Давлеканов выпрямился, сестры увидели его мокрое довольное лицо.

— Герр доктор сегодня очень веселый. Крупная удача в делах?

— Не очень крупная, — засмеялся Давлеканов, — просто сапожник приклеил мне новые подметки, и они очень хорошо держатся, даже на сырости!

— Да-а-а, — разочарованно протянула фрау Берта, — это совсем маленькая удача.

— Но иногда маленькая удача бывает частью большой, а я надеюсь на большую.

— О, желаю вам, желаю вам! — пылко сказала Берта и приложила к груди костлявые руки.

Давлеканов был в отличном настроении. Чтобы доставить удовольствие добрейшей фрау Берте, он опустил ноги в горячую воду. А когда, выйдя из ванны, взглянул на улыбающиеся, полные готовности всячески позаботиться о нем, лица «сестер-кармелиток», он вдруг сказал:

— Уважаемые дамы! Могу ли я просить вас разделить с нами ужин?

Подошедший Костров удивленно поднял брови, а дамы вспыхнули, как девочки.

— Если дамы разрешат, я принесу бутылку легкого вина.

Сестры присели в знак согласия.

— Но тогда, — сказала Берта, — нам придется отложить начало ужина на полчаса.

Мужчины охотно согласились, но Костров сказал, что он на этом ужине не задержится — завтра ответственная встреча, надо подготовиться к ней. Давлеканов тоже собирался вечером поработать, но теперь решил, что лучше встанет завтра пораньше.

Через полчаса Давлеканов, гладко причесанный, с бутылкой вина, спустился вниз и остановился на пороге столовой. Коричневые с узором занавеси были задернуты и лежали глубокими складками. Камин горел и разбрасывал по комнате движущиеся теплые блики, зажигая искры в тонких бокалах на столе, в хрустальной вазе с белыми душистыми флоксами.